смотрел на Дрэкса. Здоровый глаз того был настороже. Бонд сделал паузу.
- Скажите честно, вы верите, что между вашей секретаршей и Тэллоном
что-то было?
- Отчего же нет? - легко отозвался Дрэкс. - Девочка привлекательная.
Они часто встречались. И уж точно она крепка задела Барча.
- Я слышал, Барч перед смертью отсалютовал и крикнул "Хайль Гитлер!",
- сказал Бонд.
- Я тоже слышал, - ровно ответил Дрэкс. - Ну и что? - А зачем ваши
люди все носят усы? - спросил Бонд, проигнорировав вопрос Дрэкса. И
снова почувствовал, что задел его.
- Моя идея, - Дрэкс хохотнул. - Они нераспознаваемы в этих белых
комбинезонах, да еще с бритыми головами. Поэтому я велел им отрастить
усы. Им понравилось. Стало чем-то вроде амулета, как в военной авиации
во время войны. А что, не нравится?
- Ну что вы, - ответил Бонд. - Несколько странно, поначалу. Я бы
подумал, что большие номера на спинах, разного цвета для каждой смены,
были бы эффективнее.
- А я, - сказал Дрэкс, поворачиваясь к двери, словно давая понять,
что разговор окончен, - я остановился на усах.
Глава 13
СЧИСЛЕНИЕ ПУТИ
A среду ранним утром Бонд проснулся в постели покойника.
Он спал мало.
Дрэкс молчал всю дорогу до дома и у подножия лестницы не слишком
ласково пожелал спокойной ночи. Бонд по ковровой дорожке коридора прошел
туда, где светилась его распахнутая дверь, и нашел свои вещи аккуратно
распакованными.
Комната была убрана так же дорого, как и все внизу, а на столике у
кровати стояли тарелка с бисквитами и бутылка "Виши".
От предыдущего постояльца только и осталось, что бинокль в кожаном
футляре да металлическое бюро, запертое и без ключа. Бонд знал, что
такое эти бюро. Он наклонил его к стенке, нащупал снизу кончик
замыкающего стержня, который пронизывает ящики насквозь, когда
запирается верхний. Подпихивая стержень вверх. Бонд один за другим
освободил все ящики и осторожно поставил бюро на место с недоброй
мыслью, что майор Тэллон недолго бы продержался в Секреткой службе.
В верхнем ящике лежали масштабные карты объекта со всеми сооружениями
и военно-морская карта № 1895 Дуврского пролива. Бонд выложил их на
кровать и тщательнейшим образом осмотрел. В складках военно-морской
карты были частички пепла.
У туалетного столика Бонд нашел свой прямоугольный кожаный кейс.
Проверил числа на секретном замке и, довольный, что их никто не трогал,
набрал шифр. Кейс был битком набит инструментами. Бонд достал аэрозоль с
пудрой для снятия отпечатков пальцев и большое увеличительное стойло.
Обрызгав тонким сероватым порошком всю поверхность карты, он обнаружил
множество отпечатков. После осмотра через лупу выяснилось, что
принадлежали они двум людям. Он отобрал два самых четких, вынул из кейса
"лейку" со вспышкой и сфотографировал. Потом он внимательно рассмотрел в
лупу две слабые морщинки, выявленные порошком. Выходило так, что эти
линии были проведены с берега, чтобы что-то запеленговать. Это был очень
узкий пеленг, и обе линии, похоже, исходили из того дома, в котором
сейчас находился Бонд. Фактически, подумал он, они могут указывать на
наблюдение некоего объекта из разных крыльев Дома.
Линии были намечены не карандашом, а, чтобы не оставить следов,
кончиком чего-то, может быть, сухого пера, почти не потревожившего
волокон бумаги.
В той точке, где линии встречались, был намек на вопросительный знак,
а точка располагалась на отметке глубины в 12 фатомов <Фатом (фасом) -
морская сажень, равняется 1,83 м.>, на расстоянии пятидесяти ярдов от
мыса, по азимуту от дома к плавучему маяку "Южный Гудвин". Больше,
пожалуй, из карты ничего не выжать. Бонд посмотрел на часы. Без двадцати
час. Послышались шаги в холле, щелчок выключателя. Инстинктивно он встал
и тихо выключил свет у себя, оставив лишь затемненный ночник у кровати.
Он слышал, как Дрэкс тяжело поднимался по лестнице. Щелчок еще одного
выключателя. Тишина. Бонд представил себе большое волосатое лицо,
обращенное к коридору, присматривающееся, прислушивающееся. Потом скрип
и стук осторожно закрываемой двери. Бонд ждал, просчитывая движения
человека, который готовится ко сну. Стукнуло, открывшись, окно. Трубный
звук прочищаемого носа. Молчание.
Бонд дал Дрэксу еще пять минут, а потом тихо подошел к бюро и вытянул
другие ящики. Во втором и третьем было пусто, а в нижнем лежала пачка
дел, уложенных по алфавиту. Это были досье на всех, кто работал на
объекте. Бонд вытащил все на "А" и пошел к кровати читать.
Принцип организации материала во всех досье был одинаков: полное имя,
адрес, дата рождения, физические данные, особые приметы, послевоенная
профессия, военная служба, участие в политической деятельности и
политические взгляды, судимости, состояние здоровья, ближайшие
родственники. В делах тех, у кого были жены и дети, имелись и их полные
описания тоже, и в каждом наличествовали фотографии анфас и в профиль, а
также отпечатки всех пальцев обеих рук.
Двумя часами и десятью сигаретами позже он все их проработал,
обнаружив две чрезвычайно интересные особенности. Первая из них состояла
в том, что все пятьдесят человек прожили беспорочную жизнь, лишенную
даже намека на какой-либо политический или криминальный одиоз. Это было
настолько неправдоподобно, что Бонд решил при первой же возможности
передать их все в секцию "Д" для перепроверки.
Вторая особенность: ни на одной фотографии не было усатой физиономии.
Несмотря на объяснения Дрэкса, Бонд мысленно поставил у этого факта
маленький вопросительный знак.
Он встал с кровати и запер дела в бюро, отложив в кейс лишь
военно-морскую карту и одно досье, закрыл кейс на шифр и засунул под
кровать так, чтобы он лежал там у внутренней стены комнаты точно под
подушкой. Потом не торопясь помылся, почистил зубы и широко распахнул
окно.
Луна все еще светила, так же, как светила она, подумал Бонд, когда,
проснувшись - возможно, от необычного шума, -Тэллон поднялся на крышу,
может быть, пару ночей назад и увидел то, что увидел. У него был
бинокль, и Бонд, вспомнив об этом, взял его в руки. Это был очень мощный
немецкий бинокль, возможно, военный трофей, и цифры "7х50" на крышке
футляра означали, что его линзы - ночного видения. Итак, осторожный
Тэллон тихо - но недостаточно тихо - прошел в другой конец крыши и снова
приставил бинокль к глазам, оценивая расстояние от края мыса до того,
что было там в море, и от него же до плавучего маяка. Потом он тихо, тем
же путем, вернулся в свою комнату.
Бонд видел, как Тэллон, может быть, впервые за все время своего
пребывания в этом доме, тщательно запирается, идет к бюро, вынимает
карту, на которую раньше едва обращал внимание, и осторожно помечает на
ней результаты своей грубой прикидки. Может быть, долго смотрит на нее,
прежде чем поставить легонький вопросительный знак рядом.
И что же там было в море? Лодка? Свет? Шум?
Невозможно ответить.
Что бы там ни было, Тэллону этого видеть не полагалось.
Кто-то его услышал. Кто-то догадался, что он это, неположенное,
видел, и, дождавшись, когда утром Тэллон покинет комнату, вошел туда и
обыскал ее. Карта, может, ничего и не выдала, но на подоконнике лежал
бинокль ночного видения.
Этого было достаточно. Вечером Тэллона убили.
Бонд встряхнулся. Не слишком ли он торопится, на шатких основаниях
выстраивая целую историю? Да, Барч убил Тэллона. Но не он засек его
ночью, не он оставил следы своих пальцев на карте. Это сделал человек,
чье досье Бонд убрал в свой кейс.
Это сделал скользкий ординарец Дрэкса, Вилли Кребс. Это его отпечатки
остались на карте. В течение четверти часа Бонд сравнивал их с теми, что
были в деле Кребса, и на этот счет сомнений не было. Но он ли заметил
Тэллона на крыше?
И сделал ли что-нибудь, если да? Для начала нельзя не отметить, что
на вид он большой любитель совать нос в чужие дела. И глаза у него, как
у мелкого воришки. А его отпечатки на карте явно перекрывают отпечатки
Тэллона. Значит, он смотрел ее позже.
Но как мог Кребс затеять все это, будучи постоянно под наблюдением
Дрэкса? Да вспомни Цицеро, верного слугу английского посла в Анкаре во
время войны! Рука в кармане полосатых брюк, брошенных на спинку стула.
Ключи от сейфа. Сейф. Секретные данные. Очень похоже.
Бонд вздрогнул от холода и понял вдруг, что стоит перед открытым
окном и что давно пора спать.
Перед тем, как лечь, он взял кобуру с кресла, где она лежала среди
сброшенной одежды, и, вынув "беретту" из зажима, положил под подушку. От
кого он собирался защищаться? Бонд не знал, но верил своей интуиции,
которая говорила: опасность рядом. Запах опасности, пока неявный, был
порождением целого ряда крошечных вопросительных знаков, расставленных
мысленно за прошедшие сутки: загадка Дрэкса; "Хайль Гитлер" Барча;
эксцентрические усы; пятьдесят образцово-показательных немцев; карта;
бинокль ночного видения; Кребс.
Сначала нужно сообщить о своих подозрениях Вэллэнсу. Потом -
исследовать возможности Кребса. Потом - взглянуть, как организована
охрана ракеты, например, со стороны моря.
И еще сойтись с коллегой Брэнд и обговорить общий план действий на
ближайшие два дня. Времени осталось совсем мало.
Заставляя себя заснуть, Бонд представил семерку на циферблате часов,
чтобы недремлющие клетки мозга разбудили его ровно в семь. Он хотел как
можно раньше выйти из дома и позвонить Вэллэнсу. Если его ранний уход
вызовет подозрения, он не возражает. Это одна из его задач - вовлечь в
свою орбиту те же силы, которые встревожил Тэллон. Ибо если Бонд был в
чем-то уверен, так это в том, что майор погиб не от любви к Гале Брэнд.
Сверхчувствительный будильник не подвел его. Ровно в семь, со ртом,
пересохшим от чрезмерного количества сигарет, выкуренных ночью, он
заставил себя встать с кровати и лечь в холодную ванну. Потом он
побрился, тщательнейше прополоскал рот, надел синюю хлопковую рубашку и
поношенный, в мелкую черно-белую клетку, костюм, повязал черный галстук
и тихо, но на таясь, прошел по коридору к лестничному маршу с
прямоугольным кожаным кейсом в левой руке.
Гараж отыскался за Домом, и мощный мотор "Бентли" с готовностью
отозвался на прикосновение к стартеру. Бонд медленно проехал перед
равнодушно зашторенными окнами, пересек бетонный плац и притормозил на
краю рощи. Обернувшись, он убедился, что, стоя на крыше, можно увидеть
над взрывозащитной стеной крайнюю точку мыса и море.
Вокруг купольного пристанища ракеты не было ни следа жизни, а
бетонная полоса, посверкивающая в утреннем солнце, пустынно устремлялась
в сторону Дила. Было похоже на новый аэродром... Нет, скорее, три
раздельно стоящие "объекта": купол, стена и куб командного пункта,
каждый из которых отбрасывал к Бонду длинную черную тень, - наполнили
ему пустынные ландшафты Дали.
Далеко а море, в утреннем тумаке, обещавшем жаркий день, можно было
заметить плавучий маяк "Южный Гудвин" блекло-красную баржу, обреченную,
подобно бутафорскому кораблю на сцене "Друрилейн", наблюдать диораму
волн и облаков, бегущих по ветру без документов, пассажиров и груза, и
быть прикованной якорями к точке отправления и назначения одновременно.
С интервалом в тридцать секунд она посылала в туман печальную жалобу,
долгий сдвоенный трубный звук в падающей каденции. Песня сирены, подумал
Бонд, назначенная отпугивать, а не соблазнять. Интересно, как семь
человек ее экипажа выдерживают этот вой сейчас, когда в тесной столовой
пережевывают бекон с фасолью? Передергивает ли их, когда он прерывает
