прокомментировал М. - Такого рода деятельность требует ежедневной
тренировки или помощника, а я не думаю, что в клубе такой найдется. Нет,
в его игре нет ничего сенсационного, и насколько я понимаю, это может
быть просто феноменальное везение. Странно. Он не особо хороший игрок -
и играет только в бридж, между прочим, - но поразительно часто делает
неожиданные заявки, контры и прорези в совершенно неблагоприятных
условиях или против правил. Но ему все сходит с рук. Он всегда
выигрывает, а ставки там высокие. При еженедельном расчете он еще ни
разу не оказывался в проигрыше с тех пор, как год назад вступил в клуб.
Между тем среди членов клуба есть действительно прекрасные игроки,
лучшие в мире, но никто из них не имел такого результата двенадцать
месяцев кряду. Шуточки на эту тему уже начались, и я думаю, что Бэзилдон
прав: надо что-то делать. Как вы думаете, какой системы придерживается
Дрэкс?
Бонд проголодался. Начальник штаба, наверное, уже отчаялся его
дождаться. Он мог бы часами рассказывать М. о шулерских приемах, и М.,
который никогда не интересовался ни едой, ни сном, все бы выслушал и
запомнил. Но Бонд хотел есть.
- Если принять на веру, сэр, что он не профессионал и не пользуется
краплеными картами, то есть только два ответа: или он подсматривает, или
обменивается сигналами с партнером. Часто ли он играет с одним и тем же
человеком?
- Если это не соревнование и не игра на пари, то мы меняем партнеров
каждый роббер. И в дни, когда можно приглашать гостей, по понедельникам
и четвергам, вы играете в паре со своим гостем. Дрэкс, как правило,
приводит Мейера, своего биржевого посредника по металлу. Славный парень.
Еврей. Хороший игрок.
- Я бы, пожалуй, понял, если бы посмотрел, - сказал Бонд. - Это я и
хотел предложить. Как насчет сегодня? В любом случае хороший ужин
обеспечен. Давайте встретимся там в шесть. Я немного выиграю у вас в
пикет, а потом мы понаблюдаем за бриджем. После обеда сыграем
роббер-другой с Дрэксом и его приятелем. Они всегда приходят по
понедельникам. Идет? Я не отрываю вас от работы?
- Нет, сэр, - усмехнулся Бонд. - Я буду рад помочь.
Если Дрэкс шельмует, я дам ему понять, что заметил, и этого будет
достаточно, чтобы его предостеречь. Не хотелось бы, чтоб он сел в лужу.
Это все, сэр?
- Да, Джеймс, - сказал М. - Спасибо за помощь. Дрэкс, наверно, полный
болван. Явно не все дома. Но не о нем я волнуюсь, а об этой его ракете,
не повредить бы ей. Да и сам Дрэкс в некотором роде - "мунрейкер".
Ладно, до встречи в шесть. Не беспокойтесь о костюме. Одни переодеваются
к обеду, другие нет, мы с вами сегодня - не будем. Лучше идите и срежьте
кожу на пальцах, или что вы там, мошенники, делаете.
Бонд улыбнулся в ответ и поднялся с кресла. Похоже, предстоял
многообещающий вечер. Выходя, он подумал, что это, на сегодня,
единственный его разговор с М., не отбрасывающий мрачной тени.
Секретарша М. все еще сидела за столом. Рядом с машинкой стояли
тарелка с бутербродами и стакан молока. Она остро глянула в
непроницаемое лицо Бонда.
- Я так понимаю, он сдался, - сказал Бонд.
- Почти час назад, - укоризненно произнесла мисс Манипенни. - Сейчас
полтретьего. Он вот-вот вернется. - Я пошел в столовую, пока она не
закрылась, - сказал Бонд. - Пообещай ему, что в следующий раз я угощаю.
- Он улыбнулся ей и вышел.
В столовой было уже совсем мало народу. Бонд сел за отдельный столик
и съел, под полграфина белого бордо, жареную рыбу, большую порцию
салата, немного сыра с гренками. Закончив двумя чашками черного кофе, к
трем он был у себя. Не переставая думать о том, что сказал М., он
дочитал натовскую папку, попрощался с секретаршей, предварительно сказав
ей, где будет вечером, и в четыре тридцать вывел свой "Бентли" из гаража
для сотрудников. - Наддув слегка посвистывает, сэр, - сообщил механик,
отставник Британских военно-воздушных сил, который заботился о машине
Бонда, как о своей собственной. - Разберу завтра, если она не нужна вам
в обед.
- Спасибо, - сказал Бонд, - договорились. - И не торопясь поехал мимо
парка, через Бейкер-стрит, попыхивая двухдюймовой выхлопной трубой.
Через пятнадцать минут, оставив машину под платанами маленького
сквера, он был дома и уже искал в гостиной, уставленной по стенам
книжными шкафами, книжку Скэрна "Карты". Найдя, положил на резной
ампирный письменный стол, стоящий подле широкого окна, и пошел в
тесноватую спальню. Стены спальни были белые с золотом, шторы -
темно-красные, а покрывало на двойной кровати, на которое он более или
менее аккуратно складывал снимаемую одежду, - темно-синее. Он быстро
принял душ и, внимательно оглядев себя в зеркале, решил, что не станет
жертвой предрассудка о необходимости бриться дважды в день.
Из зеркала смотрели на него серо-голубые глаза, становившиеся ярче,
когда его занимала какая-нибудь задача. В сухом, суровом лице было
что-то голодное, опасное, какая-то звериная грация в том, как бегло он
пробежал пальцами по скулам и подбородку, как нетерпеливо поправил
щеткой запятую темных волос, упавшую на правую бровь. Он подумал, что,
когда загар сойдет, шрам на правой щеке, кажущийся таким белым, будет
меньше заметен, а автоматически взглянув вниз, решил, что границы почти
непристойной белизны там, где были плавки, уже не так отчетливы. Он
улыбнулся какому-то воспоминанию и вернулся в спальню.
Через десять минут он был одет: белая сорочка тяжелого шелка, синие
брюки из офицерского сержа, синие же носки, начищенные до блеска
мокассины. Теперь, взяв колоду карт, он уселся перед бесценным
руководством Скэрна для карточных шулеров и раскрыл его.
В течение получаса он бегло просматривал главу "Методы", практикуясь
в таких основных приемах, как "захват механика" (три пальца охватывают
колоду по длинным сторонам, в то время как указательный находится на
верхнем крае, не прикасаясь к нему), "сокрытие в ладони",
"передергивание при снятии колоды". Руки работали автоматически, в то
время как глаза следили за текстом, и он был рад убедиться, что пальцы
гибки, а карты послушны и ложатся бесшумно даже при самых трудных
манипуляциях.
В пять тридцать он бросил колоду на стол и захлопнул книгу.
Зайдя в спальню, Бонд наполнил сигаретами свой черный портсигар,
сунул его в карман брюк, завязал черный шелковый галстук, надел пиджак и
удостоверился, что чековая книжка находится в портмоне.
Он постоял немного, соображая, потом выбрал два шелковых носовых
платка, тщательно их измял и разложил по карманам пиджака.
Закурив, он вернулся в гостиную и снова сел за письменный стол, дав
себе десять минут отдыха. Глядя в пустынный сквер, он думал о том, как
начнется вечер, и о "Блэйдз-клубе", самом, пожалуй, известном частном
карточном клубе в мире.
Точная дата основания клуба неизвестна. Во второй половине
восемнадцатого века открылось множество кофейных с комнатами для игры,
местоположение и владельцы которых менялись в зависимости от моды и
расположения фортуны. В 1755 году был основан "Уайт", в 1764 - "Элмак",
в 1774 -"Брукс", и именно в этом году "Скавуар-вивр", который был
колыбелью "Блэйдза", открыл свои двери на Паркстрит, в спокойном
кильватере собора Сент-Джеймс.
"Скавуар-вивр" был слишком труднодоступен, чтобы выжить, и к концу
года угас. Позже, в 1776 году писатель Хорас Уолпол писал: "Недалеко от
Сент-Джеймс-стрит открылся новый клуб, который претендует на то, что
превзойдет всех предшественников", а в 1778 году название "Блэйдз" вкупе
с его основателем, немцем по имени Лонгшамп, в то время управляющим
Клуба жокеев в Нью-маркете, впервые упоминается в письме историка
Гиббона.
С самого начала "Блэйдз-клуб" пользовался успехом, и в 1782 году
герцог Вюртембергский писал своему младшему брату:
"Это поистине "туз клубов"! В комнате одновременно играют за
четырьмя-пятью столами в вист и пикет, и есть еще столы для азарта. Двух
сундучков по четыре тысячи гиней, завернутых столбиками в бумагу, едва
хватило на ночь". Упоминание об азарте, возможно, дает ключ к
процветанию клуба. Позволение играть в эту опасную, но популярную игру,
видимо, было дано вопреки правилам, в которых указывалось, что "в
общественных заведениях позволительно играть только в шахматы, вист,
пикет, крибедж, кадриль, ломбер и тредвиль". Как бы то ни было, клуб
процветал и по сей день оставался самым светским игорным домом в мире.
Он не был теперь так аристократичен, как прежде, благодаря
перераспределению богатства, но попасть в него было труднее, чем в любой
другой клуб Лондона. Число членов ограничивалось двумястами, и каждый
кандидат должен был отвечать двум требованиям: вести себя как джентльмен
и быть способным предъявить сто тысяч наличными или в надежных ценных
бумагах.
Помимо игры, у "Блэйдз-клуба" были столь привлекательные свойства,
что Комитету пришлось ввести правило, по которому каждый член обязывался
в течение года выиграть или проиграть в стенах клуба сумму в 500 или же
уплатить штраф в 250 фунтов. Кухня и вино - лучшие в Лондоне, и счет по
окончании обеда не подается: стоимость всех блюд в конце недели
оплачивается выигравшими пропорционально их прибыли. Учитывая, что за
неделю из рук в руки переходит около пяти тысяч фунтов, дань не слишком
обременительна. Те, кому не везет в картах, могут утешиться хоть
какой-то компенсацией, а жизнь подтвердила справедливость взимания сбора
с тех, кто редко играет.
Прислуга - главное условие успеха всякого клуба, и прислуге "Блзйдза"
нет равных. Полдюжины официанток подбираются исходя из таких высоких
требований к их внешности, что известны случаи, когда те члены клуба,
что помоложе, контрабандой привозили их на балы дебютанток, и если ночью
та или иная девица соглашается скользнуть в одну из двенадцати спален в
глубине здания, это трактуется как частное дело посетителя.
Было еще несколько нюансов, делавших "Блэйдз" заведением подчеркнуто
роскошным. Так, только абсолютно новые купюры выплачиваются в игорных
залах, а если член клуба остается на ночь, то его бумажник забирает
слуга, который приносит утренний чай и "Таймс", и возвращает с новыми
банкнотами и сверкающей мелочью. Ни одна газета не попадает в библиотеку
прежде, чем ее прогладят горячим утюгом. Фирма "Флори" поставляет мыло и
лосьоны в туалетные комнаты и спальни; клуб имеет лучшие места на
главных скачках и соревнованиях в Лордсе, Хенли и Уимблдоне, а те, кто
путешествуют за рубежом, автоматически пользуются самыми престижными
клубами иностранных столиц.
Короче говоря, членство в "Блэйдзе", в обмен на 100 фунтов
вступительного и 50 годового взносов, обеспечивает удобства по
викторианскому стандарту плюс возможность выиграть или проиграть, с
большим комфортом, вплоть до двадцати тысяч в год.
Обдумав все это, Бонд пришел к выводу, что его ожидает приятный
вечер. Он играл в этом клубе не более десяти раз и при последнем
посещении здорово обжегся в покер, но сегодня перспектива бриджа по
крупной и потери или приобретения нескольких сот фунтов, суммы для него
небезразличной, щекотала нервы.
А кроме того, надо еще разобраться с этим дельцем сэра Хьюго Дрэкса,
что может придать вечеру дополнительный драматический эффект.
Занятого своими мыслями и довольно оживленным движением, его
нисколько не обеспокоило странное пророчество, загоревшееся в небе по
дороге с Кимгз-роуд на Слоэн-сквер. Было начало шестого. Небо грозилось
