Джек Финней. Меж двух времен
Изд.: Finnej J. Time and Again : New York, Simon and Schuster, 1970
Сокращенный перевод с английского О.Г.Битова и В.Л. Тальми, 1972 г.
OCR, правка - Aleksandr Evmeshenko (A.Evmeshenko@vaz.ru)
1
Все шло как обычно: я сидел без пиджака и набрасывал на
бумаге эскиз куска мыла, прикрепленного клейкой лентой к
верхнему углу чертежной доски. Золотистая фольга обертки была
тщательно отогнута, чтобы покупатель мог прочесть большую
часть названия фирмы, выпускающей именно этот сорт мыла; я
перепортил полдюжины оберток, прежде чем добился желаемого
эффекта. Идея заключалась в том, чтобы показать продукт
готовым к употреблению: возьмите его в руки, и, как говорилось
в сопроводительном тексте, "ваша кожа станет нежна и на бархат
похожа", - а моя задача состояла в том, чтобы изобразить его,
это мыло, на бумаге под разными ракурсами.
Работа была не менее скучной, чем ее описание, и я решил
передохнуть и взглянуть, благо сидел у окна, со своего
двенадцатого этажа на крохотные головы прохожих внизу, на
тротуаре Пятьдесят четвертой улицы. Был солнечный,
пронзительно ясный день в середине ноября, и так хотелось
окунуться в него, попасть туда, на улицу, и чтобы впереди
лежал целый день и не маячило никаких дел - никаких
обязательных дел...
У монтажного стола стоял Винс Мэндел, наш шрифтовик, худой
и смуглый, - наверно, как и я, он чувствовал себя здесь
сегодня взаперти; в руках он держал распылитель, а на носу у
него красовалась марлевая хирургическая маска. Он наносил слой
краски телесного цвета на фотографию девицы в купальном
костюме, вырезанную из журнала "Лайф". Результатом его трудов
должна была явиться та же девица, но уже без купальника -
совершенно голенькая, не считая ленты с надписью "Мисс Арифмо-
метр" от плеча к поясу. Такого рода метаморфозы стали для
Винса излюбленным занятием в рабочее время с тех самых пор,
как он изобрел этот фокус; когда ретушь будет закончена,
фотография, вероятно, займет место в ряду других подобных
творений на доске объявлений нашего художественного отдела.
Фрэнк Дэпп, заведующий отделом, кругленький деятельный
человечек, пробежал рысцой к себе в кабинет, отгороженный в
углу общего загона. По пути он выбил оглушительную дробь по
дверце большого железного шкафа, где мы держали всякие
подсобные материалы, и издал громоподобный рык. Это был
привычный для него способ выпустить излишки энергии - подобно
тому, как паровоз выпускает излишки пара. Ни Винс, ни я, ни
Карл Джонас, работавший за соседней доской, даже не подняли
головы.
Был самый обыкновенный день, обыкновенная пятница, и
оставалось еще двадцать минут до обеда, пять часов до конца
работы и начала уикэнда, десять месяцев до отпуска и тридцать
семь лет до пенсии. И тут зазвонил телефон.
- Какой-то мужчина спрашивает вас, Сай, - сообщила Вера,
телефонистка с коммутатора. - Но заранее он с вами не
договаривался...
- Ничего. Это мой родственник. Он должен мне кое в чем
помочь.
- Вам уже никто не поможет, - сказала Вера и повесила
трубку.
Я направился к двери, размышляя, кто бы это мог быть;
художник рекламного агентства, как правило, не страдает от
избытка посетителей. Главная приемная находилась этажом ниже,
и я пошел самой длинной дорогой, через бухгалтерию и отдел
печати, но ни одной новой девушки, достойной внимания, не
обнаружил.
Фрэнк Дэпп называл главную приемную "Микро-Бродвеем". Ее
украшали настоящий восточный ковер, несколько стендов со
старинным серебром из коллекции жены одного из совладельцев
агентства и матрона с волосами цвета старинного серебра, в
обязанности которой входило передавать Вере просьбы
посетителей. Когда я вошел, мой посетитель стоял и
рассматривал одну из наших реклам, развешанных в рамках по
стенам. Я не люблю признаваться в этом, но при встрече с
незнакомыми людьми я робею, хотя и научился кое-как
маскировать свою робость. Вот и теперь, едва он обернулся на
звук шагов, я ощутил знакомый легкий страх и мимолетное
замешательство. Он был лысый и низкорослый, его макушка едва
доходила до уровня моих глаз, а во мне самом-то росту едва сто
восемьдесят. На вид я дал бы ему лет тридцать пять - так я
решил, приближаясь к нему, и еще отметил, что у него мощная
грудь и весит он явно больше меня - а ведь не толст. Одет он
был в оливково-зеленый габардиновый костюм, который совсем не
шел к его розовым щекам и рыжим волосам. "Надеюсь, он не
коммивояжер", - подумал я. Тут он улыбнулся - улыбка у него
оказалась настоящая, она сразу понравилась мне, и волнение мое
улеглось. "Ну нет, - сказал я себе, - этот ничем не торгует",
- и не мог бы ошибиться сильнее, чем ошибся тогда.
- Мистер Морли?
Я кивнул, улыбнувшись ему в ответ.
- Мистер Саймон Морли? - повторил он вопрос, будто опасался,
что у нас в агентстве несколько человек с фамилией Морли, и
хотел увериться, что я именно тот, кто ему нужен.
- Да.
Но он все еще не был удовлетворен.
- Вы случайно не помните свой воинский номер?
Взяв меня под локоть, он двинулся из приемной в сторону
лифтов, подальше от секретарши. Я отбарабанил свой номер, даже
не успев удивиться, почему это я отвечаю ему, незнакомому
человеку, без всяких встречных вопросов.
- Все верно! - сказал он с одобрением, и я почувствовал
себя польщенным. Мы уже вышли в коридор, поблизости никого не
было.
- А вы что, из армии? Если да, то у меня сегодня штатское
настроение...
Он улыбнулся, но, как я про себя отметил, оставил вопрос
без ответа.
- Меня зовут Рюбен Прайен, - заявил он и выждал, словно
думал, что я узнаю его по имени, потом продолжал: - Конечно,
следовало позвонить и договориться с вами о встрече, но я
очень спешу, вот и рискнул заскочить к вам...
- Это не страшно, я тут ничем, кроме работы, не занят. Чем
могу быть полезен?
Он скорчил смешную физиономию - мол, объяснить сие не
так-то просто.
- Мне придется занять у вас около часа времени. И не
откладывая, если можно. - Он и сам был, видимо, слегка смущен.
- Вы уж извините меня, по... поверьте мне пока на слово, и я
буду вам очень признателен...
Тут-то я и попался - он меня заинтересовал.
- Ладно. Сейчас без десяти двенадцать. Вы не хотите
перекусить? Могу уйти на обед чуть пораньше...
- Отлично, только я не хотел бы разговаривать в помещении.
Давайте возьмем бутербродов и пойдем в парк. Договорились?
Сегодня не очень холодно.
Я кивнул.
- Схожу за пальто и вернусь к вам сюда. Вы меня просто
заинтриговали. - Я постоял в нерешительности, присмотрелся
внимательно к этому приятному, крепко сбитому лысому человеку,
а затем высказался начистоту: - Да вы, наверно, и сами это
знаете. Ведь не в первый раз проделываете такую штуку, не
правда ли? Включая и показное замешательство...
Он усмехнулся и слегка прищелкнул пальцами.
- А я-то думал, что у меня получается! Что ж, придется еще
порепетировать перед зеркалом. Идите же за своим пальто - мы
теряем время...
Мы вышли на Пятую авеню и пошли на север, мимо немыслимых
зданий из стекла и стали, стекла и блистающего металла, стекла
и мрамора - и зданий постарше, в которых больше камня, чем
стекла. Умопомрачительная, прямо невероятная улица; я никак не
могу к ней привыкнуть, да, должно быть, и никто не может. Есть
ли в мире другая такая улица, где гряда облаков отразилась бы
целиком в окнах одной стены одного-единственного дома да еще и
место осталось бы? Сегодня на Пятой авеню было особенно
хорошо, температура поднялась градусов до десяти, и воздух
наполняла приятная прохлада поздней осени. К тому же наступил
полдень, и изо всех контор, мимо которых мы проходили,
выбегали, пританцовывая, красивые девушки, и я подумал: как
жаль, что с большинством из них я никогда не познакомлюсь и
даже не перекинусь словом. Вот тут-то мой маленький лысый
провожатый и заговорил:
- Я сейчас выскажу то, с чем пришел к вам, а потом вы
можете задавать вопросы. Не исключено, что я даже отвечу на
некоторые из них. Однако все, что я вправе сообщить вам по
существу, затянется самое большее на два квартала. Я
проделывал это уже тридцать с чем-то раз, но до сих пор не
знаю, какие выбрать выражения, чтобы они звучали не как
совершенный бред. Ну, ладно, слушайте.
Дело касается некоего проекта. Пожалуй, следует сказать -
правительственного проекта. Секретного, разумеется, - впрочем,
в наше время несекретных дел у правительства просто не
осталось. По моему убеждению и по убеждению горстки
осведомленных лиц, этот проект важнее, чем все ядерные
программы, космические исследования, спутники и ракеты, вместе
взятые, важнее, хотя и значительно меньше по масштабам. Скажу
сразу, что не могу позволить себе даже намека на то, какой
характер носит этот проект. А вы сами, уж поверьте мне, ни за
что не догадаетесь. Зато могу и хочу сказать другое: ни одно
предприятие, когда-либо затеянное людьми за всю сумасшедшую
историю человечества, не идет ни в какое сравнение с этим
проектом по смелости. Когда мне впервые случилось осознать его
суть, я две ночи не спал, и я ничуть не сгущаю краски - не
спал в буквальном смысле слова. Да и на третью ночь уснул
только после снотворного, а ведь считаюсь человеком
уравновешенным и спокойным. Вы слушаете меня?
- Слушаю, Если я вас правильно понял, вы открыли наконец
нечто еще более интересное, чем любовь.
- Может, со временем вы и сами убедитесь, что не
преувеличили. Даже путешествие на Луну покажется пресным по
сравнению с тем, что вам, возможно, предстоит испытать. Это
величайшее из приключений. Я отдал бы все, что у меня есть, и
все, что когда-нибудь будет, просто за то, чтобы побывать в
вашей шкуре, отдал бы годы жизни за один только шанс как-то
подменить вас. Вот, собственно, и все, дружище Морли. Я мог бы
говорить еще и буду говорить еще, но в сущности все, что я
должен был сказать, я уже сказал. Кроме одного: вас приглашают
участвовать в этом проекте. Приглашают не из-за каких-то
особых ваших добродетелей или достоинств, а просто в силу
слепого счастья. Теперь вы вольны принять это предложение или
отказаться. Дело ваше. Понимаю, что предлагаю кота в мешке, но
знали бы вы, какого кота!.. Тут на Пятьдесят седьмой улице
неплохой кулинарный магазин - какие бутерброды вы любите?
Мы купили бутербродов и яблок и прошли еще два квартала до
Сентрал-парка. Прайен ждал хоть какого-нибудь ответа, и с
полквартала мы прошагали в полном молчании, потом я
раздраженно пожал плечами - я и хотел бы быть вежливым, но не
придумал никакого ответа.
- Что, по-вашему, я должен вам сказать?
- Что хотите.
- Ну, ладно: почему я?
- Ну что ж, как выражаются политические деятели, я рад, что
вы задали этот вопрос. Нам нужен не просто любой человек, а
такой, который обладает определенными качествами. Довольно
специфическими качествами, и список их достаточно велик. Кроме
того, эти качества должны быть представлены, так сказать, в
определенной пропорции. Сначала мы этого не знали. Думали -
подойдет почти любой энтузиаст, если он умен и молод.
Например, я. Но теперь мы знаем - или думаем, что знаем, - что
наш кандидат должен отвечать определенным требованиям и
физически, и психологически, и по темпераменту. У него должен
быть особый взгляд на вещи. Он должен обладать способностью,
оказывается довольно редкой, видеть все вокруг таким, как оно
