только что.
-- О, не знаю, как -- , -- начала Люси, артистически
выражая сомнение, и посмотрела на Генриетту.
-- Доктор Найт всегда готова умчаться на конференцию, --
сказала мисс Ходж неодобрительно, но спокойно. -- Ну, конечно,
мы будем рады и почтем за честь, Люси, если ты согласишься
прочесть студенткам еще одну лекцию.
-- С удовольствием прочту. Так приятно будет почувствовать
себя временным членом вашего коллектива, а не просто гостьей. С
большим удовольствием прочту. -- подымаясь, она повернулась и
подмигнула доктору Найт, а та сжала ее локоть в порыве
благодарности. -- А теперь мне, наверно, следует вернуться в
студенческое крыло.
Люси пожелала всем спокойной ночи и вышла вместе с мисс
Люкс. Пока они шли в другую часть дома, Люкс сбоку посматривала
на мисс Пим, и когда Люси поймала ее взгляд, ей показалось, что
в этих холодных как лед серых глазах блеснул отсвет дружеского
расположения.
-- Вам действительно нравится эта menagerie [Menagerie --
хозяйство (франц.)], -- спросила Люкс. -- Или вы просто ищете
еще что-нибудь, что можно приколоть булавками к картону?
Тот же вопрос задала вчера Нат Тарт. Вы приехали собирать
образцы? Хорошо, она ответит так же и посмотрит, какова будет
реакция Люкс.
-- О, я остаюсь, потому что мне этого хочется. Колледж
физического воспитания никоим образом не место, подходящее для
поиска анормальностей. -- Она произнесла это как утверждение,
не как вопрос, и ждала ответа.
-- Почему? -- спросила мисс Люкс. -- Работа до седьмого
пота, до состояния комы может помутить рассудок, но не может
лишить эмоций.
-- Правда? -- удивилась Люси. -- Если бы я устала, как
собака, у меня несомненно не осталось бы никаких других чувств,
кроме желания как можно быстрее лечь спать.
-- Когда идут спать смертельно усталыми -- все в порядке,
это нормально, приятно и безопасно. Болезнь начинается, когда
человек просыпается смертельно усталым.
-- Какая болезнь?
-- Гипотетическая болезнь, о которой мы говорим, --
спокойно ответила Люкс.
-- Вы хотите сказать, что просыпаться с ощущением
смертельной усталости -- обычное дело для студенток?
-- Я не являюсь их медицинским консультантом, так что я не
могу бегать со стетоскопом и устраивать опросы, но должна
сказать, что пятеро из шестерых Старших в последнем семестре
устают так, что каждое утро для них -- тихий кошмар. Когда
человек устает до такой степени, его эмоциональное состояние
перестает быть нормальным. Маленькое препятствие на пути
превращается в Эверест, неосторожное замечание вызывает
затаенную обиду, небольшое разочарование неожиданно оказывается
поводом для самоубийства.
В голове Люси мелькнуло видение -- лица, собравшиеся в
саду за чаем. Загорелые, смеющиеся, счастливые лица,
беззаботные и в большинстве своем принадлежащие людям, явно
уверенным в себе. Где в этом сборище здоровой раскованной
молодежи таился хоть малейший намек на напряженность, на дурное
настроение? Нигде. Конечно, они ныли по поводу выпавшего на их
долю тяжкого жребия, но это были комические жалобы по отдельным
случаям.
Возможно, они устали; даже наверняка устали -- чудо, если
бы было иначе; но устали до анормальности -- нет. Поверить в
это Люси не могла.
-- Вот моя комната, -- сказала Люкс и остановилась. -- У
вас есть что читать? Вряд ли вы взяли с собой книгу, если
собирались пробыть здесь только один день. Дать вам что-нибудь?
Она открыла дверь в опрятную комнату, служившую
одновременно спальней и гостиной, единственными украшениями
которой были одна гравюра, одна фотография и целый стеллаж
книг. Из соседней комнаты доносилось журчание шведской речи.
-- Бедная фрекен, -- неожиданно сказала Люкс, заметив, что
Люси прислушивается. -- Она так скучает по дому. Как это,
наверно, замечательно -- посплетничать о своих близких на
родном языке. -- И увидев, что Люси смотрит на фотографию: --
Моя младшая сестра.
-- Очень хорошенькая, -- сказала Люси и тут же
спохватившись, понадеялась в душе, что в ее голосе не
прозвучало и намека на удивление.
-- Да. -- Люкс задергивала шторы. -- Терпеть не могу
мотыльков. А вы? Она родилась, когда я была уже подростком, я
практически вырастила ее. Сейчас она на третьем курсе
медицинского училища. -- Люкс подошла и с минуту вместе с Люси
смотрела на фотографию. -- Так что мне вам дать почитать? Есть
что угодно -- от Раньона до Пруста.
Люси взяла "Молодых гостей" [Роман известного писателя
Джона Уэйна (1965) о визите советских студентов в Англию.]. Она
читала их последний раз очень давно, но обнаружила, что
улыбается только от одного вида книги. А когда подняла глаза,
увидела, что и Люкс улыбается.
-- Увы, одной вещи мне никогда не сделать, -- с сожалением
проговорила Люси.
-- Какой?
-- Написать книгу, которая заставит всех улыбаться.
-- Не всех, -- заметила Люкс, и ее улыбка стала шире. -- У
меня была кузина, которая бросила ее читать на середине. Когда
я ее спросила -- почему, она ответила: "Совершенно
неправдоподобно".
Так, улыбаясь, Люси и отправилась к себе, радуясь, что
завтра не надо ехать к поезду и думая о некрасивой мисс Люкс,
которая любит хорошенькую сестру и которой нравятся нелепости.
Когда Люси свернула в длинный коридор крыла (длинная палочка
буквы Е), она увидела Бо Нэш, которая стояла в его конце возле
лестницы, подняв руку с колокольчиком на высоту плеча; в
следующую секунду крыло наполнил дикий трезвон. Люси застыла на
месте, зажав руками уши, а Бо смеялась, с удовольствием
размахивая этим ужасным предметом. Она была очень хороша, когда
стояла вот так, держа в руке орудие пытки.
-- Разве давать звонок "по комнатам" обязанность старосты?
-- спросила Люси, когда Бо перестала размахивать колокольчиком.
-- Нет, Старшие дежурят по неделе каждая. Просто это моя
неделя. Я -- внизу алфавитного списка, поэтому в каждом
семестре на мою долю приходится только одна неделя. -- Она
посмотрела на мисс Пим и притворно-конфиденциально понизила
голос. -- Я делаю это с удовольствием -- все считают, что это
так скучно -- все время смотреть на часы, а мне нравится
устраивать шум.
Да, подумала Люси, отсутствие нервов и пышущее здоровьем
тело; конечно, ей будет нравиться устраивать шум. А потом,
почти автоматически: а что, если это не шум ей нравится, а
ощущение власти в руках? Но Люси отогнала эту мысль; для Нэш
все всегда было легко; всю жизнь, чтобы что-нибудь иметь, ей
достаточно было только попросить или взять. Ей не требовалось
особого удовольствия, вся ее жизнь была сплошным удовольствием.
Ей нравился дикий шум, производимый колокольчиком -- и все.
-- Между прочим, -- заметила Нэш, идя рядом с Люси, -- это
не звонок "по комнатам". Это "выключить свет".
-- Я не представляла себе, что так поздно. Это относится и
ко мне?
-- Ну, конечно, нет. Олимпийцы ведут себя, как им угодно.
-- Даже если живешь на чужой территории?
-- Вот и ваша келья, -- сказала Нэш, включила свет и
посторонилась, пропуская Люси в маленькую чистую комнатку,
веселую, идеально чистую, сверкающую в ничем не затененном
свете. После полутонов летнего вечера и изящества георгианской
гостиной она выглядела как иллюстрация из какого-нибудь
толстого американского каталога. -- Я рада, что встретила вас,
потому что мне нужно кое-что сказать вам. Не я принесу вам
утром завтрак.
-- О, все в порядке, -- начала было Люси, мне все равно
надо будет встать...
-- Я не это хотела сказать. Совсем не это. Просто юная
Моррис попросила, нельзя ли ей -- она еще Младшая -- и...
-- Похитительница Джорджа?
-- Ой, я и забыла, что вы были при этом. Да, она. Кажется,
она считает, что много потеряет в жизни, если не принесет вам
завтрак в ваше последнее утро в Лейсе. Так что я сказала, что
если она не станет просить у вас автограф или еще как-нибудь
надоедать, пусть несет. Надеюсь, вы не против? Она славный
ребенок, и это в самом деле доставит ей огромное удовольствие.
Люси была согласна даже, чтобы завтрак ей принес свирепый
негр-убийца, только чтобы она могла съесть свой жесткий, как
кожа, тост в мире и покое; она ответила, что будет благодарна
юной Моррис и что, между прочим, это утро не будет последним.
Она остается и в четверг будет читать лекцию.
-- Правда! О, чудесно! Я так рада! Все будут рады. Вы нам
так нужны.
-- Как лекарство? -- наморщила Люси нос.
-- Нет, как тоник.
-- Сироп какой-то, проговорила Люси, но в душе она была
довольна.
Так довольна, что даже закалывая волосы в соответствующих
местах маленькими шпильками, она не испытала обычной дикой
скуки. Люси намазала лицо кремом и стала с непривычной
терпимостью разглядывать его, лишенное грима, блестящее в ярком
свете. Без сомнения, ее склонность к полноте предотвращала
появление морщин; если ваше лицо похоже на булочку, утешает, по
крайней мере, то, что это свежая булочка. Кроме того, ей пришло
на ум, что каждому человеку дается соответствующий его сути
облик. Если бы у нее был нос Гарбо, ей пришлось бы одеваться
соответственно этому, а если бы у нее были скулы мисс Люкс, ей
пришлось бы вести соответствующую этому жизнь. Люси никогда не
могла жить соответственно чему-то. Даже Книге.
Вовремя вспомнив, что лампы у кровати нет -- студентки не
должны заниматься в постели -- она выключила свет, подошла к
окну, раздернула занавески и выглянула во двор. Стоя у
открытого настежь окна, Люси вдыхала прохладный ночной воздух,
наполненный ароматами. Глубокая тишина опустилась на Лейс.
Болтовня, звонки, смех, дикие возгласы, топот ног, шум воды,
бешено льющейся в ванну, приезды, отъезды, -- все замерло в
этом огромном молчащем доме, темная масса которого виднелась
даже в окружающем мраке.
-- Мисс Пим!
Шопот донесся из окна напротив.
Разве они видят ее? Нет, конечно, нет. Просто кто-то
услышал легкий шорох раздвигаемых занавесок.
-- Мисс Пим, мы так рады, что вы остаетесь.
Быстро же распространяются слухи в колледже! Не прошло и
пятнадцати минут, как Нэш пожелала ей доброй ночи, а новость
уже достигла противоположного крыла.
Люси еще не успела ответить, как из невидимых окон,
окружающих маленький четырехугольник, донесся хор шепчущих
голосов. Да, мисс Пим. Мы рады. Рады, мисс Пим. Да. Да. Рады,
мисс Пим.
-- Спокойной ночи всем, -- сказала Люси.
Спокойной ночи, ответили они. Спокойной ночи. Так рады.
Спокойной ночи.
Люси сняла с руки часы, подвинула к кровати стул --
единственный стул в комнате -- чтобы положить на него часы и не
рыться утром под подушкой, и подумала, как странно, что только
вчера утром она не могла дождаться момента, когда уедет отсюда.
И может быть потому, что никакой уважающий себя психолог
не станет иметь дело с такой вышедшей из моды вещью, как
Предчувствие, даже самый маленький бесенок из мира
Необъяснимого не пришел прошептать на ушко засыпающей Люси:
"Уезжай отсюда прочь. Уезжай, пока можно. Уезжай. Прочь
отсюда".
VI
Скрипнули по паркету стулья, студентки поднялись с колен и
повернулись, ожидая, когда преподаватели выйдут из столовой
после утренней молитвы. Люси, став "временным преподавателем",
сочла своим долгом присутствовать на этой церемонии в 8.45, не
позволив себе, как раньше, когда она не входила в штат
педагогов, завтракать в постели; поэтому последние пять минут
