те, наконец-то бе-се-до-вать. Хемуль выбежал в сени и закричал: "Хомса!"
Хомса тотчас вышел из чулана.
-- Когда хотят сделать что-то толковое, -- пояснил хемуль, -- то
всегда один строит, другой носит доски, один забивает новые гвозди, а
другой вытаскивает старые. Понятно?
Хомса молча смотрел на него. Он знал, что именно ему отведена роль
"другого".
В дровяном сарае лежали старые доски и рейки, которые семья му-
ми-троллей собирала на берегу. Хомса начал вытаскивать гвозди. Посерев-
шее от времени дерево было плотное и твердое, ржавые гвозди крепко сиде-
ли в нем. Из сарая хемуль пошел к клену, задрал морду вверх и стал ду-
мать.
А хомса не разгибая спины продолжал вытаскивать гвозди. Солнечный за-
кат стал желтый, как огонь, а потом стал темнеть. Хомса рассказывал сам
себе про зверька. Он рассказывал все лучше и лучше, теперь уже не слова-
ми, а картинками. Слова опасны, а зверек приблизился к очень важному мо-
менту своего развития -- он начал изменять свой вид, преображаться. Он
уже больше не прятался, он оглядывал все вокруг и прислушивался. Он полз
по лесной опушке, очень настороженный, но вовсе не испуганный...
-- Тебе нравится вытаскивать гвозди? -- спросила Мюмла за его спиной.
Она сидела на чурбане для колки дров.
-- Что? -- спросил хомса.
-- Тебе не нравится вытаскивать гвозди, а ты все же делаешь это. По-
чему?
Хомса смотрел на нее и молчал. От Мюмлы пахло мятой.
-- И хемуль тебе не нравится, -- продолжала она.
-- Разве? -- возразил хомса и тут же стал думать, нравится ему хемуль
или нет.
А Мюмла спрыгнула с чурбана и ушла. Сумерки быстро сгущались, над ре-
кой поднялся туман. Стало очень холодно.
-- Открой! -- закричала Мюмла у кухонного окна. -- Я хочу погреться в
твоей кухне!
В первый раз Филифьонке сказали "в твоей кухне", и она тут же открыла
дверь.
-- Можешь посидеть на моей кровати, -- разрешила она, -только смотри,
не изомни покрывало.
Мюмла свернулась в клубок на постели, втиснутой между плитой и мой-
кой, а Филифьонка нашла мешочек с хлебными корочками, которые семья му-
ми-троллей высушила для птиц, и стала готовить завтрак. В кухне было
тепло, в плите потрескивали дрова, и огонь бросал на потолок пляшущие
тени.
-- Теперь здесь почти так же, как раньше, -- сказала Мюмла задумчиво.
-- Ты хочешь сказать, как при Муми-маме? -- неосторожно уточнила Фи-
лифьонка.
-- Вовсе нет, -- ответила Мюмла, -- это я про плиту.
Филифьонка продолжала возиться с завтраком. Она ходила по кухне взад
и вперед, стуча каблуками. На душе у нее вдруг стало тревожно.
-- А как было при Муми-маме?
-- Мама обычно посвистывала, когда готовила, -- сказала Мюмла. -- По-
рядка особого не было. Иной раз они брали еду с собой и уезжали куда-ни-
будь. А иногда и вовсе ничего не ели. -Мюмла закрыла голову лапой и при-
готовилась спать.
-- Уж я, поди, знаю маму гораздо лучше, чем ты, -отрезала Филифьонка.
Она смазала форму растительным маслом, плеснула туда остатки вчераш-
него супа и незаметно сунула несколько сильно переваренных картофелин.
Волнение закипало в ней все сильнее и сильнее. Под конец она подскочила
к спящей Мюмле и закричала:
-- Если бы ты знала, что мне известно, ты не спала бы без задних лап!
Мюмла проснулась и молча уставилась на Филифьонку.
-- Ты ничего не знаешь! -- зашептала Филифьонка с остервенением. --
Не знаешь, кто вырвался на свободу в этой долине. Ужасные существа вы-
ползли из платяного шкафа, расползлись во все стороны. И теперь они при-
таились повсюду!
Мюмла села на постели и спросила:
-- Значит, поэтому ты налепила липкую бумагу на сапоги? -Она зевнула,
потерла мордочку и направилась к двери. В дверях она обернулась: -- Не
стоит волноваться. В мире нет ничего страшнее нас самих.
-- Она не в духе? -- спросил Мюмлу Онкельскрут в гостиной.
-- Она боится, -- ответила Мюмла и поднялась по лестнице. -- Она бо-
ится чего-то, что спрятано в шкафу.
За окном теперь было совсем темно. Все обитатели дома с наступлением
темноты ложились спать и спали очень долго, все дольше и дольше, потому
что ночи становились длиннее и длиннее. Хомса Тофт выскользнул откуда-то
как тень и промямлил:
-- Спокойной ночи.
Хемуль лежал, повернувшись мордой к стене. Он решил построить купол
над папиной беседкой. Его можно выкрасить в зеленый цвет, а можно даже
нарисовать золотые звезды. У мамы в комоде обычно хранилось сусальное
золото, а в сарае он видел бутыль с бронзовой краской.
Когда все уснули, Онкельскрут поднялся со свечой наверх. Он остано-
вился у большого платяного шкафа и прошептал:
-- Ты здесь? Я знаю, что ты здесь, -- и очень осторожно потянул двер-
цу. Она вдруг неожиданно распахнулась. На ее внутренней стороне было
зеркало.
Маленькое пламя свечи слабо освещало темную прихожую, но Онкельскрут
ясно и отчетливо увидел перед собой предка. В руках у него была палка,
на голове шляпа, и выглядел он ужасно неправдоподобно. Пижама была ему
слишком длинна, на ногах гамаши. Он был без очков. Онкельскрут сделал
шаг назад, и предок сделал то же самое.
-- Вот как, стало быть ты не живешь больше в печке, -сказал Он-
кельскрут. -- Сколько тебе лет? Ты никогда не носишь очки?
Он был очень взволнован и стучал палкой по полу в такт каждому слову.
Предок делал то же самое, но ничего не отвечал.
"Он глухой, -- догадался Онкельскрут, -- глухой как пень. Старая раз-
валина! Но во всяком случае приятно встретиться с тем, кто понимает, ка-
ково чувствовать себя старым".
Он долго стоял и смотрел на предка. Под конец он приподнял шляпу и
поклонился. Предок сделал то же самое. Они расстались со взаимным уваже-
нием. -==15==-
Дни стали короче и холоднее. Дождь шел редко. Изредка выглядывало
солнце, и голые деревья бросали длинные тени на землю, а по утрам и ве-
черам все погружалось в полумрак, затем наступала темнота. Они не виде-
ли, как заходит солнце, но видели желтое закатное небо и резкие очерта-
ния гор вокруг, и им казалось, что они живут на дне колодца.
Хемуль и хомса строили беседку для папы. Онкельскрут рыбачил, и те-
перь ему удавалось поймать примерно по две рыбы в день, а Филифьонка на-
чала посвистывать. Это была осень без бурь, большая гроза не возвраща-
лась, лишь откуда-то издалека доносилось ее слабое ворчанье, отчего ти-
шина, царившая в долине, становилась еще более глубокой. Кроме хомсы,
никто не знал, что с каждым раскатом грома зверек вырастал, набирался
силы и храбрости. Он и внешне сильно изменился. Однажды вечером при жел-
том закатном свете он склонился над водой и впервые увидел свои белые
зубы. Он широко разинул рот, потом стиснул зубы и заскрипел, правда,
совсем немножко, и при этом подумал: "Мне никто не нужен, я сам зубас-
тый".
Теперь Тофт старался не думать о зверьке, -- он знал, что зверек про-
должал расти уже сам по себе.
Тофту было очень трудно засыпать по вечерам, не рассказав что-нибудь
себе самому, ведь он так привык к этому. Он все читал и читал свою кни-
гу, а понимал все меньше и меньше. Теперь шли рассуждения о том, как
зверек выглядит внутри, и это было очень скучно и неинтересно.
Однажды вечером в чулан постучала Филифьонка.
-- Привет, дружок! -- сказала она, осторожно приоткрыв дверь.
Хомса поднял глаза от книги и молча выжидал.
Филифьонка уселась на пол рядом с ним и, склонив голову набок, спро-
сила:
-- Что ты читаешь?
-- Книгу, -- ответил Тофт.
Филифьонка глубоко вздохнула, придвинулась поближе к нему и спросила:
-- Наверно, нелегко быть маленьким и не иметь мамы?
Хомса еще ниже начесал волосы на глаза, словно хотел в них спря-
таться, и ничего не ответил.
-- Вчера вечером я вдруг подумала о тебе, -- сказала она искренне. --
Как тебя зовут?
-- Тофт, -- ответил хомса.
-- Тофт, -- повторила Филифьонка. -- Красивое имя. -- Она отчаянно
подыскивала подходящие слова и сожалела, что так мало знала о детях и не
очень-то любила их. Под конец сказала: -Ведь тебе тепло? Тебе хорошо
здесь?
-- Да, спасибо, -- ответил хомса Тофт.
Филифьонка всплеснула лапами, она попыталась заглянуть ему в мордочку
и спросила умоляюще:
-- Ты совершенно уверен в этом?
Хомса попятился. От нее пахло страхом.
-- Может быть... -- торопливо сказал он, -- мне бы одеяло...
Филифьонка вскочила.
-- Сейчас принесу! -- воскликнула она. -- Подожди немного. Сию мину-
ту... -- Он слышал, как она сбегала вниз по лестнице и потом поднялась
снова. Когда она вошла в чулан, в лапах у нее было одеяло.
-- Большое спасибо, -- поблагодарил хомса и шаркнул лапкой. -- Какое
хорошее одеяло.
Филифьонка улыбнулась.
-- Не за что! -- сказала она. -- Муми-мама сделала бы то же самое. --
Она опустила одеяло на пол, постояла еще немного и ушла.
Хомса как можно аккуратнее свернул ее одеяло и положил его на полку.
Он заполз в бредень и попытался читать дальше. Ничего не вышло. Тогда,
он захлопнул книгу, погасил свет и вышел из дома.
Стеклянный шар он нашел не сразу. Хомса пошел не в ту сторону, долго
плутал между стволов деревьев, словно был в саду первый раз. Наконец он
увидел шар. Голубой свет в нем погас; сейчас шар был наполнен туманом,
густым и темным туманом, почти таким же непроглядным, как сама ночь! За
этим волшебным стеклом туман быстро мчался, исчезал, засасывался вглубь,
кружился темными кольцами.
Хомса пошел дальше, по берегу реки, мимо папиной табачной грядки. Он
остановился под еловыми ветвями возле большой топи, вокруг шелестел су-
хой камыш, а его сапожки вязли в болоте.
-- Ты здесь? -- осторожно спросил он. -- Как ты чувствуешь себя, ма-
лыш нумулит?
В ответ из темноты послышалось злое ворчанье зверька.
Хомса повернулся и в ужасе бросился бежать. Он бежал наугад, споты-
кался, падал, поднимался и снова мчался. У палатки он остановился. Она
спокойно светилась в ночи, словно зеленый фонарик. В палатке сидел Снус-
мумрик, он играл сам для себя.
-- Это я, -- прошептал хомса, входя в палатку.
Он никогда раньше здесь не был. Внутри приятно пахло трубочным таба-
ком и землей. На баночке с сахаром горела свеча, а на полу было полно
щепок.
-- Из этого я смастерю деревянную ложку, -- сказал Снусмумрик. -- Ты
чего-то испугался?
-- Семьи муми-троллей больше нет. Они меня обманули.
-- Не думаю, -- возразил Снусмумрик. -- Может, им просто нужно немно-
го отдохнуть. -- Он достал свой термос и наполнил чаем две кружки. --
Бери сахар, -- сказал он, -- они вернутся домой когда-нибудь.
-- Когда-нибудь! -- воскликнул хомса. -- Они должны вернуться сейчас,
только она нужна мне, Муми-мама!
Снусмумрик пожал плечами. Он намазал два бутерброда и сказал:
-- Не знаю, кого из нас мама любит.
Хомса не промолвил больше ни слова. Уходя, он слышал, как Снусмумрик
кричит ему вслед:
-- Не делай из мухи слона!
Снова послышались звуки губной гармошки. На кухонном крыльце хомса
увидел Филифьонку. Она стояла возле ведра с помоями и слушала. Хомса ос-
торожно обошел ее и незаметно проскользнул в дом. -==16==-
На другой день Снусмумрика пригласили на воскресный обед. В четверть
третьего гонг Филифьонки позвал всех к обеду. В половине третьего Снус-
мумрик воткнул в шляпу новое перо и направился к дому. Кухонный стол был
вынесен на лужайку, и хемуль с хомсой расставляли стулья.
-- Это пикник, -- пояснил мрачно Онкельскрут. -- Она говорит, что се-
годня мы может делать все, что нам вздумается.
Вот Филифьонка разлила по тарелкам овсяный суп. Дул холодный ветер, и
суп покрывался пленкой жира.
-- Ешь, не стесняйся, -- сказала Филифьонка и погладила хомсу по го-
лове.
-- Почему это мы должны обедать на дворе? -- жаловался Онкельскрут,
показывая на жирную пленку в тарелке.
