на рост социальных противоречий и утешают себя видами на будущее, ключ
от которого они почтительно предлагают оставить в руках бюрократии. Как
будто равенство прав женщины и мужчины не превратилось уже в равенство
их бесправия перед бюрократией! И как будто в какой-нибудь вещей книге
твердо обещано, что советская бюрократия не может принести новый гнет,
вместо освобождения.
Как мужчина порабощал женщину; как эксплуататор подчинял себе их обо-
их; как трудящиеся пробовали ценою крови освободиться от рабства и
только сменили одни цепи на другие, - обо всем этом история может расс-
казать многое; в сущности она не рассказывает ничего другого. Но как
действительно освободить ребенка, женщину, человека, на этот счет гото-
вых положительных примеров еще нет. Весь прошлый исторический опыт,
насквозь отрицательный, требует от трудящихся прежде всего непримиримого
недоверия к привилегированным и бесконтрольным опекунам!
Борьба с молодежью.
Всякая революционная партия прежде всего находит опору в молодом по-
колении восходящего класса. Политическое одряхление выражается в утрате
способности привлекать под свое знамя молодежь. Повально сходящие со
сцены партии буржуазной демократии вынуждены уступать молодежь либо ре-
волюции, либо фашизму. Большевизм в подполье всегда был партией молодых
рабочих. Меньшевики опирались на более солидную и квалифицированную вер-
хушку рабочего класса, весьма кичились этим и глядели на большевиков
сверху вниз. Дальнейшие события немилосердно обнаружили им их ошибку: в
решающий момент молодежь потянула за собой более зрелые слои и даже ста-
риков.
Революционный переворот дал грандиозный исторический толчок новым со-
ветским поколениям, одним ударом оторвав их от консервативных форм быта
и раскрыв им ту великую тайну, - первую из тайн диалектики, - что на
земле нет ничего неизменного, и что общество делается из пластических
материалов. Как глупа теория неизменных рассовых типов в свете событий
нашей эпохи! Советский Союз представляет грандиозный тигель, в котором
переплавляется характер десятков народностей. Мистика "славянской души"
отходит, как шлак.
Но толчок, который получили молодые поколения еще не нашел себе выхо-
да в соответственной исторической работе. Правда, молодежь очень дея-
тельна в области хозяйства. В СССР числится 7 миллионов рабочих в воз-
расте до 23 лет: 3.140 тысяч - в промышленности, 700 т. - на железных
дорогах, 700 т. - на стройках. На новых заводах-гигантах молодые рабочие
составляют около половины общего числа. В колхозах числится ныне 1.200
т. одних лишь комсомольцев. Сотни тысяч членов комсомола мобилизованы за
последние годы на стройки, на лесозаготовки, на угольные шахты, на золо-
тую промышленность, для работ в Арктике, на Сахалине, или на Амуре, где
строится новый город Комсомольск. Новое поколение поставляет ударников,
отличников, стахановцев, мастеров, низовых администраторов. Молодежь
учится, и значительная часть учится прилежно. Не менее, если не более
она деятельна в области спорта, в самых его дерзких формах, как парашю-
тизм, или воинственных - как стрелковое дело. Предприимчивые и отважные
уходят во всякого рода опасные экспедиции.
"Лучшая часть нашей молодежи, - говорил недавно известный полярный
исследователь Шмидт, - стремится работать там, где ее ждут трудности".
Так оно несомненно и есть. Но во всех областях пореволюционные поколения
еще остаются под опекой. Что делать и как делать, им указывают сверху.
Политика, как высшая форма командования, остается целиком в руках так
называемой "старой гвардии". И при всех горячих, нередко льстивых речах
по адресу молодежи, старики зорко охраняют свою монополию.
Не мысля развития социалистического общества без отмирания госу-
дарства, т.е. без замены всякого рода полицейщины самоуправлением
культурных производителей и потребителей, Энгельс возлагал завершение
этой задачи на молодое поколение, "которое вырастет в новых, свободных
общественных условиях и окажется в состоянии совершенно выкинуть вон
весь этот хлам государственности". Ленин прибавляет от себя: "всякой го-
сударственности, в том числе и демократически-республиканской"... Так
примерно располагалась в сознании Энгельса и Ленина перспектива построе-
ния социалистического общества: поколение, завоевавшее власть, "старая
гвардия", начинает работу ликвидации государства; ближайшее поколение
завершает ее.
Как же обстоит в действительности? 43% населения СССР родились после
Октябрьского переворота. Если возрастной границей взять 23 года, то ока-
жется, что свыше 50%, советского человечества не достигают этой границы.
Большая половина населения страны не знает, следовательно, по личным
воспоминаниям, никакого другого режима, кроме советского. Но как раз эти
новые поколения формируются не в "свободных общественных условиях", как
мыслил Энгельс, а под невыносимым и все возрастающим гнетом правящего
слоя, того самого, который, согласно официальной фикции, совершил вели-
кий переворот. На заводе, в колхозе, в казарме, в университете, в школе,
даже в детском саду, если не в яслях, главными доблестями человека
объявляются: личная верность вождю и безусловное послушание. Многие пе-
дагогические афоризмы и прописи последнего времени могли бы казаться
списанными у Геббельса, если б сам он не списал их в значительной мере у
сотрудников Сталина.
Школа и общественная жизнь учащихся насквозь проникнуты формализмом и
лицемерием. Дети научились проводить бесчисленные удушливо скучные соб-
рания, с неизбежным почетным президиумом, со славословием в честь доро-
гих вождей и заранее размеченными благоправными прениями, в которых, со-
вершенно как и у взрослых, говорится одно, а думается другое. Самые не-
винные кружки школьников, пытающихся создать оазисы в пустыне казенщины,
вызывают свирепые репрессии. Через свою агентуру ГПУ вносит ужасающий
разврат доносов и предательств в так называемую "социалистическую" шко-
лу. Более вдумчивые педагоги и детские писатели, несмотря на принуди-
тельный оптимизм, не могут подчас скрыть своего ужаса пред лицом этого
мертвящего школьную среду духа принуждения, фальши и скуки.
Не имея в своем прошлом опыта классовой борьбы и революции, новые по-
коления могли бы созреть для самостоятельного участия в общественной
жизни страны только в условиях советской демократии, только при созна-
тельной переработке опыта прошлого и уроков настоящего. Самостоятельный
характер, как и самостоятельная мысль не могут развернуться без критики.
Между тем в элементарной возможности обмениваться мыслями, ошибаться,
проверять и исправлять ошибки, свои и чужие, советской молодежи начисто
отказано. Все вопросы, в том числе и ее собственные, решаются за нее. Ей
предоставляется только выполнять и петь славу. На каждое слово критики
бюрократия отвечает тем, что выворачивает шейные позвонки. Все выдающее-
ся и непокорное в рядах молодежи систематически уничтожается, подавляет-
ся или физически истребляется. Этим и объясняется тот факт, что миллионы
и миллионы комсомола не выдвинули ни одной крупной фигуры.
Бросаясь в технику, науку, литературу, спорт или шахматы молодежь как
бы завоевывает себе шпоры для будущих больших дел. Во всех этих областях
она соперничает с плохо подготовленным старшим поколением, кое где дого-
няет и перегоняет его. Но при каждом прикосновении к политике - обжигает
себе пальцы. У нее остаются, таким образом, три возможности: приобщиться
к бюрократии и сделать карьеру; молчаливо подчиняясь гнету, уйти в хо-
зяйственную работу, в науку или в свои маленькие личные дела; наконец,
спуститься в подполье, чтоб учиться бороться и закаляться для будущего.
Путь бюрократической карьеры доступен лишь маленькому меньшинству. На
другом полюсе маленькое меньшинство становится в ряды оппозиции. Средняя
группа, т.е. преобладающая масса, в свою очередь, крайне неоднородна.
Под чугунным прессом в ней происходят хоть и скрытые, но крайне многоз-
начительные процессы, которые во многом определят будущее Советского Со-
юза.
Аскетические тенденции эпохи гражданской войны уступили в период
НЭП'а место более эпикурейским, чтобы не сказать более жадным настроени-
ям. Первая пятилетка снова стала временем невольного аскетизма, но уже
только для масс и молодежи: правящий слой успел прочно окопаться на по-
зициях личного благополучия. Вторая пятилетка несомненно окрашена острой
реакцией против аскетизма. Заботы о личном преуспевании захватывают ши-
рокие слои населения, особенно молодежи. Факт, однако, таков, что и в
новом советском поколении достаток и благополучие доступны только той
тонкой прослойке, которой удается подняться над массой и, так или иначе,
приобщиться к правящему слою. С своей стороны, бюрократия сознательно
выращивает и отбирает аппаратчиков и карьеристов.
"Советской молодежи - уверял на съезде комсомола (апрель 1936 г.)
главный докладчик, - не свойственны жажда наживы, мещанская ограничен-
ность, низменный эгоизм". Слова эти звучат явным диссонансом рядом с
господствующим ныне лозунгом "зажиточной и красивой жизни", методами
сдельщины, премиями и орденами. Социализм не аскетичен; наоборот, глубо-
ко враждебен аскетизму христианства, как и всякой вообще религии, своей
привязанностью к этому миру, и только к нему. Но социализм имеет свою
градацию земных ценностей. Человеческая личность начинается для него не
с заботы о зажиточной жизни, а, наоборот, с прекращения такой заботы.
Однако, перепрыгнуть через свою голову не дано ни одному поколению. Все
стахановское движение построено пока-что на "низменном эгоизме". Самое
мерило успехов: число заработанных брюк и галстуков, свидетельствует
именно о "мещанской ограниченности". Пусть даже эта стадия исторически
неизбежна; но нужно видеть ее такою, как она есть. Восстановление рыноч-
ных отношений открывает несомненную возможность значительного повышения
личного благополучия. Широкое стремление советской молодежи в инженеры
объясняется не столько заманчивостью социалистического строительства,
сколько тем, что инженеры зарабатывают несравненно лучше, чем врачи или
учителя. Когда такого рода тенденции складываются в обстановке духовного
гнета и идеологической реакции, при сознательном разнуздывании сверху
карьеристских инстинктов, то насаждение "социалистической культуры" ока-
зывается сплошь да рядом воспитанием в духе крайнего анти-общественного
эгоизма.
И все же было бы грубой клеветой на молодежь изображать ее, как одер-
жимую исключительно или даже преимущественно личными интересами. Нет, в
массе своей она великодушна, отзывчива, предприимчива. Карьеризм окраши-
вает ее только сверху. В глубине живут разнородные, далеко не сложившие-
ся тенденции, на подоплеке героизма, который еще только ищет применения.
Этими настроениями питается в частности новейший советский патриотизм.
Он несомненно очень глубок, искренен и динамичен. Но и через патриотизм
проходит трещина, отделяющая молодых от стариков.
Здоровым молодым легким невыносимо дышать в атмосфере лицемерия, не-
отделимого от Термидора, т.е. от реакции, которая еще вынуждена рядиться
в одежды революции. Вопиющее несоответствие между социалистическими пла-
катами и реальной жизнью подрывает доверие к официальным канонам. Значи-
тельные прослойки молодежи кичатся пренебрежением к политике, грубостью,
разгулом. Во многих случаях, вероятно, в большинстве, индифферентизм и
цинизм - только первобытная форма недовольства и затаенного стремления
стать на собственные ноги. Исключения из комсомола и партии, аресты и
ссылки сотен тысяч молодых "белогвардейцев" и "оппортунистов", с одной
