уровень многих других достижений, и не только на отсталых окраинах. Ког-
да глава правительства, для иллюстрации роста культуры, ссылается на то,
что в колхозах поднимается спрос на "железные кровати, стенные часы, вя-
заное белье, свитеры, велосипеды" и проч., то это значит лишь, что зажи-
точные верхи советской деревни начинают пользоваться теми промышленными
изделиями, которые давно вошли в обиход крестьянских масс Запада. Изо
дня в день повторяются, в речах и печати, поучения на тему о "культурной
социалистической торговле". По существу же дело идет о том, чтоб придать
чистый и привлекательный вид государственным магазинам, снабдить их не-
обходимым техническим оборудованием и достаточным ассортиментом товаров,
не гноить яблок, прилагать к чулкам нитки для штоптанья, наконец, приу-
чать продавцов внимательно и вежливо относиться к покупателю, словом,
достигнуть обычных приемов капиталистической торговли. До разрешения
этой крайне важной задачи, в которой нет, однако, ни грана социализма,
пока еще не близко.
Если оставить на минуту в стороне законы и учреждения, а взять пов-
седневную жизнь основного массива населения, и если не морочить намерен-
но головы ни себе ни другим, то придется признать, что в нравах и быте
советской страны наследство царской и буржуазной России имеют еще неиз-
меримое преобладание над зародышами социализма. Об этом убедительнее
всего говорит само население, которое при малейшем повышении жизненного
уровня, с жадностью набрасывается на готовые западные образцы. Молодые
советские служащие, нередко и рабочие стараются в одежде и манерах под-
ражать американским инженерам и техникам, с которыми им случилось близко
соприкоснуться на заводе. Промышленные или канцелярские работницы пожи-
рают глазами иностранную туристку, чтоб перенять моду и манеры. Счастли-
вица, которой это удается, становится предметом повального подражания.
Вместо старой челки, лучше оплачиваемые работницы заводят себе "вечную
завивку". Молодежь охотно записывается в "кружки западных танцев". В из-
вестном смысле все это - прогресс. Но в нем выражаются пока не преиму-
щества социализма перед капитализмом, а перевес мелкобуржуазной культуры
над патриархальностью, города - над деревней, центра - над захолустьем,
Запада - над Востоком.
Привилегированные советские слои делают тем временем свои заимствова-
ния в более высоких капиталистических сферах, причем законодателями выс-
тупают дипломаты, директора трестов, инженеры, которым часто приходится
совершать поездки в Европу и Америку. Советская сатира молчит на этот
счет, ибо ей начисто запрещено касаться верхних "десяти тысяч". Между
тем нельзя, с горечью, не отметить, что высокие эмиссары Советского Сою-
за не сумели проявить перед лицом капиталистической цивилизации ни
собственного стиля, ни даже какой-либо самостоятельной черты. Они не
нашли в себе достаточной внутренней устойчивости для пренебрежения к
внешнему блеску и для соблюдения необходимой дистанции. Главную свою ам-
бицию они полагают обычно в том, чтоб как можно меньше отличаться от на-
иболее законченных буржуазных снобов. Словом, они чувствуют и держат се-
бя в большинстве не как представители нового мира, а как заурядные выс-
кочки!
Сказать, что Советский Союз проделывает сейчас в основном ту культур-
ную работу, которую передовые страны давно проделали на базисе капита-
лизма, будет, однако, только половина правды. Новые общественные формы
совсем не безразличны: они не только открывают отсталой стране возмож-
ность достигнуть уровня передовых, но и позволяют ей выполнить эту зада-
чу в гораздо более короткие сроки, чем те, какие понадобились в свое
время на Западе. Разгадка ускорения маршрута проста: буржуазные пионеры
должны были изобретать свою технику и учиться применять ее в области хо-
зяйства и культуры. Советский Союз берет готовое, в его последних дости-
жениях, и, благодаря обобществленным средствам производства, применяет
заимствования не частично и постепенно, а сразу и в гигантских масшта-
бах.
Военные авторитеты прошлого не раз прославляли роль армии, как носи-
теля культуры, в особенности по отношению к крестьянству. Не делая себе
иллюзий насчет той специфической "культуры", которую насаждает буржуаз-
ный милитаризм, нельзя все же оспорить, что многие прогрессивные навыки
вносились в народные массы через армию: недаром же в революционных, осо-
бенно крестьянских движениях бывшие солдаты и унтер-офицеры оказывались
обычно во главе восставших. Советский режим имеет возможность воз-
действовать на повседневную жизнь народа не только через армию, но и че-
рез весь государственный аппарат и переплетенные с ним аппараты партии,
комсомола и профессиональных союзов. Усвоение готовых образцов техники,
гигиены, искусства, спорта в несравненно более короткие сроки, чем те,
какие требовались для их выработки на родине, обеспечивается госу-
дарственными формами собственности, политической диктатурой, плановыми
методами руководства.
Если б Октябрьская революция не дала ничего, кроме этого ускоренного
движения, она была бы исторически оправдана, ибо упадочный буржуазный
режим оказался не способен за последнюю четверть века продвинуть серьез-
но вперед ни одну из отсталых стран ни в одной части света. Однако,
русский пролетариат совершал переворот во имя гораздо дальше идущих за-
дач. Как ни придавлен он сейчас политически, но в лучшей своей части он
не отказался от коммунистической программы и связанных с нею великих на-
дежд. Бюрократия вынуждена приспособляться к пролетариату, отчасти в са-
мом направлении своей политики, главным образом - в ее истолковании. От
того каждый шаг вперед в области хозяйства или быта, независимо от его
действительного исторического содержания или его реального значения для
жизни масс, провозглашается невиданным, небывалым завоеванием "социалис-
тической культуры". Слов нет, сделать туалетное мыло и зубную щетку дос-
тоянием миллионов, которые не знали до вчерашнего дня простейших требо-
ваний опрятности, есть очень большая культурная работа. Но ни мыло, ни
щетка, ни даже духи, которых требуют "наши женщины", не создают еще со-
циалистической культуры, особенно в условиях когда эти жалкие атрибуты
цивилизации доступны каким-нибудь 15% населения.
"Переделка людей", о которой так часто говорят в советской печати,
действительно идет полным ходом. Но в какой мере это социалистическая
переделка? Русский народ не знал в прошлом ни великой религиозной рефор-
мации, как немцы, ни великой буржуазной революции, как французы. Из этих
двух горнил, если оставить в стороне реформацию-революцию XVII века у
британских островитян, вышла на свет буржуазная индивидуальность, очень
важная ступень в развитии человеческой личности вообще. Русские револю-
ции 1905 и 1917 годов означали по необходимости первое пробуждение инди-
видуальности в массах, выделение ее из первобытной среды, т.е. выполня-
ли, в сокращенном объеме и ускоренным маршем, воспитательную работу бур-
жуазных реформаций и революций Запада. Однако, задолго до того, как эта
работа была, хотя бы вчерне, закончена, русская революция, возникшая на
закате капитализма, оказалась переброшена ходом классовой борьбы на со-
циалистические рельсы. Противоречия в области советской культуры только
отражают и преломляют выросшие из этого скачка экономические и соци-
альные противоречия. Пробуждение личности, по необходимости, приобретает
при этом, в большей или меньшей мере мелкобуржуазный характер, не только
в хозяйстве, но и в семейной жизни и в лирике. Носительницей крайнего,
подчас разнузданного буржуазного индивидуализма стала сама бюрократия.
Допуская и поощряя развитие экономического индивидуализма (сдельщина,
приусадебные участки, премии, ордена), она жестоко подавляет в то же
время прогрессивные стороны индивидуализма в сфере духовной культуры
(критический взгляд, выработка своего мнения, воспитание личного досто-
инства).
Чем значительнее уровень развития данной национальной группы, или чем
выше сфера культурного творчества, чем ближе оно захватывает проблемы
общества и личности, тем тяжелее и невыносимее становятся тиски бюрокра-
тизма. Не может быть, в самом деле, и речи о своеобразии национальных
культур, когда одна и та же дирижерская палочка, вернее, одна и та же
полицейская палка, берется регулировать все умственные отправления всех
народов Союза. Украинские, белорусские, грузинские или тюркские газеты и
книги являются только переводами бюрократических императивов на язык со-
ответственных национальностей. Под именем образцов народного творчества
московская печать ежедневно публикует в русских переводах оды премиро-
ванных национальных поэтов в честь вождей, поистине жалкие вирши, кото-
рые отличаются друг от друга только степенями бездарности и сервилизма.
Великорусская культура, страдающая от режима гауптвахты никак не
меньше других, живет главным образом за счет старшего поколения, сложив-
шегося еще до революции. Молодежь как бы придавлена чугунной доской. Де-
ло идет, таким образом, не о гнете одной национальности над другой, в
собственном смысле слова, а о гнете централизованного полицейского аппа-
рата над культурным развитием всех наций, начиная с великорусской.
Нельзя, однако, не обратить внимания на то, что 90% изданий СССР выходит
на русском языке. Правда, если этот процент находится в вопиющем проти-
воречии с относительной численностью великорусского населения, то он,
пожалуй, более соответствует общему влиянию русской культуры, и по ее
самостоятельному весу и по ее роли, как посредницы между отсталыми наро-
дами страны и Западом. Не означает ли, при всем том, чрезмерно высокая
доля великороссов в издательстве (и не только в нем, конечно) их факти-
ческую великодержавную привилегированность за счет других национальнос-
тей Союза? Весьма возможно. Но на этот огромной важности вопрос нельзя
ответить с необходимой категоричностью, ибо в жизни он решается не
столько сотрудничеством, соревнованием и взаимооплодотворением культур,
сколько безапеляционным арбитражем бюрократии. А так как резиденцией
власти является Кремль, и периферия вынуждена равняться по центру, то
бюрократизм неизбежно принимает великодержавный, руссификаторский отте-
нок, предоставляя другим национальностям единственное бесспорное
культурное право: славить арбитра на своем языке.
* * *
Официальная доктрина культуры меняется в зависимости от хозяйственных
зигзагов и административных соображений; но при всех своих поворотах она
сохраняет характер абсолютной категоричности. Одновременно с теорией
"социализма в отдельной стране" получила официальное признание бывшая до
того времени в загоне теория "пролетарской культуры". Противники этой
теории ссылались на то, что режим пролетарской диктатуры имеет строго
переходный характер; что, в отличие от буржуазии, пролетариат не собира-
ется господствовать в течение ряда исторических эпох; что задача настоя-
щего поколения нового правящего класса сводится прежде всего к ассимиля-
ции всего ценного в буржуазной культуре; что чем больше пролетариат ос-
тается пролетариатом, т.е. несет на себе следы вчерашнего угнетения, тем
меньше он способен подняться над историческим наследством прошлого; что
возможности нового творчества станут по настоящему раскрываться лишь по
мере того, как пролетариат будет растворяться в социалистическом общест-
ве. Все это значит, другими словами, что на смену буржуазной культуре
должна прийти социалистическая, а не пролетарская.
В полемике против теории лабораторного "пролетарского искусства" ав-
тор этих строк писал: "Культура питается соками хозяйства, и нужен мате-
