занному клеем небу. Когда она убрала руку, они увидели, что она приклеи-
ла к небу золотую звездочку с пряника. И та сразу неистово засверкала,
озаряя вокруг себя небо мерцающим золотистым светом.
- Это наши, - чуть не заплакал Майкл. - Наши звездочки с пряников.
Она думала, что мы спим, тихонько вошла и взяла их.
А Джейн ничего не сказала. Она не отрываясь смотрела, как миссис Кор-
ри мажет кистью небо, а Мэри Поппинс приклеивает к нему звезды. Когда
места на небе не хватало, мисс Фанни и мисс Анни двигали лестницы
дальше.
Наконец работа была окончена. Мэри Поппинс перевернула корзинку и
потрясла - корзинка была пуста. Тогда обе дамы спустились вниз, и про-
цессия двинулась в обратный путь, мисс Фанни тащила на плечах лестницы,
а мисс Анни позвякивала пустым ведром. На углу остановились, перекину-
лись о чем-то несколькими словами, Мэри Поппинс пожала всем руки и зас-
пешила по Вишневой домой. А миссис Корри, пританцовывая в своих мягких
сапожках, изящно подхватив юбки, исчезла в противоположном направлении
вместе с громко топавшими дочками-великаншами.
Скрипнула садовая калитка. Зашуршал гравий под ногами. Отворилась
входная дверь и тихонько закрылась. Джейн и Майкл услышали тихие шаги
Мэри Поппинс по лестнице; она прокралась на цыпочках мимо детской, вошла
в комнату, где спали близнецы, разделась и легла спать.
Как только звук ее шагов смолк, Джейн с Майклом переглянулись, не
сказав ни слова, подошли к комоду и заглянули в левый верхний ящик - в
нем ничего, кроме стопки носовых платков, не было.
- Я тебе говорил, - сказал Майкл.
Открыли платяной шкаф, заглянули в коробку, она тоже была пустая.
- Как это? Почему? - говорил Майкл, сидя на краешке постели и глядя
несчастными глазами на Джейн.
А Джейн опять ничего не сказала. Она сидела рядом, обхватив руками
коленки, и думала, думала. Но вот она откинула назад волосы и встала.
- Знаешь, что я хочу знать? - взглянула она на Майкла. - Звезды сде-
ланы из золотой бумаги или золотая бумага из звезд?
Майкл не ответил. Да Джейн и не ожидала ответа. Она понимала, объяс-
нить это может только кто-нибудь гораздо мудрее Майкла.
Глава 9
История Джона и Барбары
Джейн и Майкл ушли на день рождения. Они оделись во все самое наряд-
ное. И Эллен, увидев их, воскликнула, что они "красавчики, прямо с вит-
рины".
Весь день в доме было так тихо, точно дом о чем-то задумался или, мо-
жет, задремал.
Внизу на кухне миссис Брилл, водрузив на нос очки, читала газеты, Ро-
бертсон Эй сидел в саду на скамейке и усердно предавался лени. Миссис
Банкс устроилась на софе в гостиной, подложив под ноги подушечку.
В комнате наверху Мэри Поппинс просушивала на каминной решетке одежду
детей, а солнечные лучи лились в окно, расцвечивая стены, и плясали в
кроватях, где лежали близнецы.
- Пожалуйста, сдвиньтесь немного. Вы светите мне в глаза, - сказал
Джон громко.
- Прости, но это невозможно, - ответил один луч. - Нам ведь надо обе-
жать всю комнату. Так заведено испокон веков. Мы движемся весь день с
востока на запад, и эта комната как раз у нас на пути. Советую тебе заж-
муриться, и я как бы исчезну.
Золотистый столп лучей наискось падал в комнату. Он двигался довольно
быстро, вняв, без сомнения, просьбе Джона.
- Какие вы нежные и теплые. Я так вас люблю, - сказала Барбара, ста-
раясь поймать в кулачок хотя бы один луч.
- Милая девочка, - ответили лучи и стали гладить ее щечки. - Тебе
нравится, как мы ласкаем тебя? - видно, им приятно, когда их любят.
- Очень! - вздохнула с наслаждением Барбара.
- Слова! Слова! Слова! Я нигде не слышал столько слов, как в доме N
17 по Вишневой улице. В этой комнате всегда кто-то болтает, - проверещал
в окне чей-то голос. Джон с Барбарой повернули головы. Это был Скворец,
живший на верху дымоходной трубы.
- Нет, как вам это нравится! - быстро обернулась Мэри Поппинс. - Пос-
мотрел бы на себя. День-деньской прыгаешь по крышам и проводам. И без
умолку трещишь, чирикаешь, орешь. Ты своим гамом мертвого разбудишь! Во-
робьи и те тише себя ведут.
Скворец склонил голову набок и глянул на нее одним глазом сверху
оконной рамы.
- Ну и что? - ответил он. - У меня уйма дел: консультации, дискуссии,
диспуты, переговоры. Вот целый день и нет языку покоя.
- Бедный язык, - съязвил Джон.
- А я, между прочим, молодой человек, не с вами разговариваю, - Скво-
рец гордо тряхнул крылышками и слетел на подоконник. - И уж, во всяком
случае, не тебе это говорить. Кто в субботу чуть не весь день голосил?
- Но я же не болтал языком, - смутился Джон. - У меня животик болел.
- Знаем, как болел! - Скворец с подоконника перелетел на шишечку кро-
ватки, где лежала Барбара, и сказал тихим, вкрадчивым голосом:
- Есть сегодня что-нибудь вкусненькое для скворушки, Барбара?
Барбара села, держась за кроватку.
- Вот тебе половинка овсяного печенья, - протянула она в кулачке уго-
щенье.
Скворец мгновенно вспорхнул с кровати, схватил кусочек печенья, вер-
нулся на подоконник и стал быстро-быстро клевать.
- А где твое спасибо? - укорила Скворца Мэри Поппинс, но печенье было
такое вкусное, что Скворец никого и ничего не слышал. - А спасибо где? -
громче повторила Мэри Поппинс.
- Что такое? Ах, дорогуша, занимайтесь своим делом. У меня нет време-
ни на всякие церемонии. - И он склюнул последнюю крошку.
В комнате воцарилась тишина. Джон, нежась в солнечных лучах, схватил
свою голенькую ножку, сунул пальцы в рот, где уже белел первый зубик, и
стал водить ими по губам.
- Что с тобой? Зачем это? - засмеялась Барбара. - Сейчас тобой никто
не любуется.
- Знаю, - ответил Джон, ведя ножкой по губам, точно играл на губной
гармошке, - но надо практиковаться. Взрослые от этого балдеют. Ты обра-
тила внимание, тетушка Флосси увидела вчера этот фокус и чуть с ума не
сошла. Столько глупостей наговорила - я и птенчик, и умничка, и золотце
- словом, седьмое чудо света. Слыхала что-нибудь подобное? - Джон выпус-
тил изо рта ножку и захохотал, вспомнив тетушку Флосси.
- Мои штучки ей тоже нравятся, - без тени хвастовства заметила Барба-
ра. - Я начну снимать и надевать пинетки, а она мне - ты такая сла-
денькая, я тебя сейчас съем, смешно, да? Если я говорю, что съем, зна-
чит, и правда съем, например, яблоко или печенье. А у взрослых ничего не
поймешь. Говорят одно - делают другое. Как ты думаешь, она понарошку хо-
чет меня съесть?
- Конечно, понарошку. Это они так шутят. Мне никогда не понять взрос-
лых. Они все-таки очень глупые. Даже и Джейн с Майклом не всегда умными
назовешь.
- Да, - согласилась Барбара, сосредоточенно стаскивая пинетки.
- Например, они никогда не понимают, о чем мы говорим. Но самое
страшное, они вообще не понимают ничей язык. Я сам слышал, как Джейн
сказала: вот бы понять, что говорит ветер.
- И я удивляюсь на Майкла. Только и слышишь: "Ах, как поет скворец -
ти-ви, ти-ви!" Да разве скворец поет? Он просто говорит, как мы с тобой.
А уж от мамы с папой, конечно, и ожидать нечего. Они просто ничегошеньки
не понимают. Но Джейн с Майклом, кажется, должны бы понимать...
- А они раньше и понимали, - вмешалась Мэри Поппинс, складывая стоп-
кой ночные сорочки Джейн.
- Что? - воскликнули близнецы. - Понимали язык скворца и ветра?
- Да, и язык деревьев, солнечных лучей, звезд.
- Но как они могли разучиться? - Джон наморщил лобик, силясь постичь
причину такого несчастья.
- Ты хочешь знать? - проверещал Скворец таким тоном, точно хотел ска-
зать: а я знаю, как.
- Выросли и забыли, - объяснила Мэри Поппинс. - Барбара, надень, по-
жалуйста, пинетки.
- Глупая причина, - сказал Джон, сердито на нее глядя.
- Может, и глупая, но это факт, - Мэри Поппинс нагнулась к Барбаре и
крепко-накрепко завязала пинетки.
- А Джейн с Майклом и правда глупые, - продолжал Джон. - Вот я вырас-
ту и ни за что не забуду.
- И я тоже, - Барбара сунула палец в рот и стала, причмокивая, со-
сать.
- Забудете, - отрезала Мэри Поппинс.
Близнецы сели в постельках и уставились на нее.
- Ха! - презрительно воскликнул Скворец. - Вы только взгляните на
них! Ишь, вундеркинды выискались! Бывают, конечно, чудеса. Но на этот
раз никакого чуда не будет. Вы тоже все забудете, как Джейн с Майклом.
- Никогда! - воскликнули близнецы в один голос и взглянули на Скворца
так, словно хотели его убить: очень он их расстроил.
- А я говорю, что забудете, - рассмеялся Скворец. - Впрочем, вы в
этом не виноваты, - прибавил он, смягчившись. - Забудете, потому что вы-
бора у вас нет. Не было еще на свете человека, который не забыл бы язык
вещей и животных. Не считая, конечно, ее. - И Скворец кивнул через крыло
на Мэри Поппинс.
- А почему она помнит, а мы забудем? - спросил Джон.
- Ишь, что захотели! Она не такая, как все. Она - Великое исключение.
Вам с ней не равняться, - усмехнулся Скворец.
Огорченные дети замолчали.
- Видите ли, - продолжал Скворец. - Она совсем особенная. Я говорю не
о внешности. Мои птенцы, им хоть от роду один день, и то красивее.
- Какая наглость! - возмутилась Мэри Поппинс и замахала на Скворца
фартуком. Но Скворец вспорхнул на верх рамы, прыгнул на карниз и, ока-
завшись в недосягаемости, пронзительно засвистал.
- Опять не поймала! Небось, уже думала, я у тебя в руках! - И Скворец
презрительно затряс крыльями.
Мэри Поппинс в ответ только фыркнула.
Солнечный столп продолжал скользить по комнате, волоча за собой золо-
тистый шлейф. За окном подул легкий ветер и стал нежно шептаться с виш-
нями на улице.
- Слышите, что говорит ветер? - спросил Джон, склонив набок голову. -
Неужели правда, миссис Поппинс, что мы вырастем и не будем слышать, что
говорят ветер, лучи, деревья?
- Слышать, конечно, будете, - ответила Мэри Поппинс. - Но понимать -
нет.
Барбару как будто ударили, и она тихонько заплакала. И у Джона на
глаза навернулись слезы.
- Это непоправимо. Так устроен мир, - взывала к их разуму Мэри Поп-
пинс.
- Взгляните на них! Нет, вы только взгляните! - насмешничал Скворец.
- Ревут белугой! Да у моих едва вылупившихся птенцов мозгов и то больше.
А Джон и Барбара, лежа в своих уютных постельках, плакали навзрыд,
такими они чувствовали себя несчастными. Вдруг отворилась дверь и вошла
миссис Банкс.
- Мне послышалось, что дети плачут? - сказала она и подбежала к кро-
ваткам.
- Что случилось, мои маленькие? Мои солнышки, мои птички? Почему они
так горько плачут, Мэри Поппинс? Весь день они были такие хорошие, не
слышно было ни звука. Что тут произошло?
- Да, мадам. Нет, мадам. Конечно, мадам. Это, наверное, зубки, мадам,
- говорила Мэри Поппинс, стараясь не глядеть на Скворца.
- Ну конечно, зубки, - поспешила согласиться миссис Банкс.
- Мне не надо никаких зубов. Я забуду из-за них все самое важное, -
голосил Джон, катаясь по кровати.
- И я тоже, - рыдала Барбара, уткнувшись в подушку.
- Бедненькие мои, славненькие. Все, все будет хорошо. Вот только вы-
растут эти гадкие зубки, - успокаивала близнецов миссис Банкс, бегая от
одной кроватки к другой.
- Ты ничего не понимаешь! - еще сильнее вопил Джон. - Мне не нужны
твои зубки!
- Никогда, никогда ничего хорошего не будет, - плакала в подушку Бар-
бара.
- Да, да, все будет хорошо. Мамочка жалеет, мамочка любит своих де-
ток, - нежно ворковала миссис Банкс.
За окном послышался легкий писк. Это хихикнул Скворец, но поперхнул-
ся, перехватив грозный взгляд Мэри Поппинс. И уже больше не позволил се-
бе даже улыбнуться, наблюдая происходящее в комнате.
Миссис Банкс ласково гладила близнецов - то одного, то другого, шеп-
тала слова, способные, как она думала, утешить даже в самом большом го-
ре.
И Джон вдруг перестал плакать. Он был уже воспитанный мальчик, любил
