бесполезной в Калифорнии, и, устроившись на полу в спальне, заснул.
Проснулся он от жуткого зуда, поднимавшегося от ног к животу, и от
странных вскриков, раздававшихся во дворе. Все тело его, а особенно ноги
и низ живота, были одной сплошной областью чесучести, состоявшей из ты-
сяч изолированных укусов.
На стенах полыхали красные и голубовато-зеленые тени, а со двора слы-
шалась заунывная индийская музыка, взрывы, звяканье бубнов. Леня, черты-
хаясь, подошел к окну и от удивления закашлялся.
Во дворе без малейшего смущения томно разгуливала почти-что белоснеж-
ная корова с одиноким коричневым пятном на боку. Около нее в экстазе
плясали мужчины в простынях. Неподалеку от маленького голубого бассейна
стояла неизвестно откуда взявшаяся надувная статуя Будды метра в три вы-
сотой, выкрашенная в бронзовый цвет, вокруг то и дело взрывались разноц-
ветные фейерверки. Статуя слегка колыхалась, горели свечи, стучал бара-
бан, танцевали женщины, и пахло ароматическим деревом.
- Черт! - Леню что-то больно укусило в ногу, и он включил свет. Кро-
хотные, черненькие точечки, молнией прыгнули на штору, и он вспомнил,
как в деревне собаки выкусывали блох, яростно гоняясь за собственным
хвостом. Ехать в супермаркет за противоблошиным дезодорантом не хоте-
лось, тем более, что у Лени не было ни малейшего желания снова кружить
по улицам в поисках места для парковки. С другой стороны, быть съеденным
зловредными насекомыми... И тут Цыплова осенило...
- Эврика! - Он содрал с себя одежду, открыл кран в ванной, и залез в
нее. Затем, приоткрыв решетку для слива, и подкрутив кран с горячей во-
дой, Леня удостоверился, что находится в состоянии устойчивого притока и
оттока, а также в полной безопасности от кровососущих, и задремал. Зуд
все усиливался, кроме того беспокоил Леню стук в дверь, навязчивый и
непрекращающийся.
- Бррр! Ужас какой, - Цыплов замотался в махровое полотенце и вспом-
нил, как они с женой покупали его в универмаге накануне Нового Года... -
Верочка, - всхлипнул он. - Как же хорошо нам тогда было!
- Хэлло! - Леня приоткрыл дверь и с испугом отпрянул назад. На пороге
стоял типичный дервиш - худощавый старик с клюкой, выпавшими зубами и
длинными, склокоченными волосами.
- Харранга! - Воскликнул дервиш, и с размаху ударил Леню клюкой по
плечу.
- Извините, - попытался возразить Леня.
- Харранга! - С ненавистью повторил дервиш. - Икшинбур! - Он схватил
Леню за плечо и вытащил его за порог. - Икшинбур, - дервиш снова замах-
нулся клюкой.
- Иду, иду, - Лене показалось, что он спит и видит кошмарный сон.
Двери во все квартиры были широко распахнуты, во дворе было людно, пол-
зали дети, около здания оффиса жарили барашка на вертеле. Запомнились
Лене факиры, и еще один господин с коброй, который, как в дурацком кино,
играл ей на флейте. Кобра была очковой, и, по-видимому, очень старой.
Она мудрыми глазами смотрела на окружающее, и все время пыталась свер-
нуться кольцом в корзинке и заснуть. Но тут флейтист разражался невыно-
симыми трелями, и тогда уставшая змея делала еще несколько пируэтов.
- Икшинбур! - Взвизгнул дервиш, подведя Леню к восседающему около
бассейна Будде.
- Я только надеюсь, что они не делают жертвоприношений, - мелькнула в
голове Цыплова суеверная мысль, но тут дервиш неожиданно сильно ударил
его клюкой между лопаток, подтолкнув его вперед.
- Мамочка! - всхлипнула жертва, рухнув в бассейн, и от неожиданности
наглотавшись хлорированной воды. Вынырнув на поверхность, Леня обнару-
жил, что вокруг него плавают лепестки цветов, тарелочки с ароматическими
благовониями, а женщины в сари исполняют на берегу какой-то экзотический
танец со все убыстряющимися движениями и поют что-то вроде "Пей-до-дна".
Тут Цыплов почувствовал, что всеми его членами овладело какое-то
странное оцепенение, и начал тонуть. Каким-то краешком своего сознания,
он вспоминал, что женщины вытащили его из воды, растирали какой-то
мазью, а потом Леня не мог вспомнить уже ничего. Он даже не был уверен в
том, что той ночью сохранил верность своей жене Верочке, которая должна
была приехать к нему через пару месяцев.
Проснулся Леня от холода. Он лежал на полу своей квартиры, завернутый
в мокрую простыню и облепленный фиолетовыми лепестками неизвестных ему
цветов. Похоже, цветы эти, распространявшие едкий аромат, или мазь, впи-
тавшаяся в его кожу, сняли боль от укусов и отгнали блох, по крайней ме-
ре отек спал, а зуд начал проходить.
- Как глупо мы живем, - подумал Леня, посмотрев на себя в зеркало и
обнаружив ритуальное пятно на том месте, в котором по преданию распола-
гался третий глаз.. - Все время бежим куда-то, чего-то хотим, добиваем-
ся, делаем вид, что работаем. А на деле - все тлен и пустота. - Он доб-
рел до ванной, включил кран, погрузился в теплую воду, и время начало
свое медленное течение. Солнце совершало восход, играя лучиками на по-
толке, потом становилось темно. Вечером прозрачные капли конденсирова-
лись на стенках, стекали вниз, а поутру вновь набухали серебристой, све-
тящейся изнутри росой. Изредка хотелось есть, но как-то все реже и реже.
Леня уже почти полностью слился с ванной душом и телой, как вдруг что-то
нарушило гармонию, прорвавшись к нему из окружающей эфемерной оболочки.
- Ну, блин, ты и даешь прикурить, герой! Мотайся здесь по квартирам,
понимаешь, разыскивай тебя. А работать кто будет? Хоть бы позвонил, гад
такой!
Леня приоткрыл глаза. В ванной комнате стоял Сережка Петров в кожаной
куртке, курил сигарету, и брезгливо морщился.
- Сережа, - Леня почувствовал, что язык не слушается его.
- Елки-моталки, я же тебя предупреждал, не снимай первую попавшуюся
дыру. Старших надо слушать. - На, сушись! - Сережка протянул ему поло-
тенце.
- Я, - Лене стало обидно. - Я же как лучше хотел...Квартир же совсем
не было...
- Тебе еще повезло. В прошлом году Гарик Самойлов приехал, так этот
чудак на букву "М" умудрился у "Черных Пантер" комнату снять. Представ-
ляешь, что с ним было? Еле ноги унес. А Ванька Алтухов? Этот дурень к в
какую-то секту попал, которая решила, что наступил конец света. Да у те-
бя здесь курорт по сравнению с ними, индусы, вообще, ребята хорошие,
мирные. Вон они тебя как от укусов вылечили, считай, что тебе повезло.
Толю Волкова полгода назад так искусали, что он в больнице две недели
провалялся на антибиотиках, а страховка платить отказалась.
- Сережа! Я домой хочу, к Вере. Не могу больше. Отпусти ты меня, по-
жалуйста.
- Ты эту дурь из головы выбрось! Ты чего, меня что-ли подвести хо-
чешь? Не фига себе, разговорчики, я за тебя ходатайствовал, визу оформ-
лял, а ты на попятный. Нет, Леня, этот номер не пройдет...
- Да не могу я больше, я же сказал... Мочи нет все это терпеть.
- Ты не переживай, успокойся. Ты с нашим вице-президентом Ваго Таха-
каши встречался?
- Кажется да, - удивился Леня. - А что?
- Он недавно продал акции и купил сеть квартирных комплексов "Цветы
Сакуры у подножия Фудзиямы". Ты Сашими любишь?
- Чего?
- Ну, сырую рыбу любишь? Национальное японское кушанье. С Васаби, это
горчица такая зелененькая. Очень полезно для здоровья и похмелье снимает
в два счета...
- Не знаю, не пробовал, - грустно признался в собственном невежестве
Леня.
- Ну ладно, бросай комплексовать. Сейчас поедем в японский ресторан,
выпьешь сакэ, успокоишься. Короче, квартира у тебя будет, Ваго обещал. И
Вера к тебе прилетит. А на худой конец, если у японцев не понравится, мы
тебя в "Великую Стену" определим. Наш отдел продаж ее скупил на корню.
Ты как относишься к китайской кухне?
Леня сел на пол, и, обхватив голову руками, горько заплакал. Впрочем,
все закончилось хорошо. Цыпловы поселились в "Цветах Сакуры", и вскоре
получили вид на жительство в Америке. Через год с небольшим Леня порвал
с наукой и техникой, и занялся куплей и продажей недвижимости. У него
теперь своя компания "Терем-Теремок", весьма приличный квартирный комп-
лекс на границе Пало-Альто, неподалеку от штаб-квартиры "Sun
Microsystems". А поскольку русских инженеров и программистов в Калифор-
нии стало видимо-невидимо, то дела у Лени пошли в гору. Позавчера мы с
ним пили водку на дне рождения моего приятеля, там-то он мне всю эту ис-
торию и рассказал. Так что, хотите - верьте, хотите - нет, я ничего не
придумал. И даже книжку про кремниевую долину, с которой эта история на-
чалась, держал в руках. Москва, Издательство "Просвещение", 1992 год.
Вот такие дела.
Мы-русские, других таких нет.
Мы встречали Новый Год как всегда, в теплой дружеской компании, на
краю Запада, плавно перетекающего в Восток. Как говорил великий Киплинг,
Запад есть Запад, а Восток есть Восток, и им никогда не сойтись.
Мы - это русские, живущие неподалеку от Сан-Франциско. Не поймите ме-
ня превратно, русские мы не столько по национальности, сколько по состо-
янию души. Вернее, русские по национальности среди нас тоже есть. Чего
стоит один Саша Коган?
Вы сейчас начнете иронично усмехаться, или, не приведи Господь, реши-
те, что я издеваюсь над национальной гордостью великороссов. Тем не ме-
нее, Саша Коган - действительно русский. Единственным Коганом в его роду
был пра-пра-пра-пра-дедушка, поставщик сукна, крещеный еще при Екатерине
Великой. Все остальные - как на духу чистокровнейшие славяне и немцы, да
еще благородных фамилий и кровей. А вот фамилия осталась, передавалась
из поколения в поколение.
- А, ну-ну, Коган он и есть Коган, - вижу я недоверие на лице моих
читателей. Не спешите, когда Когана брали на работу, лет двадцать назад,
точно так же усмехался начальник отдела кадров солидного академического
института. Сашке пришлось подробнейшим образом расписывать на листочке
бумаги свою родословную, прилагая многочисленные метрики и свиде-
тельства. Ознакомившись с ними, старый кадровик, сам того не зная, пов-
торил известный анекдот:
- Хмм... - глубокомысленно сказал он. - Я все понимаю. Но фамилия...
Фамилия... Никому же не объяснишь. Уж лучше бы он был настоящим евреем,
тогда, по крайней мере, не пришлось бы оправдываться.
Ну ладно, чего это я с Когана начал? Вот Андрей Бородин, у него уж
точно "только русские в родне". Проповедник системного программирования,
высоченный и наголо обритый, вокруг него всегда возникают какие-то бе-
зумные ситуации и истории. В Америку Андрей попал нелегально, был уволен
за разгильдяйство из по крайней мере десяти компаний, жил во всех из-
вестных мне американских штатах, кроме Гавайских островов, разбил четыре
автомобиля, отбыл срок в тюрьме за вождение в нетрезвом виде. К тому же,
он получил несколько патентов, недавно разбогател, но, по слухам, проиг-
рал все состояние в Лас-Вегасе, проверяя какую-то свою заумную статисти-
ческую теорию игры в рулетку.
Справа от него сидит Сахрат Харапов, бывший заведующий лабораторией,
доктор, профессор, автор многочисленных монографий, вышедших на всех
языках, кроме суахили. С иностранными языками, особенно с английским, у
Сахрата взаимоотношения сложные - у него ими природное невладение, поэ-
тому он работает кем угодно, но исключительно в тех компаниях и универ-
ситетах, в которых разговаривают на великом и могучем. По национальнос-
ти.... Ну да, лицо у него вплоне кавказской национальности, а в минуты
гнева рука так и тянется к кинжалу. Правда, горец Сахрат, когда выпьет,
утверждает, что он на самом деле - тат, или горский еврей.
Ну, конечно, равнинных среди нас тоже немало. Взять, хотя бы нашего
профессора. Профессор - это его уважительная кличка, профессоров среди
нас несколько, но он - особенный, так как является членом-корреспонден-
том бывшей Академии Наук. Семен Александрович. Типичный представитель
малого, но вредоносного народа. Все ему не сидится, хотя работал простым
