- Сидоркин, мать твою, кончай храпеть! - разозлился я, вспомнив воен-
ные сборы, в раздражении свалился с дивана, окончательно проснулся, и,
накинув халат, осторожно вышел во двор.
- Ах ты, какая зверюга. - Служба новостей и общество охраны природы
не обманывали - скунс засунул морду в конусообразную банку, и, казалось,
хрипя задыхался. - Тише, дурачок, - я стянул пластиковую коробочку, об-
нажив лунному свету греховно измазанную в творожно-кефирной массе симпа-
тичную востроносую мордочку.
Хрип прекратился. Скунс крепко спал, слезы катились из его глаз, и
мне стоило значительных душевных мук распрощаться с этим животным, под-
кинув его на соседний участок.
Ну что же, я сделал все, что мог. Как ни странно, спать мне расхоте-
лось, и я работал до четырех тридцати утра.
К пяти часам у соседей начало происходить что-то странное. Стоны,
хриплые и чмокающие похрюкивания, всхлипывания. Потом завыла сирена, еще
одна. Потом что-то возбужденно объяснял по-китайски женский голос, мига-
ли на стене голубовато-красные маячки полицейских машин, а к семи часам
утра все стихло.
Проснулся я около десяти, и, хватаясь за голову, подошел к окну.
На соседнем участке стоял невысокого роста китаец, и, матерясь вполне
по-местному, а также зажимая пальцами нос, поливал то, что еще осталось
от скаутских палаток из шланга.
- Твою мать, - агрессивно заявлял он. - Ноги этих идиотов больше не
будет в моем доме. За неделю загадили все так, что... Виктор! Виктор!
- Что, папа? - Смущенно заявил высокий и долговязый китаец-пионер,
появившись у входа в сад, хватаясь за живот.
- Если ты, паршивец... Если ты посмеешь привести своих дружков...Зас-
ранцев! Вонючек! А ну-ка быстро сворачивай палатки, твою...
- Папа!!! Я больше не буду. Прости!
Операция моя явно прошла успешно, самое обидное, что я так до сих пор
и не знаю, что именно подействовало на моих пионеров. Засранцы и вонюч-
ки, упомянутые отцом несостоявшихся пионеров, равным образом подтвержда-
ли как поносный вариант, так и обонятельные дисфункции соседей, вызван-
ные состоянием глубокого похмелья у свежепойманного скунса.
Так или иначе, скауты больше не возвращались, они исчезли с соседско-
го участка и из моей жизни. Более того, я почти уверен, что китайские
эмигранты в Америке не отказываются от телесных наказаний, иначе как
объяснить детский визг и плач, который доносился вечерними часами из со-
седского дома. Как объяснить тот факт, что долговязый парень и пух-
ленький китаенок молча, с самурайским выражением лица, перекопали весь
участок и засадили его колючими розами "Звезда Востока"?
Ну что же, все хорошо в этом лучшем из миров. Воздух тут особенно на-
полнен светом сразу после рассвета. По земле стелется туман... Пахнет
влажностью и свежей листвой. Я даже закончил книжку, потом прошло лето и
наступила золотая, прохладная и прозрачная осень. Раньше я никогда не
замечал этой красоты. Если бы не вся эта история, так что я скаутам те-
перь даже благодарен....
Дело в том, что мне приходится вставать рано из-за Тимофея. Так я
прозвал того самого енота, который нажрался водочного хлеба, предназна-
чавшегося для скунса. Тимофей - хронический алкоголик. Он приходит ко
мне каждую ночь, требуя своего. Этот нахал не только приводит своих
енотных баб, но, более того, он меня шантажирует. Пару раз я забывал за-
ехать в магазин за спиртовой пропиткой сухих батонов, так этот мерзавец
устраивал самый настоящий погром. Вы когда-нибудь собирали рыбные кос-
точки, плавники и хвосты, разбросанные по площади в пятьдесят квадратных
метров?
Если это безобразие повторится еще раз, - я дал себе слово, - я сде-
лаю еще порцию слабительной выпечки, размешаю ее с водкой и скормлю это-
му жирному нахалу. Уж если я справился с пионерами всех времен и наро-
дов, неужели я отступлю перед енотом? Хренушки вам...
