Ирландии уродилась свеколка.
- Что уродилось? - Патрик недоумевал?
- Неважно, капуста, например. И она гниет на корню.
- Как это гниет?
- Сгноили проте... - Ты не протестант, случайно?
- Я - католик! - Патрик обиделся. - Так что?
- Ну, в общем, погибает капустка, - я решил не затрагивать болезнен-
ные религиозные конфликты. - И вас, студентов университета, посылают на
поля спасать урожай.
- Кто посылает? - Патрик потряс головой. - Чего ты несешь?
- Английская королева. Впрочем, неважно, - я почувствовал себя в
культурном вакууме. - Представь себе: поле, на горизонте виден трактор,
а бригадир разливает в рюмки сделанный в простой русской деревне напиток
из свеклы. И напиток этот по вкусу точь-в точь ваш шотландский виски!
- Откуда на поле взялись рюмки и виски? Я понял, ты уже пьян. Из
свеклы делают русский борщ!
- Я пьян? После бокала этого машинного масла, разбавленного льдом? -
Я возмутился. - Да я...
Тут я запнулся, так как со мной явно происходило что-то странное. Но-
ги мои были голыми, на бедрах намотана шерстяная юбка, а рукой я придер-
живал арбалет. С гор спускался туман, там, внизу, в долине стоит лагерем
неприятель. Я ненавидел их всей душой, этих отвратительных красномордых
захватчиков. Они еще услышат про нас! - И тут изо рта моего против воли
вырвались гортанные звуки, подхваченные такими же, как я, стоящими рядом
мужчинами.
- Хэлло? - Патрик тряс меня за плечо. - Все-таки я удивляюсь эрудиции
вас, русских. Откуда ты знаешь эту песню?
- Какую песню? - Реальность медленно возвращалась сизыми клубами си-
гаретного дыма. Ах, добрые старые времена, тогда в барах Калифорнии еще
можно было курить!
- Это боевая песня шотландцев, тринадцатого века. Я ее слышал всего
один или два раза, в детстве. А ты откуда ее знаешь?
- Не обращай внимания, - от слов Патрика мне стало не по себе. - Я
просто перебрал, пора домой возвращаться.
- Ага! - Патрик довольно ухмыльнулся. - А говорил, машинное масло.
- Итак, - рассуждал я, вернувшись домой. - Со мной происходит что-то
странное. Возможно, это совпадение. Глубоко надеюсь, что это не белая
горячка. Вроде бы, не с чего. Ну да, скорее всего, я схожу с ума. Но как
же интересно! Не поставить ли на себе научный эксперимент? Или бросить
пить окончательно и бесповоротно? Как зависит интенсивность видений от
дозы выпитого?
Каюсь, на следующий день я с чисто научной целью купил бутылку Ямайс-
кого рома "Капитан Морган". - Пятнадцать человек на сундук мертвеца, -
твердил я про себя. - Йо-хо-хо. И бутылка рома....
Вечером я отключил телефон, запер входную дверь и налил стопку проз-
рачного напитка, которую выпил безо всякого удовольствия. В квартире бы-
ло тихо, я зажмурил глаза... И со мной решительно ничего не произошло,
только лицо слегка покраснело.
- Ну и слава Богу, значит совпадение, - решил я. - А то так еще
сопьешься.
Некоторое время я занимался уборкой квартиры, потом включил телеви-
зор, пощелкал каналами, выругался, наткнувшись на фильм ужасов с вампи-
рами перегрызавшими горло молоденькой актрисе, и понял, что делать мне
сегодняшним вечером совершенно нечего.
- А вдруг галлюцинации включаются при определенной концентрации алко-
голя в крови? - Природные задатки естествоиспытателя не оставляли меня
ни на секунду, и я решил выпить еще стопочку ямайского рома. Вместо сто-
почки получился стакан. Как и следовало ожидать, ничего не произошло, но
жутко захотелось спать.
Как приятно рухнуть в постель, осознавая, что сегодня уже не надо бе-
гать по коридорам, сидеть на бесконечных и бесполезных совещаниях...
И только этот крепкий соленый воздух, надутые ветром паруса, запах
смолы и проклятые англичане, которые вторые сутки гонятся за нами. Шака-
лы!
Я нервно почесал плохо выбритый подбородок. Вот уже пятый или шестой
корабль потопили, а хорошего лезвия - не найти! Бардак... Да, недооцени-
вать всей мощи королевского военного фрегата - глупо. Вряд ли мы сможем
их потопить, скорее они нас. Ну что же, один шанс из десяти - удрать,
затеряться в тумане около одного из местных островов. Еще шесть шансов -
быть съеденному рыбами. И еще три. Лучше не думать, уж лучше погибнуть в
бою, со шпагой в руке.... Как бывшему королевскому офицеру, мне, скорее
всего, суждено лишиться головы. И эти тупые, обливающиеся потом свинячьи
хари в париках будут долго морализировать и читать приговор именем его
императорского величества... А команду вздернут на реях, тела наверняка
вывесят гнить на виселицах на берегах всех местных островов... Эти идио-
ты думают, что виселицы со скелетами настолько устрашат потенциальных
предателей королевства, что ни один из них не пойдет в пираты! Чепуха,
для этих ребяток чужая смерть абстрактна, они живут сегодняшним днем...
Ну что же, перед схваткой пора заняться делом... Эта девчонка сразу
же бросилась мне в глаза, когда мы захватили тот корабль. В белом
платьице, угловатая и резкая в движениях, как маленький зверек... Нет,
ее нельзя было отдать на потеху команде. Но и силой брать ее тоже было
нельзя. Только искушение, сладостное падение, первородный грех - вот ис-
тинное блаженство.
Я поселил ее в отдельной каюте, приставив к двери самого преданного
мне слугу. Я посылал ей вино, приходил и читал стихи. Бедняжка, она не
знает, что стихи я ненавижу... Пришел мой час, или сейчас, или- никог-
да... Какое страшное это слово - никогда. До сих пор оно было для меня
абстракцией. Ведь вот он - я, я - живу, вот мои пальцы, по ним течет
кровь. В груди стучит сердце, черт побери, как это так, что это живое
вместилище моей души может исчезнуть через какие-нибудь несколько ча-
сов?
- Ха, - это мой вечный внутренний оппонент. - Можно подумать, ты ни-
когда не убивал. А тебе не снятся люди, которые...
- Заткнись! - Это я подошел к ее каюте.
- Это вы, - как маняще поднимается и опускается ее грудь.
- Сударыня, - я опустился на колени. - Простите меня за все лишения,
которые вам довелось испытать из-за меня. Ибо пришло время просить ис-
купления у Господа!
- Вы испугали меня! - Она вздрогнула. - Что-нибудь случилось?
- Не хочу пугать вас, но через несколько часов мы все можем оказаться
на дне морском. Я ничего не скрываю от вас. За нами гонится военный ко-
рабль. И он атакует нас при первой же возможности. У нас нет никаких
шансов оказать сопротивление. Сдаться невозможно. Приказ короля - унич-
тожать всех...
- А как же пленные? - Как она заметалась, бедняжка, как бабочка, при-
летевшая на свет и обжегшая об свечку свои крылышки. - Какая бесчеловеч-
ность. Какая жестокость.
- Сударыня. - Я схватил ее за руку. - Позвольте мне открыть вам свою
душу, если это не пугает вас. - Я грешен перед Богом... -Теперь главное
- не упустить инициативу...
- Что вы можете сказать мне, Вы, лишивший меня свободы, заточивший
меня в заключение на этом корабле, полном грязного сброда, а теперь, как
выясняется, отобравший у меня жизнь.
- Сударыня, я поступил так из любви к вам! Поверьте! Я увидел вас
в... - Я запнулся. Откуда там шел этот корабль? - в порту... и забыл обо
всем на свете. Я предал короля. Я гнался за вами как одичавший волк. Я
хотел, мечтал вас похитить, и теперь плачу за это сполна.
- Вы... - Она учащенно задышала. - Как вы смеете?
- Клянусь вам! Я совершил преступление ради любви! Теперь, когда нам,
возможно, осталось жить всего несколько часов. - Я начал целовать ее.
- Оставьте. Как вы смеете.
- Подумайте, любовь моя, вы, такая молодая, умрете, не испытав
счастья, даже не зная, в чем оно состоит. Скажите, я неприятен вам?
- Пустите!
- Любовь моя! Поцелуйте меня всего один раз, прошу вас! Мне ничего не
нужно больше в жизни...
Я уже чувствовал, что сопротивление ее ослабевает. Еще несколько вир-
туозных заходов и отступлений. Тонкий баланс между чувственностью и ра-
зумом. И вот оно свершается... О, сладостные мгновения. Они стоят целой
жизни. О, Боже. Прости меня за грехи мои...
Солнце встает... Волны в этот час особенно красивы. Как же хочется
курить... Это, возможно, последняя в моей жизни трубка. Хороший табак,
ничего не скажешь.
Преследователи уже почти что на расстоянии пушечного выстрела. Сейчас
начнется... Ну что же, - Я одеваю обтрепанный мундир и шляпу. - А
все-таки, жизнь прекрасна! К бою!
......
- О, Господи, - я схватился за голову. - Как же хорошо проснуться в
своей постели, в конце двадцатого века, в центре американской технологи-
ческой цивилизации... - Сон никак не хотел отпускать меня. Все эти собы-
тия, все чувства, настолько реальные. Даже этот корабль с наполовину
прогнившими досками... Пит, конечно же, слугу звали Пит. Странный язык,
- во рту у меня стоял вязкий привкус...Я же только что коварно овладел
женщиной... Бррр.... Что стало с ней? Нет, у меня, скорее всего, белая
горячка. Неужели она наступает вот так, неожиданно... Все, бросаю пить,
ни одного грамма. К чертовой матери...
Держался я около недели. Как нетрудно догадаться, любопытство взяло
верх, и, придя в отдел вин, я задумчиво бродил между стойками, пока
взгляд мой не остановился на бутылке японского саке.
Той ночью я был вознагражден - я оказался самураем, и сделать хараки-
ри было для меня делом чести... Акт вспарывания живота оказался тесней-
шим образом связан не только с религиозными традициями, но и с тонкой
политической ситуацией и интригами, сложившимися при императорском дво-
ре.
За последующие месяцы я побывал и в Голландии, и на просторах Швеции,
и во Франции, и в Испании. Особенно мне понравился джин "Beefeater" - я
нес службу в Тауэре и присутствовал при коронации короля Генриха. Я про-
жил десятки жизней в различных эпохах, кроме того выяснил, что многок-
ратное употребление одного и того же напитка вызывает многосерийные сны
с развивающимся сюжетом. Например, Ямайский ром поведал мне, что соблаз-
ненная девушка все-таки погибла, а соблазнителю удалось спастись, и он
еще несколько лет тосковал по ней. Затем герой моих снов продал часть
награбленных драгоценностей, купил рабов, и основал прибыльную планта-
цию, женившись на худощавой даме с визгливым голосом. Увядшую эту даму я
ненавидел, она пахла какой-то дрянью, носила платья с викторианскими
оборочками, держала меня в железных рукавицах, запрещала курить, к тому
же прибрала к рукам все финансы. Однажды, тайком совокупляясь с толстой
рабыней, я вспомнил погубленную моей прихотью небесную красоту, и бес-
сильно заплакал, не завершив начатого дела. Продолжать эту серию снов
было бессмысленно, и больше рома я не употреблял.
Все это было увлекательно, но начало угрожать хроническим алкоголиз-
мом, и я решил... Нет, не сходить к врачу. В Америке это бесполезно, ес-
ли конечно, у вас не выросла лишняя нога, которую можно отрезать нехит-
рым хирургическим путем. Душевные же проблемы - это вообще конец света.
Вами обязательно займется нервный господин неопрятного вида с дергающим-
ся правым плечом и начнет расспрашивать вас о том, не трогала ли мама в
детстве вашу пипиську, и не беспокоит ли это вас ночами, сублимируясь в
воображаемых снах, а потом пришлет счет на десять тысяч долларов.
Так что, мне просто необходимо было переговорить с разумным челове-
ком. Например, с дядюшкой своего старого знакомого, Михаилом Абрамови-
чем, бывшим известным Московским профессором по неврологии. В Калифорнии
русский профессор занимался преимущественно ловлей форели в небольших
озерах и горных реках, и в занятии этом преуспел.
Я сбивчиво рассказал Михаилу Абрамовичу о своих переживаниях.
- Хмм... Случай, конечно, непростой, - невролог задумался. - Главное,
бросьте пить. А в остальном, хмм, беспокоиться вам нечего. Вы, случайно,
стихов не сочиняли?
