лями, проводками и винтиками.
-Пошли, пошли, посмотришь на то, как мы живем. - Ефим усмехаясь про-
шел в дверь. Мы следовали за ним в некотором почтительном отдалении. За
ближайшим столом сидела женщина с ярко выраженными мексиканскими черта-
ми. Она доставала из маленькой коробочки крохотные детальки, ловко сое-
диняла их с детальками побольше с помощью пинцета и складывала результа-
ты своей работы в другую коробочку. Ефим остановился около стола.
- Ну, как дела? - спросил он, снова перейдя на английский. Не дожида-
ясь ответа, он надел очки и стал похож на доброго старого дедушку -ча-
совщика из кооперативного киоска. Неожиданно лицо его помрачнело. - Где
новое крепление? - он пристально поглядел на Андрея. - Я же говорил Лео-
ниду, чтобы он прекратил собирать старые подставки, вы меня до инфаркта
доведете! Ну-ка вызови его сюда!
Андрей семенящим шагом подбеждал к телефону, нажал на кнопку, и с по-
толка заревел его голос, с неизбывным русским акцентом, усиленным гром-
коговорителями: "Леонид, 278! Леонид, Ефим по номеру 278!". В голосе
Андрея слышалась грозная решительность, не оставляющая сомнений в том,
что произошло нечто серьезное. Тут же раздался гудок, и Ефим взял труб-
ку.
- Леонид, - прорычал он, - что происходит? Я подхожу и вижу, что вы
до сих пор собираете старые подставки! Я же вчера приказал остановить
все и отправить всех сборщиков домой до тех пор, пока новые детали не
поступят!
На другом конце линии еле слышался объясняющий и извиняющийся голос
Леонида.
- Листен, листен, листен, листен, к черту заказчиков! - Повысил голос
Ефим. - Они подождут, я не желаю больше старую подставку видеть. Хорошо,
я завтра проверю. - Он бросил трубку. - Иди домой, иди домой, отдыхай, к
детям, уже поздно, - ласково сказал он женщине. - Они дают тебе беспо-
лезную работу, не думают. Один я должен за всех думать. Приходи завтра с
утра, начнешь собирать новую подставку. А это все выкини, все равно не
нужно. Женщина с уважением смотрела на Ефима снизу вверх.
- Хорошо, хорошо, Ефим, - пробормотала она, накинула пиджак и встала
из-за стола.
- Что значит хорошо? - Ефим начал раздражаться. Он схватил ящик с ма-
ленькими блестящими металлическими детальками и швырнул их в мусорную
корзину. Детальки с шорохом скользили по обрывкам бумажных листов, про-
валиваясь в темную глубину ящика. - Вот это хорошо! - Ефим удовлетворен-
но отряхнул руки. - Ну вот видите, - уже спокойным голосом и по-русски
сказал Ефим, обращаясь к нам. - Вот такие неинтересные проблемы прихо-
дится решать. А что делать, ведь в одну секунду прогоришь и по миру пой-
дешь. Ну пойдем, поговорим.
Мы поднялись на второй этаж и зашли в кабинет Ефима. На письменном
столе стояли несколько фотографий, на которых Ефим сидел с какой-то жен-
щиной и маленьким ребенком. На другой фотографии ребенок был уже постар-
ше, и в нем можно было узнать симпатичную девочку, похожую на отца. На
третьей фотографии Ефим был в компании друзей, явно российского проис-
хождения, с безошибочно узнаваемыми лицами интеллигентов шестидесятых
годов. Впрочем, фотография эта явно была сделана уже за пределами одной
пятой части суши, что безошибочно можно было определить по просторной
комнате, камину и обилию импортных напитков на столе.
Ефим сел за стол и вздохнул. - Ну, рассказывай, - сказал он, обраща-
ясь ко мне. - Вот он, - и он кивнул в сторону Андрея, на лице которого
мгновенно возникла почтительная улыбка, - рассказывал о тебе. Значит на-
укой занимаешься, в Израиле живешь? Там хорошая наука, есть сильные лю-
ди, я ведь там почти год прожил, только сбежал - работу в Англии предло-
жили, но вот попал сюда и застрял, здесь затягивает, ты знаешь? Удиви-
тельное место! Ты вроде нормальный, я ведь людей хорошо вижу, у меня ин-
туиция, парень толковый. И по-английски говоришь. - Ефим вдруг перешел
на английский. - Машину водишь, знаешь, как на Западе жить, самостоя-
тельный. Ведь когда в Израиль уехал, никто тебе не помогал, сам караб-
кался? А там условия жесткие, не то что здесь. Я это в людях уважаю.
Здесь ко мне ребята приезжают из России на все готовое, жизни не знают,
получают все сразу, квартиры, машины, деньги. Я, когда приехал, полы мыл
за тридцать центов в час, не то что они, - и он качнул головой в сторону
Андрея. - Ведь нет у тебя проблем, правда? И зарплаты хватает?
Андрей качнул головой и расплылся в натянутой улыбке. Он не сводил
глаз с Ефима, полураскрыв рот и ловя каждое его слово.
-Я думаю, с тобой проблем не будет, - снова перешел на русский Ефим.
- Ты знаешь, у нас сейчас имеется небольшая проблема. Промышленность ме-
няется, то, на чем я деньги сделал еще пару лет, доход давать будет, а
потом придется уходить. Они какие-то новые методы придумали, статьи пи-
шут, и никто не знает, что это такое. Есть какие-то профессора, но они
даже толком объяснить не могут, о чем это все. У нас были гениальные ре-
бята, ушли, жалко, такие типчики, из принципа по-русски с родным отцом
не разговаривали. Или вот инженеры, они ходили в халатиках, с калькуля-
торами, идиоты, считали что-то. Ну, при чем здесь желтые носки, да, да,
они ходили в желтых носках! С умным видом, а носки желтые, брюки корот-
кие, и калькуляторы из кармана торчат! Представляешь, желтые носки и та-
кие короткие брюки, чуть ниже колен! Я когда пришел, за неделю все сде-
лал, то, что они год в своих носках вычисляли!
Ефим продолжал говорить, переходя то на русский, то на английский.
Его мягкий баритон как-то обволакивал моё сознание. Вроде бы все, о чем
он говорил, было понятно, но раздроблено на мелкие, изолированные друг
от друга островки сознания, и я с ужасом почувствовал, что уже давно по-
терял нить разговора и совершенно не чувствую взаимосвязи между инжене-
рами в желтых носках, новыми идеями в электронике, отверстиями и гения-
ми, не разговаривающими с родителями по-русски. Временами мне казалось,
что Ефим переходит еще на какой-то третий язык, смысл которого я не
вполне понимал. Странное чувство затуманенности возникло у меня в голо-
ве. Ефим все продолжал говорить.
-Ты понимашь, о чем я говорю? - вдруг спросил он и пристально посмот-
рел мне в глаза слегка настороженным, неподвижным, оценивающим и цепким
взглядом. Я вышел из оцепенения и почувствовал некоторую неловкость. Пе-
респрашивать Ефима было как-то неудобно.
- Да, да. -ответил я.
- Хорошо! - сказал Ефим и сразу как-то успокоился. - Ты знаешь, труд-
но найти толковых людей. Вот и он тебя рекомендовал, - и Ефим качнул го-
ловой в сторону Андрея, который сразу же покраснел, расплылся в застен-
чивой улыбке и покачал головой, как будто хотел сказать, что хотя и ре-
комендовал меня, но сам он при этом не при чем. - В общем, я долго уже
говорю. Если захочешь, мы сделаем на тебя все документы, визу, приедешь,
устроишься. Поработаешь год-другой, захочешь - оформим тебе грин-кард. Я
вижу, ты парень толковый, может, справишься. Очень надо бы разобраться в
этой теории, они понаписали статей, сами ничего не понимают. Так что
смотри, денег тебе подбросим, будешь жить нормально, привези семью, ку-
пишь новую машину себе и жене. Я от тебя ничего не хочу, чувствуй себя
свободно - читай, разбирайся, в библиотеку ходи, может, чего придумаешь,
нам объяснишь. Не получится - как хочешь, можешь найти другую работу,
уйдешь в университет или в Израиль вернешься. Ну потеряем мы твою зарп-
лату за пару лет, это не проблема. Я с этими идиотами, которые дырки
просверлить не могут, в сто раз больше уже потерял! Так что поработаешь
спокойно, не торопясь, накопишь денег, ведь это тоже важно, у тебя же
наверняка зад голый! Да? Правильно я говорю? Ты меня поправь, если я
неправ. Ну все, я закончил! - Ефим резко встал и улыбнулся мне: - По ру-
кам? - спросил он.
Противоречивые чувства овладели мной. Предложение звучало заманчиво,
каков размах, - на дырках потерять миллионы! Такое бывает, быть может,
раз в жизни - пожить и поработать в знаменитом месте, да еще и хорошую
зарплату получать! Я вспомнил мучительный процесс подготовки заявок, де-
сятикратное переписывание статей, ответы на идиотские замечания рецен-
зентов и все увеличивающуюся неопределенность по поводу того, получу я
место на факультете в следующем году или нет.
- По-рукам! - неожиданно для себя и бодро ответил я и пожал руку Ефи-
му. Только какой-то холодок вдруг родился где-то в горле, как маленький
холодный комок пробежал у меня по груди и спустился куда-то в область
желудка. Стены на мгновение поплыли у меня перед глазами, и из-за серой
пелены подсознания на какую-то долю секунды я увидел себя, день изо дня
поднимающегося по лестнице на второй этаж компании под ярким, чуть мер-
цающим светом люминисцентных ламп. Видение качнулось и исчезло.
- Все, поздравляю, ты Ефиму понравился. - прошептал Андрей. -Считай,
что дело в шляпе, у нас все делается быстро. Собирай вещи и готовься к
жизни в Америке.
Этим вечером я смотрел на проплывающие за окном окрестности, мягко
светившуюся зеленым светом панельную доску машины, читал знаменитые,
знакомые с детства названия окрестностей и компаний. Меня ждало интерес-
ное и пока что неизвестное будущее. Я старался не думать о холодке,
иногда возникающем где-то внутри, и списывал его на счет предстоявших
перемен и связанных с ними трудностей и хлопот...
На востоке поднималась заря, алюминиевая махина огромного лайнера ос-
ветилась первыми лучами солнца, белые редкие облака висели внизу над
бескрайней голубой равниной океана. Я физически ощущал, как крохотная
песчинка моей плоти отдаляется от солнечного мира дикого Запада и с каж-
дой минутой приближается к древней, просыпающейся Евразии, где в засне-
женной Москве ждут и надеются увидеть меня люди, давшие мне жизнь и но-
сившие меня на руках по маленькой комнатке в доме, около сада Эрмитаж, а
на берегу Средиземного моря спит в своей кроватке малыш, который. Воз-
можно. когда-нибудь будет вспоминать обо мне, пролетая в небе над полос-
кой земли, давшей ему жизнь.
Над Амстердамом висел густой белый туман. Боинг погрузился в него и
плюхнулся на покрытую инеем полосу аэропорта. Разноязычная толпа вытекла
наружу под прощальные улыбки очаровательных светловолосых стюардесс. Че-
рез сорок минут я уже поднимался по трапу самолета той же голландской
авиакомпании, летевшего в Москву.
Каким-то неведомым образом близость столицы пяти морей начала ощу-
щаться с первых секунд моего пребывания на борту. Самолет этот, хотя и
принадлежал той же компании, что и предыдущий, был поменьше размерами и
весь какой-то неустроенный. Ковер был покрыт пятнами от разлитого кофе,
кресла были серыми от старости, заношенными и обтрепанными. В рукоятке
моего кресла из открытой пепельницы торчала раздавленная сигарета со
следами яркой женской помады. Экипаж состоял из нескольких заспанных
женщин с усталыми лицами и угрюмого стюарта с явными признаками утренне-
го похмелья. "Вот так и приехали!" - подумал я. Лететь предстояло всего
часа три, так что неустроенность можно было легко пережить, тем более
что вскоре мне предстояла встреча с родными и друзьями, которых я не ви-
дел уже несколько лет.
Я с интересом осматривался по сторонам. Пассажиры, летевшие в Москву,
резко отличались от людей, которых я видел перед глазами в течение пос-
ледних лет. Кроме нескольких бизнесменов, большую их часть составляли
бывшие советские граждане, к которым я присматривался с особенным инте-
ресом.
Мимо меня прошла дама средних лет с крупными бедрами, мускулистыми
ногами, в юбке и пиджаке. Весь ее облик вызывал во мне ассоциации однов-
ременно с инспектором РОНО, преподавателем истории КПСС и с начальником
отдела кадров какого-нибудь крупного секретного учереждения. Дама была
полна чувства собственной значимости и превосходства над окружающими. В
