ней, огромные небоскребы уплыли из вида, и внизу расстелилась черная хо-
лодная мгла Атлантики.
Мягкий убаюкивающий свет, мерный шум моторов, горячий обед и бокал
коньяка настраивали на вечерний отдых и предвкушение встречи с родителя-
ми, которых я не видел уже несколько лет, и с семьей, по которой я уже
успел соскучиться. Жизнь была прекрасна, тем более что впереди меня ожи-
дали новые впечатления, просторы и заманчивые перспективы. Только стран-
ное чувство тревоги, почему-то поселившееся у меня в груди, изредка
сдавливало дыхание, и на душе становилось как-то тоскливо. Какие-то не-
ясные образы, какие иногда бродят в сознании после кошмарных снов, как
тени, передвигались перед глазами. Я посмотрел в иллюминатор на едва
видное в лиловой тьме крыло Боинга, закрыл глаза и мысленно вернулся на
три недели назад...
Три недели тому назад я еще находился на берегу океана в знаменитой
долине, зеленой и залитой солнцем несмотря на зимнее время. Долина эта
являлась мировым центром электронной промышленности и средоточием из-
вестных американских университетов. Настроение у меня было хорошее, я
только что сделал успешный научный доклад и выслушал поздравления кол-
лег. Моя научная карьера, оборванная хаосом, воцарившимся в России, и
вознобновленная практически с нуля на берегу Средиземного моря, каза-
лось, начинала свой новый виток.
Долина встретила меня свежим, пахнущим солью морским воздухом, зе-
ленью сосен, соседствующих с пальмами и секвойями, блестящими роскошными
автомобилями, неслышно несущимися по автострадам, чистенькими зданиями,
покрытыми красными черепичными крышами и уютными кафе, в которых по слу-
хам собираются Нобелевские лауреаты. Люди вокруг ходили без автоматов,
на входе в магазины не проверяли сумки на наличие взрывных устройств, и
дома обывателей были на мой взгляд совершенно не приспособлены к ракет-
ным и химическим атакам. Самое поразительное, что местных обитателей все
это совершенно не удивляло, равно как и то, что за чрезвычайно умеренную
плату из их кранов круглые сутки текла горячая вода. Эта удивительная
возможность в любой момент открыть кран и встать под душ особенно пора-
зила меня, привыкшего к безденежью и к спартанским условиям израильской
зимы.
Во время конференции произошел смешной случай, заставившийся меня за-
думаться о материальной стороне жизни. Я встретил нескольких русских ре-
бят, работающих теперь в Америке. Как это всегда бывает, мы разговори-
лись, рассказывая друг другу свои впечатления, вспоминая общих знакомых
и после заседания зашли в уличное кафе и купили несколько бутылок пива.
Я с удивлением смотрел на то, как мои спутники долго пытались отвер-
нуть металлические крышки. Оказалось, что на американских бутылках была
предусмотрена специальная резьба, позволяющая без труда их откупорить.
Однако, пиво оказалось немецким и бутылки были запечатаны самым что ни
на есть обычным способом.
- Чего же делать? - в недоумении спросил один из моих новых знакомых.
- Надо магазин поискать, купить открывалку, - уверенно произнес вто-
рой и уже начал приподниматься со стула.
- Мужики, вы чего, охренели что-ли? - я продемонстрировал бывшим со-
ветским гражданам традиционный способ открывания запечатанных бутылок
путем прислонения металлической крышечки к столику и последующего легко-
го удара по горлышку. Мои спутники вначале с удивлением посмотрели на
меня, потом друг на друга, и в глазах у них промелькнуло смущение. Слу-
чай этот окончательно убедил меня в правильности марксистского тезиса о
том, что бытие определяет сознание.
Буквально в нескольких минутах от центра, временно собравшего под
своей крышей ученых мужей, работал мой старый друг, с которым мы вместе
учились в институте. Еще встретившись с ним в аэропорту, я успел заме-
тить, что он не только стал солидным, хорошо одетым господином, но и за-
метно посвежел. Куда-то пропал болезненный, землистый цвет лица, вместо
этого на его щеках играл здоровый румянец, пробивавшийся сквозь светло
золотистый загар.
Андрей работал в процветающей местной фирме, основанной выходцем из
России времен стабильного застоя Ефимом Пусиком. Компания Пусика произ-
водила уникальное электронное и механическое оборудование, с каждым го-
дом богатела все больше и больше, что сказывалось на благосостоянии сот-
рудников и естественным образом заставляло меня вспоминать о скромной
университетской зарплате. Моя старенькая и первая в жизни машина, стоив-
шая больше чем деньги, вырученные от продажи новой кооперативной кварти-
ры в Москве, к этому времени как раз проржавела, и в салоне после дождей
хлюпала вода. Предстоящая починка нависала надо мной своей унылой неиз-
бежностью, обещая оставить солидную брешь в семейном бюджете и вызывая
некоторое чувство неуверенности в завтрашнем дне, по слухам довольно ти-
пичного в капиталистическом мире.
Конференция подходила к концу, и в один из вечеров Андрей заехал за
мной на своей новенькой Тойоте. Лицо его было важно и торжественно, щеки
слегка надуты. Он посмотрел на меня оценивающе. Взгляд его скользнул по
туфлям, десять лет назад купленным по талонам перед моей свадьбой в ма-
газине для новобрачных, австрийскому костюму, по случаю выхваченному те-
щей на какой-то распродаже для ветеранов и заслуженных работников в пе-
риод конца застоя в Москве, израильскому галстуку и рубашке с едва за-
метной надписью "Москва" на нагрудном кармане, пересланной родителями из
Москвы для бедствующих научных сотрудников в Израиле. По-видимому мой
внешний вид хотя и оставлял желать лучшего, тем не менее его удовлетво-
рил. Он раскрыл рот и произнес тоном диктора советского телевидения,
объявляющего о визите важной государственной особы: "Я рассказал Ефиму о
тебе, и он хочет с тобой встретиться".
Мы уже как-то обсуждали эту тему, и я тогда отнесся к подобной идее
без особого энтузиазма, так как мои познания совершенно не совпадали с
той областью, в которой Пусик сделал свой бизнес. К тому же время было
уже довольно позднее - начало девятого вечера - и лицо мое, по-видимому,
выразило некоторое недоумение, замеченное Андреем.
- Сейчас мы поедем к нам в компанию! - по-военному отчеканил он. -
Ефим ждет. - Эти последние слова были произнесены с каким-то особым от-
тенком значимости, с придыханием. Наверное, так же когда-то вызывали ка-
кого-нибудь деятеля искусств на ночное совещание к Сталину в Кремль -
тоном, не терпящим возражений и объясняющим непонятливому товарищу всю
неуместность его мягкотелого замешательства.
Через четверть часа мы уже подъехали к зданию компании Пусика.
"Pusik" - гласила крупная эмблема у входа. Меня поразило, что несмотря
на поздний час окна двухэтажного просторного здания были ярко освещены,
а стоянка была плотно заставлена машинами сотрудников. "Вот это работа,"
- подумал я, и вдруг в голову полезли полосы старой газеты "Правда",
описывающие суровую и напряженную борьбу за существование, которую при-
ходится вести среднему американскому труженику. Труженик этот потому и
обладает сравнительно высоким уровнем жизни, что все свои силы отдает
работе. Правда, все это напускное, так как труженик этот не обладает
уверенностью в завтрашнем дне, потому в душе его усиливается напряжен-
ность и усталость. Я потряс головой, и белые газетные полосы развеялись,
как улетающие бабочки-капустницы.
Мы поднялись по небольшой лестнице и зашли в здание. Недалеко от вхо-
да в ярко освещенном холле стоял довольно крупный, благообразный джен-
тельмен лет пятидесяти-пяти - шестидесяти. Одет он был в плотный черный
шерстяной пиджак дорогого покроя, в белоснежную рубашку, брюки стрелоч-
кой, и был до синевы выбрит. Ярко выраженные еврейские черты пожилого
одессита совмещались в нем с аристократичностью облика, властностью и
осознанием собственной силы.
- Это Ефим, говори с ним только по-английски! - шепнул мне Андрей, и
на лице у него появилась почтительная улыбка.
Рядом с Ефимом стоял седой пожилой господин благообразного вида с
римским профилем и с маленькими седыми усиками. Он держал в руках огром-
ный чертеж какого-то устройства, весь испещренный деталями, разметками,
отверстиями и бог знает чем. Судя по его безупречной английской речи,
господин этот родился и прожил всю свою жизнь в Западном полушарии. Го-
лова его была как-то втянута в плечи, и вся фигура изображала некоторую
подобострастность и полную готовность исполнить любое распоряжение хозя-
ина.
- Ефим, посмотрите, пожалуйста, - говорил он. - Мы сделали отверстия
в этой планке: я предусмотрел четыре по бокам, чтобы можно было повер-
нуть блок, но решил перед тем как пускать деталь в производство, еще раз
вам показать чертеж.
- Слушай, - лицо Ефима как-то брезгливо сморщилось. - Слушай, слушай,
слушай, - он раздраженно закрутил головой. Звучало это по-английски так:
"Листен, листен, листен, листен" с сильным русским акцентом, - Потом,
потом. Я ничего не хочу видеть. Делайте все сами, я в эти дела не вмеши-
ваюсь. Мы же говорили об этом вчера. Вообще никаких отверстий не надо,
не нужны они и всё, я же тебе все уже объяснил.
Лицо пожилого господина с усиками выразило недоумение.
-Ефим, вы же вчера сами попросили меня сделать отверстия, вот я и
пришел вам показать...
-Листен, листен, листен, сколько можно меня отвлекать? - небрежно
сказал Ефим. -Ну сделал ты эти отверстия, хорошо, пускай деталь в произ-
водство. Черт с ним, мы потеряем пару десятков тысяч, что я могу поде-
лать? Просверлим отверстия, пусть будут. Да, сделай их, это неплохо даже
смотрится. Красиво, да? - Ефим надел очки и стал рассматривать чертеж. -
Сделай, только не четыре, а шесть. Но вообще-то они не нужны, я же вчера
тебе говорил, что не надо никаких отверстий! Ну сделай парочку, может
быть, они пригодятся. Ну ты же видишь, никаких отверстий не надо. Я чего
хочу, чтобы вы все сами думали. И берите на себя смелость принимать ре-
шения. Вот ты просверлил отверстия, приди ко мне и скажи: "Ефим, я их
просверлил". Ну представим себе, что ты неправ, да, конечно, неправ! Ну
и что? Так и скажи: "Неправ!", не бойся признаться в ошибке. Я тоже де-
лал много ошибок. Но отверстий никаких не делай, не трать время, все эти
дырки убери и пускай деталь в производство. Ты понял, о чем я говорю?
-Хорошо, Ефим, все понял, Ефим, будет сделано, уже иду! - седой гос-
подин свернул чертеж и быстрым пружинящим шагом ушел куда-то в глубь
здания.
Только что услышанный диалог меня поразил, но я пока решил ничему не
удивляться. Андрей сделал шаг навстречу Ефиму.
-Ефим, - вот это тот самый парень, о котором я вам говорил, - сказал
он по-английски.
-Так вот ты какой! - Ефим перешел на русский, чуть посмеиваясь и од-
новременно окидывая меня взглядом с ног до головы. Взгляд его пробежал
по моим черным лаковым ботинкам с длинными носиками, брюкам, пиджаку,
галстуку. Ноздри его чуть раздулись, и мне вдруг показалось, что он при-
нюхивается. По-видимому, мой облик его удовлетворил, он улыбнулся и при-
ветливо протянул мне руку. - Ну пошли, поговорим. Я так мучаюсь, ты же
сам видел, вокруг сплошные идиоты. Ну ты же слышал, дырку не в состоянии
просверлить! Не могут элементарную вещь сделать уже два года, я двадцать
миллионов на этих дырках потерял! Совершенно не могу найти толковых, да
даже не толковых, просто нормальных инженеров. Сейчас поговорим, только
давай на минутку в сборочный цех зайдем. Мне надо проверить, что эти
бездельники там натворили! - Он подошел к двери на которой было написано
"Вход только для сотрудников компании", и потянул за ручку.
За дверью открылся огромный ярко освещенный зал, с рядами столов и
огромным количеством ящичков и полочек с какими-то металлическими дета-
