Пришла графиня, села на диван и спросила тоже про жену и про концерт.
Левин ответил и повторил вопрос про скоропостижность смерти Апракси-
ной.
- Она всегда, впрочем, была слабого здоровья.
- Вы были вчера в опере?
- Да, я был.
- Очень хороша была Лукка.
- Да, очень хороша, - сказал он и начал, так как ему совершенно было
все равно, что о нем подумают, повторять то, что сотни раз слышал об
особенности таланта певицы. Графиня Боль притворялась, что слушала. По-
том, когда он достаточно поговорил и замолчал, полковник, молчавший до
сих пор, начал говорить. Полковник заговорил тоже про оперу и про осве-
щение. Наконец, сказав про предполагаемую folle journee у Тюрина, пол-
ковник засмеялся, зашумел, встал и ушел. Левин тоже встал, но по лицу
графини он заметил, что ему еще не пора уходить. Еще минуты две надо. Он
сел.
Но так как он все думал о том, как это глупо, то и не находил предмета
разговора и молчал.
- Вы не едете на публичное заседание? Говорят, очень интересно, - на-
чала графиня.
- Нет, я обещал моей belle-soeur заехать за ней, - сказал Левин.
Наступило молчание. Мать с дочерью еще раз переглянулись.
"Ну, кажется, теперь пора", - подумал Левин и встал. Дамы пожали ему
руку и просили передать mille choses жене.
Швейцар спросил его, подавая шубу:
- Где изволите стоять? - и тотчас же записал в большую, хорошо переп-
летенную книжку.
"Разумеется, мне все равно, но все-таки совестно и ужасно глупо", -
подумал Левин, утешая себя тем, что все это делают, и поехал в публичное
заседание комитета, где он должен был найти свояченицу, чтобы с ней
вместе ехать домой.
В публичном заседании комитета было много народа и почти все общество.
Левин застал еще обзор, который, как все говорили, был очень интересен.
Когда кончилось чтение обзора, общество сошлось, и Левин встретил и Сви-
яжского, звавшего его нынче вечером непременно в Общество сельского хо-
зяйства, где будет читаться знаменитый доклад, и Степана Аркадьича, ко-
торый только что приехал с бегов, и еще много других знакомых, и Левин
еще поговорил и послушал разные суждения о заседании, о новой пьесе и о
процессе. Но, вероятно,вследствие усталости внимания, которую он начинал
испытывать, говоря о процессе, он ошибся, и ошибка эта потом несколько
раз с досадой вспоминалась ему. Говоря о предстоящем наказании иностран-
цу, судившемуся в России, и о том, как было бы неправильно наказать его
высылкой за границу, Левин повторил то, что он слышал вчера в разговоре
от одного знакомого.
- Я думаю, что выслать его за границу - все равно что наказать щуку,
пустив ее в воду, - сказал Левин.
Уже потом он вспомнил, что эта, как будто выдаваемая им за свою,
мысль, услышанная им от знакомого, была из басни Крылова и что знакомый
повторил эту мысль из фельетона газеты.
Заехав со свояченицей домой и застав Кити веселою и благополучною, Ле-
вин поехал в клуб.
VII
Левин приехал в клуб в самое время. Вместе с ним подъезжали гости и
члены. Левин не был в клубе очень давно, с тех пор как он еще по выходе
из университета жил в Москве и ездил в свет. Он помнил клуб, внешние
подробности его устройства, но совсем забыл то впечатление, которое он в
прежнее время испытывал в клубе. Но только что въехав на широкий полук-
руглый двор и слезши с извозчика, он вступил на крыльцо и навстречу ему
швейцар в перевязи беззвучно отворил дверь и поклонился; только что он
увидал в швейцарской калоши и шубы членов, сообразивших, что менее труда
снимать калоши внизу, чем вносить их наверх; только что он услыхал та-
инственный, предшествующий ему звонок и увидал, входя по отлогой ковро-
вой лестнице, статую на площадке и в верхних дверях третьего, состарив-
шегося знакомого швейцара в клубной ливрее, неторопливо и не медля отво-
рявшего дверь и оглядывавшего гостя, - Левина охватило давнишнее впечат-
ление клуба, впечатление отдыха, довольства и приличия.
- Пожалуйте шляпу, - сказал швейцар Левину, забывшему правило клуба
оставлять шляпы в швейцарской. - Давно не бывали. Князь вчера еще запи-
сали вас. Князя Степана Аркадьича нету еще.
Швейцар знал не только Левина, но и все ето связи и родство и тотчас
же упомянул о близких ему людях.
Пройдя первую проходную залу с ширмами и направо перегороженную комна-
ту, где сидит фруктовщик, Левин, перегнав медленно шедшего старика, во-
шел в шумевшую народом столовую.
Он прошел вдоль почти занятых уже столов, оглядывая гостей. То там, то
сям попадались ему самые разнообразные, и старые и молодые, и едва зна-
комые и близкие, люди. Ни одного не было сердитого и озабоченного лица.
Все, казалось, оставили в швейцарской с шапками свои тревоги и заботы и
собирались неторопливо пользоваться материальными благами жизни. Тут был
и Свияжский, и Щербацкий, и Неведовский, и старый князь, и Вронский, и
Сергей Иванович.
- А! что ж опоздал? - улыбаясь, сказал князь, подавая ему руку через
плечо. - Что Кити? - прибавил он, поправляя салфетку, которую заткнул
себе за пуговицу жилета.
- Ничего, здорова; они втроем дома обедают.
- А, Алины-Надины. Ну, у нас места нет. А иди к тому столу да занимай
скорее место, - сказал князь и, отвернувшись, осторожно принял тарелку с
ухою из налимов.
- Левин, сюда! - крикнул несколько дальше добродушный голос. Это был
Туровцын. Он сидел с молодым военным, и подле них были два перевернутые
стула. Левин с радостью подошел к ним. Он и всегда любил добродушного
кутилу Туровцына, - с ним соединялось воспоминание объяснения с Кити, -
но нынче, после всех напряженно умных разговоров, добродушный вид Туров-
цына был ему особенно приятен.
- Это вам и Облонскому. Он сейчас будет.
Очень прямо державшийся военный с веселыми, всегда смеющимися глазами
был петербуржец Гагин. Туровцын познакомил их.
- Облонский вечно опоздает.
- А, вот и он.
- Ты только что приехал? - сказал Облонский. быстро подходя к ним. -
Здорово. Пил водку? Ну, пойдем.
Левин встал и пошел с ним к большому столу, уставленному водками и са-
мыми разнообразными закусками. Казалось, из двух десятков закусок можно
было выбрать, что было по вкусу, но Степан Аркадьич потребовал какую-то
особенную, и один из стоявших ливрейных лакеев тотчас принес требуемое.
Они выпили по рюмке и вернулись к столу.
Сейчас же, еще за ухой, Гагину подали шампанского, и он велел наливать
в четыре стакана. Левин не отказался от предлагаемого вина и спросил
другую бутылку. Он проголодался и ел и пил с большим удовольствием и еще
с бо'льшим удовольствием принимал участие в веселых и простых разговорах
собеседников. Гагин, понизив голос, рассказывал новый петербургский
анекдот, и анекдот, хотя неприличный и глупый, был так смешон, что Левин
расхохотался так громко, что на него оглянулись соседи.
- Это в том же роде, как: "Я этого-то и терпеть не могу!" Ты знаешь? -
спросил Степан Аркадьич. - Ах, это прелесть! Подай еще бутылку, - сказал
он лакею и начал рассказывать.
- Петр Ильич Виновский просят, - перебил старичок лакей Степана Ар-
кадьича, поднося два тоненькие стакана доигрывающего шампанского и обра-
щаясь к Степану Аркадьичу и к Левину. Степан Аркадьич взял стакан и, пе-
реглянувшись на другой конец стола с плешивым рыжим усатым мужчиной, по-
махал ему, улыбаясь, головой.
- Кто это? - спросил Левин.
- Ты его у меня встретил раз, помнишь? Добрый малый.
Левин сделал то же, что Степан Аркадьич, и взял стакан.
Анекдот Степана Аркадьича был тоже очень забавен. Левин рассказал свой
анекдот, который тоже понравился. Потом зашла речь о лошадях, о бегах
нынешнего дня и о том, как лихо Атласный Вронского выиграл первый приз.
Левин не заметил, как прошел обед.
- А! вот и они! - в конце уже обеда сказал Степап Аркадьевич, переги-
баясь через спинку стула и протягивая руку шедшему к нему Вронскому с
высоким гвардейским полковником. В лице Вронского светилось тоже общее
клубное веселое добродушие. Он весело облокотился на плечо Степану Ар-
кадьичу, что-то шепча ему, и с тою же веселою улыбкой протянул руку Ле-
вину.
- Очень рад встретиться, - сказал он. - А я вас тогда искал на выбо-
рах, но мне сказали, что вы уже уехали, - сказал он ему.
- Да, я в тот же день уехал. Мы только что говорили об вашей лошади.
Поздравляю вас, - сказал Левин. - Это очень быстрая езда.
- Да ведь у вас тоже лошади.
- Нет, у моего отца были; но я помню и знаю.
- Ты где обедал? - спросил Степан Аркадьич.
- Мы за вторым столом, за колоннами.
- Его поздравляли, - сказал высокий полковник. - Второй императорский
приз; кабы мне такое счастие в карты, как ему на лошадей.
- Ну, что же золотое время терять. Я иду в инфернальную, - сказал пол-
ковник и отошел от стола.
- Это Яшвин, - отвечал Туровцыну Вронский и присел на освободившееся
подле них место. Выпив предложенный бокал, он спросил бутылку. Под влия-
нием ли клубного впечатлениям, или выпитого вина Левин разговорился с
Вронским о лучшей породе скота и был очень рад, что не чувствует никакой
враждебности к этому человеку. Он даже сказал ему между прочим, что слы-
шал от жены, что она встретила его у княгини Марьи Борисовны.
- Ах, княгиня Марья Борисовна, это прелесть!- сказал Степан Аркадьич и
рассказал про нее анекдот, который всех насмешил. В особенности Вронский
так добродушно расхохотался, что Левин почувствовал себя совсем прими-
ренным с ним.
- Что ж, кончили? - сказал Степан Аркадьич, вставая и улыбаясь. - Пой-
дем!
VIII
Выйдя из-за стола, Левин, чувствуя, что у него на ходьбе особенно пра-
вильно и легко мотаются руки, пошел с Гагиным через высокие комнаты к
бильярдной. Проходя через большую залу, он столкнулся с тестем.
- Ну, что? Как тебе нравится наш храм праздности? - сказал князь, взяв
его под руку. - Пойдем пройдемся.
- Я и то хотел походить, посмотреть. Это интересно.
- Да, тебе интересно. Но мне интерес уж другой, чем тебе. Ты вот смот-
ришь на этих старичков, - сказал он, указывая на сгорбленного члена с
отвислою губой, который, чуть передвигая ноги в мягких сапогах, прошел
им навстречу, - и думаешь, что они так родились шлюпиками.
- Как шлюпиками?
- Ты вот и не знаешь этого названия. Это наш клубный термин. Знаешь,
как яйца катают, так когда много катают, то сделается шлюпик. Так и наш
брат: ездишь-ездишь в клуб и сделаешься шлюпиком. Да, вот ты смеешься, а
наш брат уже смотрит, когда сам в шлюпики попадет. Ты знаешь князя Че-
ченского? - спросил князь, и Левин видел по лицу, что он собирается
рассказать что-то смешное.
- Нет, не знаю.
- Ну, как же! Ну, князь Чеченский, известный. Ну, все равно. Вот он
всегда на бильярде играет. Он еще года три тому назад не был в шлюпиках
и храбрился. И сам других шлюпиками называл. Только приезжает он раз, а
швейцар наш... ты знаешь, Василий? Ну, этот толстый. Он бонмотист
большой. Вот и спрашивает князь Чеченский у него: "Ну что, Василий, кто
да кто приехал? А шлюпики есть?" А он ему говорит: "Вы третий". Да,
брат, так-то!
Разговаривая и здороваясь со встречавшимися знакомыми, Левин с князем
прошел все комнаты: большую, где стояли уже столы и играли в небольшую
игру привычные партнеры; диванную, где играли в шахматы и сидел Сергей
Иванович, разговаривая с кем-то; бильярдную, где на изгибе комнаты у ди-
вана составилась веселая партия с шампанским, в которой участвовал Га-
гин; заглянули и в инфернальную, где у одного стола, за который уже сел
Яшвин, толпилось много державших. Стараясь не шуметь, они вошли и в тем-
ную читальную, где под лампами с абажурами сидел один молодой человек с
сердитым лицом, перехватывавший один журнал за другим, и плешивый гене-
рал, углубленный в чтение. Вошли и в ту комнату, которую князь называл
