ли.
- Вели за коновалом послать, наминка, может быть.
- Ну, а для Катерины Александровны? - спросил Кузьма.
Левина уже не поражало теперь, как в первое время его жизни в Москве,
что для переезда с Воздвиженки на Сивцев Вражек нужно было запрягать в
тяжелую карету пару сильных лошадей, провезти эту карету по снежному ме-
сиву четверть версты и стоять там четыре часа, заплатив за это пять руб-
лей. Теперь уже это казалось ему натурально.
- Вели извозчику привести пару в нашу карету, - сказал он.
- Слушаю-с.
И, так просто и легко разрешив благодаря городским условиям затрудне-
ние, которое в деревне потребовало бы столько личного труда и внимания,
Левин вышел на крыльцо и, кликнув извозчика, сел и поехал на Никитскую.
Дорогой он уже не думал о деньгах, а размышлял о том, как он познакомит-
ся с петербургским ученым, занимающимся социологией, и будет говорить с
ним о своей книге.
Только в самое первое время в Москве те странные деревенскому жителю,
непроизводительные, но неизбежные расходы, которые потребовались от него
со всех сторон, поражали Левина. Но теперь он уже привык к ним. С ним
случилось в этом отношении то, что, говорят, случается с пьяницами: пер-
вая рюмка - коло'м, вторая соколо'м, а после третьей - мелкими пташечка-
ми. Когда Левин разменял первую сторублевую бумажку на покупку ливрей
лакею и швейцару, он невольно сообразил, что эти никому не нужные лив-
реи, но неизбежно необходимые, судя по тому, как удивились княгиня и Ки-
ти при намеке, что без ливреи можно обойтись, - что эти ливреи будут
стоить двух летних работников, то есть около трехсот рабочих дней от
святой до заговень, и каждый день тяжкой работы с раннего утра до позд-
него вечера, - и эта сторублевая бумажка еще шла коло'м. Но следующая,
размененная на покупку провизии к обеду для родных, стоившей двадцать
восемь рублей, хотя и вызвала в Левине воспоминание о том, что двадцать
восемь рублей - это девять четвертей овса, который, потея и кряхтя, ко-
сили, вязали, молотили, веяли, подсевали и насыпали, - эта следующая
пошла все-таки легче. А теперь размениваемые бумажки уже давно не вызы-
вали таких соображений и летели мелкими пташечками. Соответствует ли
труд, положенный на приобретение денег, тому удовольствию, которое дос-
тавляет покупаемое на них, - это соображение уж давно было потеряно.
Расчет хозяйственный о том, что есть известная цена, ниже которой нельзя
продать известный хлеб, тоже был забыт. Рожь, цену на которую он так
долго выдерживал, была продана пятьюдесятью копейками на четверть дешев-
ле, чем за нее давали месяц тому назад. Даже и расчет, что при таких
расходах невозможно будет прожить весь год без долга, - и этот расчет
уже не имел никакого значения. Только одно требовалось: иметь деньги в
банке, не спрашивая, откуда они, так, чтобы знать всегда, на что завтра
купить говядины. И этот расчет до сих пор у него соблюдался: у него
всегда были деньги в банке. Но теперь деньги в банке вышли, и он не знал
хорошенько, откуда взять их. И это-то на минуту, когда Кити напомнила о
деньгах, расстроило его;но ему некогда было думать об этом.Он ехал, раз-
мышляя о Катавасове и предстоящем знакомстве с Метровым.
III
Левин в этот свой приезд сошелся опять близко с бывшим товарищем по
университету, профессором Катавасовым, с которым он не видался со време-
ни своей женитьбы. Катавасов был ему приятен ясностию и простотой своего
миросозерцания. Левин думал, что ясность миросозерцания Катавасова выте-
кала из бедности его натуры, Катавасов же думал, что непоследова-
тельность мысли Левина вытекала из недостатка дисциплины его ума; но яс-
ность Катавасова была приятна Левину, и обилие недисциплинованных мыслей
Левина было приятно Катавасову, и они любили встречаться и спорить.
Левин читал Катавасову некоторые места из своего сочинения, и они пон-
равились ему. Вчера, встретив Левина на публичной лекции, Катавасов ска-
зал ему, что известный Метров, которого статья так понравилась Левину,
находится в Москве и очень заинтересован тем, что ему сказал Катавасов о
работе Левина, и что Метров будет у него завтра в одиннадцать часов и
очень рад познакомиться с ним.
- Решительно исправляетесь, батюшка, приятно видеть, - сказал Катава-
сов, встречая Левина в маленькой гостиной. - Я слышу звонок и думаю: не
может быть, чтобы вовремя... Ну что, каковы черногорцы? По породе воины.
- А что? - спросил Левин.
Катавасов в коротких словах передал ему последнее известие и, войдя в
кабинет, познакомил Левина с невысоким, плотным, очень приятной наруж-
ности человеком. Это был Метров. Разговор остановился на короткое время
на политике и на том, как смотрят в высших сферах в Петербурге на пос-
ледние события. Метров передал известные ему из верного источника слова,
будто бы сказанные по этому случаю государем и одним из министров. Ката-
васов же слышал тоже за верное, что государь сказал совсем другое. Левин
постарался придумать такое положение, в котором и те и другие слова мог-
ли быть сказаны, и разговор на эту тему прекратился.
- Да вот написал почти книгу об естественных условиях рабочего в отно-
шении к земле, - сказал Катавасов. - Я не специалист, но мне понрави-
лось, как естественнику, то, что он не берет человечества как чего-то
вне зоологических законов, а, напротив, видит зависимость его от среды и
в этой зависимости отыскивает законы развития.
- Это очень интересно, - сказал Метров.
- Я, собственно, начал писать сельскохозяйственную книгу, но невольно,
занявшись главным орудием сельского хозяйства, рабочим, - сказал Левин,
краснея, - пришел к результатам совершенно неожиданным.
И Левин сжал осторожно, как бы ощупывая почву, излагать свой взгляд.
Он знал, что Метров написал статью против общепринятого политико-эконо-
мического учения, но до какой степени он мог надеяться на сочувствие в
нем к своим новым взглядам, он не знал и не мог догадаться по умному и
спокойному лицу ученого.
- Но в чем же вы видите особенные свойства русского рабочего? - сказал
Метров. - В зоологических, так сказать, его свойствах или в тех услови-
ях, в которых он находится?
Левин видел, что в вопросе этом уже высказывалась мысль, с которою он
был несогласен; но он продолжал излагать свою мысль, состоящую в том,
что русский рабочий имеет совершенно особенный от других народов взгляд
на землю. И чтобы доказать это положение, он поторопился прибавить, что,
по его мнению, этот взгляд русского народа вытекает из сознания им свое-
го призвания заселить огромные, незанятые пространства на востоке.
- Легко быть введену в заблуждение, делая заключение об общем призва-
нии народа, - сказал Метров, перебивая Левина. - Состояние рабочего
всегда будет зависеть от его отношения к земле и капиталу.
И уже не давая Левину досказать свою мысль, Метров начал излагать ему
особенность своего учения.
В чем состояла особенность его учения, Левин не понял, потому что и не
трудился понимать: он видел, что Метров, так же как и другие, несмотря
на свою статью, в которой он опровергал учение экономистов, смотрел
все-таки на положение русского рабочего только с точки зрения капитала,
заработной платы и ренты. Хотя он и должен был признать, что в восточ-
ной, самой большой части России рента еще нуль, что заработная плата вы-
ражается для девяти десятых восьмидесятимиллионного русского населения
только пропитанием самих себя и что капитал еще не существует иначе, как
в виде самых первобытных орудий, - но он только с этой точки зрения
рассматривал всякого рабочего, хотя во многом и не соглашался с эконо-
мистами и имел свою новую теорию о заработной плате, которую он и изло-
жил Левину.
Левин слушал неохотно и сначала возражал. Ему хотелось перебить Метро-
ва, чтобы сказать свою мысль, которая, по его мнению, должна была сде-
лать излишним дальнейшее изложение. Но потом, убедившись, что они до та-
кой степени различно смотрят на дело, что никогда не поймут друг друга,
он уже и не противоречил и только слушал. Несмотря на то,что ему теперь
уж вовсе не было интересно то, что говорил Метров, он испытывал, однако,
некоторое удовольствие, слушая его. Самолюбие его было польщено тем, что
такой ученый человек так охотно, с таким вниманием и доверием к знанию
предмета Левиным, иногда одним намеком указывая на целую сторону дела,
высказывал ему свои мысли. Он приписывал это своему достоинству, не зная
того, что Метров, переговорив со всеми своими близкими, особенно охотно
говорил об этом предмете с каждым новым человеком, да и вообще охотно
говорил со всеми о занимавшем его, неясном еще ему самому предмете.
- Однако мы опоздаем, - сказал Катавасов, взглянув на часы, как только
Метров кончил свое изложение.
- Да, нынче заседание в Обществе любителей в память пятидесятилетнего
юбилея Свинтича, - сказал Катавасов на вопрос Левина. - Мы собирались с
Петром Иванычем. Я обещал прочесть об его трудах по зоологии. Поедем с
нами, очень интересно.
- Да, и в самом деле пора, - сказал Метров. - Поедемте с нами, а отту-
да, если угодно, ко мне. Я бы очень желал прослушать ваш труд.
- Нет, что ж. Это так еще, не кончено. Но в заседание я очень рад.
- Что ж, батюшка, слышали? Подал отдельное мнение, - сказал Катавасов,
в другой комнате надевавший фрак.
И начался разговор об университетском вопросе. Университетский вопрос
был очень важным событием в эту зиму в Москве. Три старые профессора в
совете не приняли мнения молодых; молодые подали отдельное мнение. Мне-
ние это,по суждению одних,было ужасное, по суждению других, было самое
простое и справедливое мнение, и профессора разделились на две партии.
Одни, к которым принадлежал Катавасов, видели в противной стороне под-
лый донос и обман; другие - мальчишество и неуважение к авторитетам. Ле-
вин, хотя и не принадлежавший к университету, несколько раз уже в свою
бытность в Москве слышал и говорил об этом деле и имел свое составленное
на этот счет мнение; он принял участие в разговоре, продолжавшемся и на
улице, пока все трое дошли до здания старого университета.
Заседание уже началось. У стола, покрытого сукном, за который сели Ка-
тавасов и Метров, сидело шесть человек, и один из них, близко пригибаясь
к рукописи, читал что-то. Левин сел на один из пустых стульев, стоявших
вокруг стола, и шепотом спросил у сидевшего тут студента, что читают.
Студент, недовольно оглядев Левина, сказал:
- Биография.
Хотя Левин и не интересовался биографией ученого, но невольно слушал и
узнал кое-что интересного и нового о жизни знаменитого ученого.
Когда чтец кончил, председатель поблагодарил его и прочел присланные
ему стихи поэта Мента на этот юбилей и несколько слов в благодарность
стихотворцу. Потом Катавасов своим громким, крикливым голосом прочел
свою записку об ученых трудах юбиляра.
Когда Катавасов кончил, Левин посмотрел на часы, увидал, что уже вто-
рой час, и подумал, что он не успеет до концерта прочесть Метрову свое
сочинение, да теперь ему уж и не хотелось этого. Он во время чтения ду-
мал тоже о бывшем разговоре. Ему теперь ясно было, что хотя мысли Метро-
ва, может быть, и имеют значение, но и его мысли также имеют значение;
мысли эти могут уясниться и привести к чему-нибудь, только когда каждый
будет отдельно работать на избранном пути, а из сообщения этих мыслей
ничего выйти не может. И, решившись отказаться от приглашения Метрова,
Левин в конце заседания подошел к нему. Метров познакомил Левина с пред-
седателем, с которым он говорил о политической новости. При этом Метров
рассказал председателю то же, что он рассказывал Левину, а Левин сделал
те же замечания, которые он уже делал нынче утром, но для разнообразия
высказал и свое новое мнение, которое тут же пришло ему в голову. После
