ее лопатки.
В комнате было чисто и уютно, у Регины был красивый четкий профиль,
но все это - ее опрятность и красота - оставалось невостребованным.
- Паршивое настроение, - проговорил Дима.
Регина промолчала и перевернула страницу.
- Хорошо бы у человека была в мозгу такая кнопка: нажмешь - и забу-
дешь все, что хочешь забыть. - Диме хотелось забыть тигра.
- Послушай, - Регина обернулась, и лицо ее стало одухотворенным. - У
меня поясница болит, прямо разламывается. Почему бы это?
- Не знаю, - сухо ответил Дима. Ему надоело с утра до вечера слушать
про болезни. Все ждали от него помощи, а ему самому никто не хотел по-
мочь. - Не знаю, - повторил он. - Может, почки, а может, радикулит.
- Как это не знаешь? - удивилась Регина. - Ты же врач...
- Надо проверить мочу, - сказал Дима и вернулся домой.
Кнопки в мозгу действительно не существует, но зато существует теле-
патия. Когда человек о чем-то непрестанно думает, от его мозга во все
стороны идут тугие плотные волны. Эти волны наполняют квартиру и, не
умещаясь в ней, выплывают за окно. За окном они распространяются вверх и
в стороны и наталкиваются на антенны. Эти антенны стоят на домах, как
маленькие рисованные человечки с воздетыми руками-палочками. Человечки
стоят с распахнутыми руками и принимают на себя все, что есть в мире:
слова, музыку и мысли. Они принимают все, что есть в мире, и через при-
емники передают это в дома к людям. Музыка и слова обычно слышны, а мыс-
ли нет. Мысли не слышны, но они чувствуются. И если кому-то где-то очень
плохо, то у другого человека, даже если он живет на противоположном кон-
це света, ни с того ни с сего может испортиться настроение.
Дима лежал на диване и думал о тигре, вокруг его головы, как нимбы,
вспыхивали невидимые биотоки. И в этот момент раздался телефонный зво-
нок.
Звонил бывший Димин школьный товарищ, ныне геолог Вася. Вася поздоро-
вался и рассказал, что недавно он вернулся из уссурийской тайги, где на-
шел позвоночник от вымершего мамонта, и, кроме позвоночника, он привез
из тайги в подарок дочке маленького тигренка. Жена почемуто активно воз-
ражает против такого подарка и требует, чтобы Вася передал его безвоз-
мездно либо государству, либо частному лицу.
И сбылась мечта!
У Охрименки не сбылась, и у девяносто девяти процентов человечества
не сбывается. А вот у Димы сбылась.
В его комнате поселился большеголовым тигренок. Глаза у него были зе-
леные с вертикальными зрачками, вокруг черного кожаного носа расходились
черные круги, а уши торчали на голове, как два равнобедренных треу-
гольничка.
Дима должен был испытывать счастье и восторг, но особенно яркого вос-
торга он не испытывал. Было удивление, какая-то легкая опустошенность, а
восторга не было. Просто Дима первый раз переживал осуществление мечты и
не знал, что именно так оно и выражается: удивление, опустошенность и
покой.
Дима спустился этажом ниже и позвонил к Регине. Регина открыла ему
дверь, глядя исподлобья снизу вверх, держа у носа платочек.
- А, это ты, - разочарованно сказала она.
Дима молча отвел полу пиджака, показав внутренний карман, откуда тор-
чала старка.
Регина повернулась и пошла в глубь комнаты, а Дима, запахнув пиджак,
двинулся следом.
Регина достала из серванта рюмки и розетки. Все это было из хрусталя
и блестело.
- За что? - спросила она и проглотила какую-то таблеточку. У Регины
была аллергия, и она пила водку только после лекарства.
- За мечту, - предложил Дима.
- Ну, за это я пить не буду, - отказалась Регина.
- Но ведь невозможно жить без мечты.
- Мечтай, - сказала она. - Я ведь тебе ничего не говорю.
Регина выпила и пошмыгала носиком в платочек. Лицо у нее было блед-
ное. Она очень уставала, читая чужие рукописи.
Дима тоже выпил, и ему стало хорошо.
Когда человеку хорошо, он становится добрее и желает счастья другим.
Дима желал счастья всем, кого он знал и кого не знал. Ему хотелось но-
сить это счастье в своем кожаном чемоданчике и оставлять в каждом доме,
куда его вызывали с неотложной помощью.
Дима вернулся домой. Тигренок спал посреди комнаты, вытянув лапы.
Брюшко у него поднималось и опускалось, треугольничек уха подрагивал во
сне - должно быть, тигренку снилась уссурийская тайга. Дима некоторое
время смотрел на него, потом подошел к окну и отодвинул занавеску.
За окном стояли дома в расцвеченных окнах, как новогодние елки в лам-
почках. А совсем внизу - темные, еле различимые в сумерках, стояли са-
раи.
Дима стоял, прислонившись виском к раме, и думал о том, что еще мо-
лод, что впереди у него много лет жизни и много интересных событий и
встреч.
Это было воскресенье, и это было самое счастливое воскресенье во всей
его сознательной жизни.
Конец дня немножко испортила мама. Мамы умеют любить, как никто дру-
гой, и, как никто другой, все портить.
- Дима! - строго окликнула мама и, когда Дима обернулся на голос,
молча указала пальцем в угол.
Дима проследил глазами направление пальца и увидел в углу возле тиг-
ренка лужу неправильной формы.
- Вытри! - распорядилась мама и опустила свой палец.
Этот эпизод был лишний и никак не монтировался со всем днем и с Дими-
ным предыдущим настроением. В кино, например, режиссер пришел бы в мон-
тажную, взял ножницы и вырезал из картины такой эпизод. Дима вырезать
ничего не мог, поэтому он покорно направился в ванную комнату. В ванной
на батарее висели половые тряпки, некоторые происходили от старых шта-
нов, другие - от рогожных мешков. Дима выбрал ту, что из мешка.
Он положил тряпку на лужу, наступил на нее, потом подвигал ногой к
себе и от себя. Если бы человек, живущий в доме напротив, посмотрел на
Диму из своего окна, то подумал бы, что Дима танцует твист.
Окончив свой "твист", Дима взял тряпку двумя пальцами за самый конец,
отнес ее в ванную комнату и кинул под батарею.
На этом эпизод был бы исчерпан, но в комнату вошел сосед и сказал:
- Добрый вечер!
- Здравствуйте, - поздоровался Дима. Он вытирал руки о полотенце.
- Я ничего не имею против того, - сказал сосед, - что вы воспользова-
лись моей тряпкой. Но уж если вы ею воспользовались, то надо было высти-
рать и повесить на то место, откуда вы ее взяли.
Все было резонно. Дима вернулся в ванную, достал тряпку из-под бата-
реи и сунул ее под холодную струю.
От воды тряпка стала темно-коричневая и тяжелая. Дима помял ее рука-
ми, почувствовал, что она липкая и скользкая одновременно.
- С мылом, - посоветовал сосед, который добровольно согласился сопро-
вождать и консультировать Диму.
Дима взял кусок хвойного мыла и с силой провел по тряпке, так что на
ней остался желтоватый мыльный рубец. Вода текла по этому рубцу, не раз-
мывая его, на пальцах скрипел песок и какие-то камешки.
- Горячей водой... - руководил сосед.
Дима пустил горячую воду, и рукам сразу стало тепло, мыло вспенилось,
и вода полилась бурная и бурая, и ванна сразу стала темная, а тряпка
светлая.
Диму удивил и обрадовал этот процесс. Он с благодарностью посмотрел
на соседа и уже не хотел расставаться с тряпкой, стирал ее до тех пор,
пока кусок мыла из прямоугольного не превратился в овальный.
После того, как Дима развесил на батарее тряпку и уже снимал через
голову рубашку, собираясь спать, в дверь заглянула другая соседка. Уви-
дев раздевающегося мужчину, она войти не решилась, а просунула в дверь
одну только макушку. У соседки когда-то была шестимесячная завивка, но
шесть месяцев давно прошли, волосы развились и теперь походили на расче-
санный мех.
Соседка, не повышая голоса, хотя и не понижая его, несмотря на позд-
ний час, пожаловалась на то, что Дима смылил ее мыло и не убрал за собой
ванну, и что такое безобразие она ожидала от кого угодно, но только не
от него.
За воскресеньем следует понедельник, за понедельником вторник, за
вторником, естественно, среда. Среда - серединный день недели, и уже не-
далеким кажется воскресенье, и у рабочего человека повышается настрое-
ние.
У Димы неделя сложилась иначе. После воскресенья настал понедельник.
За понедельником - снова понедельник, и вся его жизнь превратилась в од-
ни сплошные понедельники.
Мечта в образе тигренка мяукала по ночам и прыгала к Диме на кровать.
Ее надо было кормить мясом, которое стоит по два рубля килограмм.
Правда, тигренку перепадали кости, но кости продаются вместе с мясом и
стоят столько же.
Соседи писали заявления в жилищно-эксплуатационную контору, приводили
милиционера и дворника.
Любовь по имени Ляля сказала, что психически нормальные люди тигров
не заводят. Ляля отказывалась ходить в дом - она одинаково боялась и Ди-
му, и тигра.
Близкие и неблизкие знакомые пожимали плечами и снисходительно улыба-
лись. Они чувствовали свое превосходство над ближним.
Мама перестала включать телевизор - она боялась сидеть без света. Ве-
чера в семье освободились, и мама использовала это свободное время для
того, чтобы упрекать папу. Папа по-прежнему молчал и смотрел в газету,
но уже не так внимательно, как раньше. Он сидел на стуле, подобрав ноги,
подтянув колени к подбородку, и время от времени осторожно поводил гла-
зами по полу и по сторонам.
А тигренок тем временем рос и ничего не подозревал.
Тайна и благородство в нем, возможно, были, но скрытые, и внешне ни в
чем не выражались. Тигренок носился из угла в угол и, как обычная лест-
ничная кошка, гонял по комнате Димин стетоскоп. Когда ему надоедало это
занятие, он вставал на задние лапы, а передними рвал обивку на диване.
Тигренок точил на будущее свои когти.
Маму очень раздражала эта манера, но сделать тигренку замечание она
не решалась. Молчать она тоже не могла, поэтому все мамины замечания
выслушивал Дима.
Дима выслушивал и вспоминал лицо директора зоопарка и его вопросы, и
уже предчувствовал логику в маминых словах и в поведении Васиной жены.
Это начиналось сомнение.
Сомнение, как всякую болезнь, следует вовремя захватить и лечить,
тогда оно проходит без следа.
Димино сомнение было запущенным: оно грызло его два месяца и дало тя-
желые осложнения. Раньше он чувствовал его только под ложечкой и только
ночью, а сейчас ощущал ночью и днем, и ощущал не только под ложечкой, а
в сердце, в мозгу и даже во рту. Принимаясь за еду, Дима долго и со всех
сторон оглядывал кусок, нюхал его и только потом решался есть.
Ощутив присутствие сомнения в жизненно важных центрах, Дима снял
трубку и позвонил своему бывшему школьному приятелю, а ныне геологу Ва-
се.
Дима вежливо поздоровался и спросил: не возьмет ли Вася тигра обрат-
но? Дима пообещал вернуть его так же безвозмездно, как и взял.
Вася поздоровался и ответил, что назад он подарка ни в коем случае не
возьмет и посоветовать другого такого мечтателя, как Дима, тоже не мо-
жет.
- Обратись в зоопарк, - посоветовал Вася. - Там тебе хорошие деньги
заплатят и ручку поцелуют.
В зоопарк Дима пошел, но ручку ему никто целовать не стал.
- Нам не надо, - сказал директор зоопарка. - У нас клетки нет.
Он смотрел на Диму вежливо и равнодушно, и Дима не мог понять - пом-
нит он его или нет.
- Я к вам заходил, - осторожно намекнул Дима.
- Я помню, - осторожно сказал директор.
Он помнил Диму, но не проявлял к нему интереса. Давно, когда у дирек-
тора были целы все зубы, с ним тоже случилась аналогичная история: ди-
ректор страстно мечтал о женщине, а потом, позже, женившись на ней,
осознал, что делать это было необязательно.
- Вы же говорили: "ценность", - напомнил Дима.
- Конечно, ценность, - согласился директор. - Поэтому мы должны ее
нормально содержать. А у нас негде. Вы же знаете - жилищный вопрос вооб-
ще острый.
Директор помолчал, ожидая, что Дима попрощается и уйдет.
