глядел в пол. Саруханян тоже не смотрел на Никитина. Он ничего не стес-
нялся, просто ему было неинтересно. Если бы Никитин и Саруханян встрети-
лись в нерабочее время где-нибудь на Бородинской панораме или в Музее
восточных культур, они просто не узнали бы один другого, потому что ни-
когда толком не видели друг друга в лицо.
- Я не прав? - переспросил Шлепа.
Никитин снова промолчал, испытывая противоречия, как в переулке. Ска-
зать Шлепе "нет" - тот на него обидится, и тогда настанет такая тоска,
что жить неохота. А если Саруханян скажет "нет", Шлепа обидится на Сару-
ханяна, а тот даже не заметит, потому что его друзья и соседи работают в
разных местах. Шлепа не имеет к ним никакого отношения.
- Иди к нему со своими углами, - решил Никитин.
- А ты? - наивно спросил Шлепа, не подозревая о противоречиях.
- Это же твои углы, а не мои.
Шлепа взял эскиз и пошел к Саруханяну, а Никитин принялся тщательно
прибирать свой стол. Он не мог работать, если на столе был беспорядок.
Никитин успел только сложить в стакан карандаши, когда вернулся Шле-
па.
- Ну? - поинтересовался Никитин, составляя карандаши острием вверх.
- Выгнал, - коротко сказал Шлепа.
- Из кабинета или вообще?
- Из кабинета и вообще.
Никитин молчал. Он ожидал, что это когда-нибудь произойдет, но не
ожидал, что это случится сегодня.
- Слушай... - растерянно проговорил Никитин, - а ты не можешь по ка-
мешкам... как все?
Шлепа подумал, глядя перед собой, потом покачал головой.
- Нет, - сказал он, - не могу.
В воскресенье Никитин взял дочь Наташу, которая жила у тещи, и поехал
с ней в зоопарк. Они каждое воскресенье проводили вместе и рассказывали
друг другу о прожитой неделе. Никитин сообщал о своих делах, а Наташа о
своих, и когда она говорила или задавала вопросы, то забегала вперед и
смотрела на Никитина снизу вверх его собственными глазами. У них были
совершенно одинаковые глаза - зеленые, как крыжовины, в светлых ресни-
цах.
- Что это у тебя? - спросил Никитин, дотрагиваясь пальцами до ее ще-
ки. Возле уха на щеке была бледная сыпь.
- Диатез, - объяснила Наташа. - Меня бабушка яйцами перекармливает.
- А ты не ешь.
- Из яйца целый цыпленок получается с клювом и перьями, значит, в нем
много витаминов. А витамины необходимы растущему организму.
Никитин слушал Наташу и думал о том, что, видимо постарел. Вот весна,
вот солнце, вот дикие звери - все это должно восприниматься как чудо. А
он воспринимал иначе: ну весна, ну солнце, ну дикие звери. Ну и что?
- Кто это? - спросила Наташа, глядя на Никитине снизу вверх.
- Гималайский медведь.
- А откуда ты знаешь, что он гималайский?
- Написано.
- А ты мог бы его погладить?
- Зачем?
- Ни за чем. Просто так.
Никитин подумал: а мог бы он действительно ни за чем, просто так вой-
ти в клетку и погладить гималайского медведя? С одной стороны, это пос-
тупок совершенно бессмысленный, а с другой стороны, - в нем вызов чело-
веческим привычкам. Никитин мог бы вернуться домой и сказать жене: ты
там с каким-то ничтожеством репетируешь, а я действительно настоящий му-
жик, гималайского медведя погладил. Мог бы пройти мимо хулиганов не вы-
сокомерно, как раньше, а спокойно. Пройти - и все.
- Трус! - крикнет вдогонку Шлепа.
- Можешь думать, что хочешь, - ответит Никитин.
И ему действительно будет безразлично, что подумают о нем друзья, со-
седи и сослуживцы, потому что сам Никитин будет знать себе истинную це-
ну.
Медведь лежал черный, огромный, безразличный, положив как собака мор-
ду на лапы и, по всей вероятности, скучал. Никитин подумал, что здесь, в
клетке, медведь утратил всю свою медвежью индивидуальность и все ему бы-
ло безразлично, даже собственные привычки.
- Можешь? - допытывалась Наташа.
- Сейчас, - сказал Никитин. - Подожди меня здесь, я быстро поглажу и
вернусь.
Клетка оказалась незапертой, а просто задвинутой на тяжелую железную
щеколду. Когда Никитин отодвинул щеколду и вошел, медведь не обернулся
и, казалось, не обратил на это никакого внимания.
Шерсть у медведя была черная, слипшаяся, возле брюха висела сосулька-
ми. Никитин с отвращением дотянулся до высокой медвежьей холки и заторо-
пился обратно. Медведь быстро поднялся с пола, обошел Никитина и лег
возле двери. Никитин, в свою очередь, хотел обойти медведя, но тот под-
нял морду и посмотрел на него мелкими замороженными глазками. Медведь не
утратил свою медвежью индивидуальность. Никитин понял это, во рту у него
сделалось сухо, а пульс застучал в висках с такой силой, что казалось,
будто уродовал лицо.
- Наташа! - позвал Никитин.
Дочь, радостная, подбежала к клетке.
- Поди позови кого-нибудь. Я не могу выйти.
- Тебе уже надоело? - разочарованно спросила Наташа.
- Позови...
Наташа побежала куда-то, а через несколько минут вернулась и привела
сторожа зоопарка в ватнике и в кепке.
- Никитин, - представился Никитин и протянул сквозь прутья руку с вы-
тянутыми пальцами.
- Пьяный, что ли? - брезгливо поинтересовался сторож.
- Нет.
- Поспорил?
- Нет, не спорил.
- А зачем влез?
- Просто так.
- Вот и сиди теперь. Гималайский медведь никого не выпускает.
- Почему?
- У него такая манера.
Сторож имел дело с хищниками и знал манеру каждого. Не верить ему не
имело никакого смысла.
- А что же теперь делать? - упавшим голосом спросил Никитин.
- Убить.
- Кого? - испугался Никитин.
- Это уж я не знаю. Медведь уникальный, а таких, как ты, полный зоо-
парк.
Сторож не учитывал ни конкретного состояния Никитина, ни его принци-
пов относительно свободы личности.
- Позови кого-нибудь из начальства, - попросил Никитин.
- Зачем? - Сторож не любил ходить по начальству. Может быть, стеснял-
ся своего ватника и кепки.
- Посоветоваться, - сказал Никитин.
- А что начальство? Оно вместо тебя в клетку не полезет Ты теперь с
медведем советуйся Нам его заграничное государство подарило. Убить мед-
ведя - значит идти на конфликт. Из-за тебя никто на конфликт не пойдет.
Сторож повернулся и зашагал от клетки. В его обязанности входило кор-
мить зверей, следить, чтобы люди не совали в клетки острые предметы, а
решать конфликты на уровне внешней политики в его обязанности не входило
Это было не его дело, а сторож не в свои дела не вмешивался.
Перед клеткой тем временем собрался народ. Медведь привык, что на не-
го смотрят, привык быть на виду и не обращал на это никакого внимания. А
Никитин нервничал и удивлялся человеческой бестактности, хотя с позиций
свободы личности все было правильно. Хочешь остановиться - можешь оста-
новиться. Хочешь посмотреть - можешь посмотреть.
В центре толпы стояла Наташа и давала интервью. Она объясняла, что
медведь гималайский, а человек - ее папа. Папа у нее - художник, мама -
жонглер, а сама она живет у бабушки и учится в третьем классе.
- Наташа! - окликнул Никитин. - Иди домой...
- А можно, я еще здесь побуду? - Она, как и мать, любила успех и вни-
мание к себе зрителей.
- Хватит, - запретил Никитин, - иди домой.
- А куда? К маме или к бабушке?
Никитин подумал, что жены дома нет, и сказал:
- Иди к бабушке.
Вечером пришел сторож и просунул медведю плоский ящик с сырым обвет-
ренным мясом. Потом достал из кармана табличку и повесил ее на клетку.
- Что это? - спросил Никитин.
- Твои данные.
- Зачем? - смутился Никитин.
- Завтра посетитель повалит, интересоваться начнет.
- А вы что написали?
- А тебе не все равно?
Никитину было далеко не безразлично, что о нем пишут, но он не решал-
ся пререкаться со сторожем.
- Трудно работать с хищниками? - заискивающе спросил Никитин, чтобы
задержать сторожа вопросом. Он боялся оставаться один.
- Если обращаться по-человечески, то не трудно.
- А если не по-человечески? - Никитин уточнял свои перспективы
- Сожрет
- А меня медведь не сожрет?
- Не должен. Он сытый.
Сторож ушел. Никитин и гималайский медведь остались вдвоем. Медведь
лежал по-прежнему, уложив морду на лапы и, казалось, не замечал Никити-
на.
На дощатом полу темнели клочки сена, валялся круглый бублик. Никитин
хотел есть, но боялся пошевелиться.
Он сидел в углу, страдая от холода и от неопределенности своего поло-
жения: с одной стороны, медведь действительно уникальный, а таких, как
Никитин, действительно полный зоопарк. Медведь имеет познавательное зна-
чение и укрепляет дружбу между народами, а Никитин никакого значения не
имеет Он руководит Шлепой, а это занятие бесполезное, потому что Шлепа
неуправляем. Что касается жены, то жена его отсутствия не заметит. Так
что получалось, заменить Никитина легко, а заменить медведя сложно.
Никитин незаметно заснул и продолжал мерзнуть во сне, а потом ему
стало вдруг тепло и даже душно. Проснувшись, он увидел, что лежит посре-
ди клетки, прижавшись к гималайскому медведю. Должно быть, перебрался к
нему ночью от страха и от холода.
Первым посетителем зоопарка была жена Никитина.
Она явилась задолго до открытия, перелезла через ограду и теперь бе-
гала от одной клетки к другой - разыскивала мужа.
Никитин увидел ее раньше, чем она его, и отметил, что незамужний об-
раз жизни наложил на нее свой отпечаток.
Жена имела совершенно незамужний девический вид.
Она подбежала к клетке и придвинула лицо к прутьям.
Глаза у нее были яркие, а губы бледные - она их не красила. Губы были
бледные, большие и нежные. Никитин с удивлением смотрел на лицо жены и
находил в нем черты дочери.
- Господи! - оторопело проговорила жена, оглядывая клетку. - Никаких
удобств!
- Смотря что принимать за удобства, - неопределенно сказал Никитин.
- Идем домой! Что бы ни было, ты должен ночевать дома.
- А тебе не все равно, где я буду ночевать? По-моему, для тебя это
самый удобный вариант.
- Хочешь, я рожу второго ребенка, заберу Наташу от матери и пойду ра-
ботать в ясли? Я буду зарабатывать на хлеб, присматривать за детьми, и
мы начнем новую жизнь?
- Жена заплакала, прикусив губу, неотрывно глядя на Никитина. - Я не
знала, что ты переживаешь. Я думала - тебе все равно. А раз ты протесту-
ешь, значит, ты меня любишь. Значит, все можно поправить... Почему ты
молчишь?
- А что я должен говорить? У меня ведь нет репетиций.
Я не жонглер.
- Ты должен меня понять, мне хотелось внимания, поклонения. Жизнь
уходит.
- У тебя было достаточно внимания - каждый вечер зрительный зал.
- А мне не нужен зал. Мне нужен один человек, который мог бы умереть
за меня. Я не думала, что ты можешь умереть за меня. А больше мне ничего
не надо.
Я все брошу, и мы начнем новую жизнь.
- Тебя в ясли не возьмут.
- Почему? - растерялась жена.
- Потому что ты окончила цирковое училище, а не дошкольно-педагоги-
ческое. У тебя другая специальность.
- Что это за специальность? - пренебрежительно сказала жена. - Подки-
дывать мячики на воздух, а потом ловить обратно. Какой смысл?
- Редкий вид работы...
- А какой в нем смысл?
Никитин с удивлением отметил, что у жены свои сомнения.
- Ну... а какой смысл в альпинизме? Люди сначала лезут на гору, а по-
том спускаются обратно.
- Тоже никакого смысла, - сказала жена. - Искусственная цель и ис-
кусственные трудности. Мне уже надоело все искусственное. Я устала. Я не
хочу больше жонглировать, я хочу жить.
Жена снова заплакала.
Гималайский медведь приподнял морду и внимательно посмотрел на Ники-
тина, на жену, потом снова на Никитина. Никитин отчего-то смутился и
сказал жене:
- Ну ладно, ты иди...
- Я первая пойду, - согласилась жена. - Я куплю проигрыватель с плас-
тинками, и у нас будет полный дом музыки.
Она пошла от клетки - сначала медленно, потом побежала. Жена бежала,
сунув руки в карманы, перебирая длинными тонковатыми ногами в белых чул-
