нее одежду. Еще одно неуловимое движение -- и резкий удар ожег спину
Марины. Она шарахнулась с лежанки, оглянулась... и увидела, что жрица
сидит, невозмутимо выпрямившись и подогнув под себя ногу, а в руке у
нее зажата короткая плеть.
-- Ну, куда же ты? -- в голосе слышалось искреннее сожаление. --
Вернись!
Марина молча помотала головой: ни за что! Пусть ловит, пусть берет
силой...
Но жрица не бросилась в погоню. Даже не шевельнулась! Только
засмеялась тихонько, как смеются иногда над детьми взрослые -- но от
такого смеха Марине стало еще более жутко. Борясь с паникой, она
огляделась... и увидела, то чего не заметила раньше: весь пол в
просторном помещении был застлан леопардовыми шкурами!
И теперь... Нет это не был обман зрения... Одна из шкур, слегка
пошевелилась, стряхивая соседние, ее шелковая плавность, оживая, словно
бы наливалась плотью, обретала прежнюю стремительную силу. Вот уже
расправились круглые уши, встопорщились примятые усы, медленно начали
подтягиваться к телу распростертые лапы...
Заорав дурным голосом, Марина в один прыжок очутилась на кровати.
Жрица подхватила дрожащее тело, прижала к себе. От ее горячих рук
исходили покой и уверенность, пальцы, словно уговаривая расслабиться,
массировали судорожно напряженные мышцы...
Марина сама не заметила, как оказалась лежащей лицом вниз на коленях
своей мучительницы -- и тут же поплатилась за это. Удар, другой,
третий... Марина взвизгнула, заизвивалась, стараясь сдержаться и не
вскочить.
Не выдержала, разумеется! Очутившись на полу, судорожно огляделась:
где зверь? Куда деваться?
Черное на желтом... Пятна плыли в глазах, или ожившие леопарды
подползали со всех сторон? Но древний природный инстинкт уже
подсказывал ей: все звери боятся огня! К камину, как можно ближе -- в
этом теперь спасение!..
...Присев возле закопченной решетки, Марина облегченно вздохнула.
Да, здесь она в безопасности! Уже не хотелось думать, что будет потом -
- мгновения уютного тепла волшебно растяну в непредставимое прежде
счастье...
Но что-то знакомое показалось Марине в дыхании огня. А это внезапное
обжигающее прикосновение -- откуда? Всего лишь случайная искра? Или...
Марина почувствовала, что силы оставляют ее. Жестокой колдуньи
больше не было на парчовом ложе, -- а огонь в камине, неотвратимо
принимая очертания гибкого женского тела, протягивал сквозь решетку
цепкие руки...
* * *
Мятную жвачку первой попробовала
корова, случайно набредшая на куст
мяты.
...Боль то приходила, то уходила, смешиваясь со странными запахами и
звуками. Марина чувствовала, что ее куда-то несут, укладывают на что-то
мягкое, потом прикасаются чем-то холодным к обожженному плечу, потом...
-- Где я? -- хотела она спросить, но за прошедшую вечность язык
отвык от разговоров. Пришлось несколько раз беззвучно прорепетировать
движение губ.
-- Она приходит в себя, -- послышался чей-то вроде бы знакомый
голос. -- Что я тебе говорила: потрясающая энергетика!
-- Спасибо, что ты не издевалась над ней дольше, чем это было нужно!
Впрочем, ты не любишь, когда тебя за это благодарят...
Голос и интонации Хилима Марина узнала сразу. И вслед за этим
мгновенно вспомнила, все, что происходило с ней -- неравную борьбу в
странной комнате без крыши, женщину в кожаных доспехах, ожившие
тигриные шкуры, огонь... Да, но... почему она все это помнит?! Ведь
речь шла о кристалле беспамятства! Весь этот кошмар был затеян для
того, чтобы помочь ей все забыть! Так что же, обещания оказались
обманом? И пережитые издевательства пропали даром?
Марина застонала -- уже не от боли, от стыда! -- и с усилием открыла
глаза. Над ней склонялись два знакомых и столь же ненавистных лица:
Хилим и рыжая мучительница.
-- Что вам еще от меня надо? -- она хотела крикнуть, хотела ударить
их, но тело словно стало чужим.
Слегка отклонившись, рыжеволосая расхохоталась.
-- Ну ты только посмотри! Еще опомниться не успела, а уже в драку
лезет. -- Она живо повернулась к Хилиму, заговорила быстро и напористо:
-- Нет, серьезно: какая изумительная энергетика! Для такой молодой и
такой бестолковой это просто потрясающе! Может, отдашь ее мне? Ручаюсь,
через год она освоит все обряды нижнего уровня...
Марина отрешенно подумала, что хорошо бы добраться до окна... и
прыгнуть вниз... потому что сил терпеть происходящее просто не было!
Хилим понял:
-- Перестань! -- довольно резко одернул он свою шумную собеседницу.
-- Ты ведешь себя неуместно. Да и вообще... зарядив кристалл
беспамятства, глупо оставаться в храме!
"Так я все-таки зарядила его?" -- мысленно спросила Марина. Она
привыкла уже, что в храме отвечают на ясные мысли, а ворочать языком
было лень.
-- Да, все нормально. Теперь в любой момент его можно активизировать
и направить на тебя. Понятно?
Марина кивнула. Что ж, похоже, ее не обманули! Но когда же ее
мучители собираются активизировать кристалл?
Хилим быстро переглянулся с рыжеволосой. Потом снова повернулся к
Марине, спросил очень серьезно:
-- Сосредоточься: чувствуешь где-нибудь боль?
Марина слегка покраснела: неприятная пародия на разговор с врачом!
-- Я повторяю, -- повысил голос Хилим, -- сосредоточься: чувствуешь
где-нибудь боль?
Пришлось пошевелиться, прислушиваясь к ощущениям. Кружилась голова,
и ныло не переставая обожженное плечо.
-- Все нормально, -- сказала Марина вслух.
Хилим кивнул, как будто соглашаясь, потом помог ей подняться и довел
до кресла.
-- Садись! И внимательно просмотри...
Он протянул ей сумочку-кошелек. Внутри лежали какие-то документы,
деньги, и...
-- Что это??? -- со смесью испуга и любопытства воскликнула Марина.
На дне сумочки обнаружился маленький неправильной формы прозрачно-
желтый камень... очень странный на ощупь: какой-то электрически-
холодный!
-- Это и есть кристалл беспамятства, -- с какой-то отрешенной скукой
пояснил Хилим. -- Когда он заряжен, его лучше не отдалять от владельца,
а то мало ли как перекосится этот грешный мир...
Марина покивала, рассеянно просматривая бумаги. Новая записная
книжка... Адресов совсем мало -- зато четко указаны не только имена, но
и степень близости (мама... подруга... соседка... мама школьного
товарища...) Похоже, Хилим все предусмотрел! А это что? Надо же --
"свободный" паспорт! Неужели теперь можно не возвращаться домой,
остаться в столице?! Ну, хоть на том спасибо...
Среди немногочисленных бумаг оказалось также выпускное свидетельство
Школы Воздушных танцев -- "...окончила три полных курса и проявила при
примерном поведении..." Успехи, надо сказать, неожиданные -- если бы
Марина сдавала экзамены обычным порядком, вряд ли бы ей удалось достичь
такого!
О работе в храме -- ни слова. "Дыра в памяти" будет закрыта вначале
Школой... ну а потом? С июля по нынешний день?
-- Что, по-вашему, я делала до ноября? -- чужим голосом спросила
Марина.
Хилим пристально взглянул ей в глаза:
-- В августе ты гостила дома, -- настойчиво произнес он, -- и очень
страдала от того, что бывший жених предпочел другую. Потом с
облегчением уехала. Потом пешей туристкой путешествовала по побережью.
Иногда тебя приглашали прокатиться на яхте или на лодке, и ты
соглашалась. Несколько раз ради любопытства бывала в храме...
Слова были навязчивы, как внушение. Марина поняла: Хилим уже готовит
ее к изменению памяти! Прямо сейчас, сию минуту...
-- Не-ет!!! Нет, пожалуйста, подождите!
Марина вскочила. Хилим раздраженно взглянул на нее, но замолчал.
Рыжеволосая с непонятным удовольствием усмехнулась:
-- Ну, убедился? Не так-то просто будет справиться с такой энергией!
Потеря памяти может оказаться ненадежной!
-- Проверю, -- коротко бросил Хилим.
Марина с тоской огляделась, ища даже не спасения -- отсрочки! Она
очень боялась... но все же слышала, о чем снова заспорили Хилим и
рыжеволосая.
-- Ну, может все-таки отдашь девочку? Видишь, какие эмоции...
Но Хилим был уже непреклонен:
-- К черту эмоции, энергетику и прочие фокусы! У девочки ни
малейшего понятия не только о дисциплине, но даже о простом послушании!
Ответом был жутковато-выразительный смешок:
-- Уверяю тебя, в лабиринтах трудно быть непослушной! Марина, скажи,
сама-то ты хотела бы остаться?..
Как выбрать из двух зол меньшее, когда оба кажутся бесконечными? И
потеря памяти страшна, и оставаться в храме... нет! Но хотя бы на
несколько дней задержать неотвратимое... Марина постаралась
сосредоточится на одной спасительной мысли, чувствуя всем напряжением
души, как мысль эта становится искренней:
-- Пожалуйста... Вы говорили, что Зару похоронят в храме... Прошу
вас, умоляю: позвольте мне попрощаться с ней!!!
Прежде чем Хилим отвернулся, она успела увидеть, какое недовольство
взметнулось в его взгляде! Что-то тихо сказала рыжеволосая, Хилим
покачал головой. Дальнейший диалог был молчаливым -- только быстро
очерченные в воздухе непонятные символы... Наконец Хилим произнес:
-- Ну, что же, если так страстно этого желаешь... То, что
воспринимается завершенным, и в самом деле проще забыть!
* * *
Под горой паслось стадо
бульдозавров.
Дико и странно -- фальшивые похороны... Спектакль для людей,
последнее выступление Зары -- в угоду поклонникам и просто
любопытным...
Люди странно относятся к смерти -- а чувства, заставляющие их
приходить на кладбища, лучше и не пытаться анализировать! И как только
мог храм согласиться на такое оскорбление памяти своей лучшей
танцовщицы?! Или людские предрассудки должны быть удовлетворены любой
ценой? Ведь люди всегда должны быть хорошего мнения о Храме-на-Мысу...
...Марина то и дело взглядывала на Хилима, но его отчужденное лицо
было непроницаемо, как маска скорби. Чувствовал ли он на самом деле
хоть что-нибудь? Ведь для него похороны Зары уже состоялись -- там, на
пустынном острове Каменного устья, в полном одиночестве...
Ударил порыв холодного ветра -- и, словно подчиняясь ему, тяжелые
ворота наконец распахнулись, и появился задрапированный черным бархатом
открытый фургон. Последний раз Зара пересекала площадь перед храмом, ту
самую, над которой столько раз поднималась во время своих триумфальных
танцев...
Толпа шевельнулась, расступилась, пропуская катафалк... и вдруг
совсем недалеко от себя Марина _увидела Игоря_!
Он выглядел каким-то болезненно повзрослевшим: безмятежность юности
ушла, не оставив взамен взрослой уверенности. Это странное состояние
воспринималось чем-то нереальным, и Марина даже не удивилась, когда
Игорь не узнал ее.
-- Пойдем! -- тихо сказал Хилим.
Марина не отреагировала. Тогда он аккуратно, но крепко, ухватил ее
за локоть, заставив двигаться вместе со всеми. Марина покорно
перебирала ногами и даже вернула на лицо выражение печали -- но мысли
ее были далеки от происходящего.
Что случилось с Игорем?! Они не виделись... меньше месяца, две с
половиной недели! Что же нужно сделать с человеком, чтобы он за это
время изменился _настолько_?! Может, с ним уже провели эту кошмарную
операцию, стирающую память? Но тогда что бы он делал на похоронах?
Непрерывно следя за Игорем, Марина заметила, что его конвоируют.
Значит, это все-таки прежний Игорь! Все помнящий, опасный для храма
и... ждущий своей участи? Но какой?!
Марина отвернулась: процессия уже выходила на мощеную камнем
кладбищенскую аллею, приходилось смотреть под ноги. Между булыжниками
блестела вода, жухлые листья прилипали к туфлям. Какое все-таки
тоскливое место здесь! Не печальное и не наводящее на размышление о
вечности, а просто по-человечески тоскливое...
На повороте аллеи катафалк остановился: дальше было не проехать.
Двое младших жрецов сняли гроб и на руках донесли до помоста у могилы.
