Катарина Тильман
ГРАНЬ ЖЕЛАНИЯ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
Хочешь мира? Готовься!
Передача называлась "Летающая волшебница". Или "Невесомая колдунья",
Мара не помнила точно, знала только, что там будут съемки воздушных
танцев в Храме-на-Мысу -- а всякие громкие названия Мару и в лучшие-то
времена не интересовали...
Она с тревогой взглянула на часы: пора уже... или это "гнездо
кукушки" опять торопит время? Нет, первое, что она сделает, выйдя замуж
за Ролана -- это подарит его матери нормальные часы!
Мара была раздражена и нервничала. Во-первых, пришла она к Ролану
отнюдь не телевизор смотреть средь бела дня, а работать: вымыть полы,
приготовить что-нибудь на обед... Во-вторых, электричество могли
отключить в любой момент -- и так странно, что с утра никаких
перебоев...
Может, об этом храм тоже позаботился? Кто знает, как и на что они
могут влиять? То есть глупо, конечно, так думать... да и вообще глупо
думать о лунных храмах! Нормальные люди вспоминают о подобных вещах
раза два в год, на Рождество да на Пасху, когда появляется свободное
время, пьянство не возбраняется, и можно не спеша и без оглядки сидеть
в кругу раздобревших родственников и рассуждать _о странных вещах_. И
непонятно, почему Ролан, человек более чем здравомыслящий, последнее
время то и дело заговаривает о воздушных танцах...
Но хочется или нет, а быть Ролану достойной собеседницей Мара просто
обязана! А она, стыдно признаться, ни разу в жизни толком не видела
соревнований по воздушным танцам.
"Соревнования по воздушным танцам" -- звучит так сакраментально-
обыденно, как раз в стиле лунных храмов: демонстрировать явные чудеса с
эдаким небрежным пожатием плеч! Подумаешь, мол, что тут удивительного?
А удивительного на самом деле хоть отбавляй -- потому что воздушные
танцовщицы _действительно летают_. Поднимаются в воздух, двигаются в
нем, танцуют -- и даже получают оценки за свои выступления, определяют
сильнейшую... То ли чудо, то ли отменная иллюзия, то ли какая-то
таинственная техника... но в самом деле, не могли же в храме изобрести
антигравитацию?! Конечно, обманов в этой жизни гораздо больше, чем
хотелось бы, и все же пока никому не удалось разгадать секрет храмовых
летуний. "Сила духа, -- лаконично отвечали на все вопросы магистры
храмов. -- По большей части мы ее недооцениваем..."
Ни ученых, ни просто любопытных магистры не гоняли. Не слишком
жаловали, разумеется, но и препятствий особых не чинили. Одно время в
Храме-на-Мысу даже целая группа работала -- хотя результатов или не
было вовсе, или их намертво засекретили. Жаль, если так: интересно было
бы послушать мнение серьезных людей!
Впрочем, разве образованность и серьезность -- одно и то же? Ученые
тоже честолюбивы, тоже соблюдают правила игры чинов и званий, и ради
них нередко готовы отступить от истины. Мара глубокомысленно
вздохнула... и тут же, снова взглянув на часы, с испугом кинулась к
телевизору. И застала как раз самое начало!
Передача оказалась чем-то вроде телевизионной зарисовки: рассказ о
начале сезона и о молодой танцовщице, которая, если верить беседующему
с ней журналисту, на предстоящих соревнованиях могла стать сенсацией.
Рискованно, между прочим, так нахально вмешиваться в тотализатор -- но
репортер, похоже, был не робкого десятка. А может, храм обещал ему
защиту, кто знает? Видимо, даже будущей звезде нужна реклама!
Беседа проходила в каком-то внутреннем помещении храма -- небольшая
комната без окон, где стены и вся немногочисленная мебель сделаны
сплошь из бело-зеленого резного камня. Любой нормальный человек
почувствовал бы себя неловко в этой пещере -- но, надо признать,
странноватый интерьер очень выгодно оттенял холодноватое изящество
девушки...
"-- Как вас зовут?
-- Зара.
Ни фамилии, ни каких-то других уточнений! Но репортер делает вид,
что такое знакомство его вполне устраивает, как ни в чем ни бывало
продолжает беседу:
-- Вы закончили Школу воздушных танцев, не так ли?
На красивом, хотя и излишне бледном лице -- ослепительная улыбка:
-- О, нет, только выпускной класс!
Репортер удивлен или хорошо притворяется удивленным:
-- Что значит "только выпускной класс"?
Улыбка медленно гаснет, уступая место неожиданно неприятной
досадливой гримасе:
-- Это значит, что собственно летать я научилась не в Школе.
Восклицание, профессионально расцвеченное эмоциями:
-- Разве так бывает?! Разве возможно научиться летать...
самостоятельно?
Снова улыбка, но на этот раз определенно высокомерная:
-- Разумеется, возможно. И вообще в этом мире все возможно: только
одно чаще, а другое реже..."
Какая выразительная снисходительная небрежность! И как она
оттеняется холодной красотой летуньи! Сколько, интересно, лет этой юной
королеве? Вряд ли она намного старше Мары...
" -- ...В прошлом году, насколько я знаю, вы еще не выступали?
На этот раз "звезда" вообще не отвечает. И то верно: что спрашивать,
если прекрасно знаешь ответ?! Но репортер на то и репортер, чтобы ни в
каких условиях не смущаться:
-- Может быть, потому и Храм-на-Мысу не участвовал тогда в
соревнованиях? Решил как следует подготовить ваше появление?
-- Право же, это не повод для шуток! Даже если вы хотели мне
польстить..."
Мара покачала головой: польстить -- это само собой, за тем парня и
наняли! Но ведь Храм-на-Мысу вроде бы и в самом деле пропустил
прошлогодние соревнования. Мара даже слышала, что Сообщество Лунных
Храмов отстранило его от участия в соревнованиях из-за войны в Северной
Провинции! Впрочем, она не верила этим слухам -- неужели магистрам,
людям утонченным и сугубо мирным, никогда не вмешивавшимся в политику,
есть дело до их несчастной окраины?
"-- ...Ну, что же, я надеюсь, что ваше появление станет приятным
сюрпризом на ближайших соревнованиях!
Глаза собеседницы сверкают сердитыми изумрудами:
-- Во-первых, сюрпризом оно точно не станет: передача выйдет в эфир
до начала соревнований! А во-вторых... не кажется ли вам, что у
людей... В общем, я хочу сказать, что не стоит "закудыкивать" дорогу!
И тут происходит невероятное: репортер смущается. И неуверенно
просит:
-- Не могли бы вы теперь хотя бы чуть-чуть показать ваше искусство?"
Мара вздрогнула -- вот оно! -- и усилием воли заставила себя сидеть
смирно. Бог весть почему, но она волновалась, словно бы стеснялась
смотреть на экран...
Быстро обернувшись, Мара словно против воли взглянула на себя в
зеркало. Знала, понимала, что ни в коем случае не надо сравнивать -- и
все же не удержалась. Сегодня увиденное особенно расстроило ее: тощая,
лохматая, глаза непонятного цвета, то ли карие, то ли зеленые и,
похоже, навеки перепуганные... И что только Ролан в ней нашел?
Кадр сменился -- и Мара, забыв сиюминутные огорчения, снова
уставилась в телевизор. Теперь на экране появился просторный балкон над
морем, а героиню передачи Мара сразу даже не узнала -- та была одета в
облегающий купальник темно-зеленого цвета и держала в руках... больше
всего это походило на метлу без прутьев!
"-- ...Это и есть знаменитый "летающий стек"?
Погруженная в предстоящий танец, девушка даже не сразу понимает
вопрос. Вздрогнув, рассеянно роняет:
-- Да-да, конечно. Могу сказать, что мне повезло: моим тренером стал
как раз конструктор этого стека... -- и, чуть усмехнувшись, добавляет:
-- Правда, сам он обычно называет его "лысым помелом"!
Репортер лишь головой качает на такую непочтительность, но не
рискует больше комментировать сказанное..."
...Интересно, летающие стеки в самом деле заслуживают почтения?
Несомненно, это одна из главных загадок лунных храмов, и если в полете
все-таки используется техника, то прячется она именно в этих игрушках,
больше негде! Но это же несерьезно! Наверное, магистры все же правы, и
левитация связана только с силой воли, с какими-то тайными
возможностями человеческого организма...
" -- ...Надеюсь, вы не броситесь в пропасть? -- с шутливым опасением
спрашивает репортер. -- Среди наших зрителей могут быть слабонервные...
Вопреки ожиданиям, танцовщица улыбается просто и мило:
-- Если угодно, я все время буду над балконом. Это, кстати сказать,
даже труднее...
Резко выпрямившись, она сжимает стек в вытянутых руках и начинает
медленно вращаться на кончиках пальцев. Предельно напряженная фигура
словно ввинчивается в прозрачный воздух, медленно приподнимаясь над
каменным полом балкона..."
Мара замерла: мысленно она была уже там, над морем! И это ее душа,
отчаянно стремясь в неизвестность, заставляла подниматься
неповоротливое тело: вот, зафиксировав позицию, танцовщица неподвижно
зависает в воздухе... Потом аккуратно перебирая пальцами, берет стек за
самый кончик -- и вдруг резким движением забрасывает его за спину, так
что тяжелый наконечник упирается ей в поясницу! И тут же летунья, не
меняя позы, снова поднимается вверх, словно скользя по невидимой
спирали! Один виток, другой -- и вот она уже под самым козырьком
балкона... На фоне шершавого серого камня ее фигура смотрится хрупкой,
почти трогательной...
...Неожиданно громкий щелчок -- и экран вдруг съежился и погас.
Электричество!.. Мара чуть не разревелась от досады: ну надо же! Может
еще включат?!
Понимая всю безнадежность неоправданного оптимизма, она все же еще
несколько минут посидела у телевизора, потом со вздохом поднялась. Надо
делать то, зачем пришла -- прибираться, готовить обед...
А интересно, как это -- взлететь? Наверное, если очень увлечься
танцем...
Мара сбросила туфли, поднялась на цыпочки и закружилась под
воображаемую музыку. Реверанс, поворот, подъем, реверанс, поворот,
подъем, реверанс, поворот... Она быстро увлеклась, забыв о прошлых и
будущих огорчениях, наслаждаясь своей молодостью, жизнью и несбыточными
надеждами...
...Неожиданно за дверью послышались тяжелые шаги. Мара вздрогнула,
сгруппировавшись для прыжка, стремительно обернулась -- и едва не
столкнулась с входящим Роланом. Он опередил ее движение: крепко, хотя и
бережно ухватил за руки повыше локтей, одновременно и удерживая, и
молча обнимая...
В объятиях Ролана Мара могла поместиться вся целиком -- и еще,
наверное, с полдюжиной детей в придачу. Могла укрыться, спрятаться,
забыть обо всем! Но даже зная о такой счастливой возможности, она до
сих пор боялась слишком открыто ей радоваться. Вот и сейчас: она
вырывалась из рук жениха с почти непритворным возмущением -- впрочем,
Ролан лишь усмехнулся:
-- Что, опять напугал? Как тогда, в горах? Или на этот раз все-таки
меньше?
Он веселился, но Мара всерьез помрачнела. Как можно так спокойно
вспоминать об этом?! Будь ее воля, она бы навсегда вычеркнула из памяти
все, что было связано с недавней смутой! Иногда ей казалось, что
воевать было легче, чем прятаться -- иначе почему теперь, когда все
позади, Ролан успокоился так быстро, а она до сих пор не может
вспоминать без ужаса дни, проведенные у Форельего ручья?..
...Маленький ручеек высоко в горах, совсем небольшой, хорошо
спрятанный в лабиринтах заросших лесом скальных осыпей... И форель там
действительно водится. Место мало кому известное даже среди старожилов
-- поэтому именно там ее мама решила укрыться от войны...
Мама не сразу решилась -- то боялась, то надеялась. Жизнь менялась
слишком постепенно: то, что еще вчера казалось кошмаром, сегодня
становилось всего лишь обыденным неудобством.
Оказалось, что можно привыкнуть к ночной автоматной стрельбе, к
толпам болезненно-возбужденных вооруженных мужчин на улицах, к огромным
очередям и взлетевшим до небес ценам, к отсутствию электричества и
воды, и, наконец, к полной невозможности добыть хоть какую-то
достоверную информацию о том, что происходит... Но в какой-то момент
