- Ну и что ж, ты богатый?
- Нет. Зато один раз был богатый и еще когда-нибудь разбогатею. Один
раз у меня было четырнадцать долларов, только я стал торговать и разо-
рился.
- Чем же ты торговал, Джим?
- Да сначала скотом.
- Каким скотом?
- Ну известно каким - живым. Купю за десять долларов корову. Но
только больше я своими деньгами так бросаться не стану. Корова-то возьми
да и сдохни у меня на руках.
- Значит, ты потерял десять долларов?
- Нет, потерял-то я не все десять, я потерял около девяти долларов, -
шкуру и сало я продал за доллар десять центов.
- Стало быть, у тебя осталось пять долларов десять центов. Ну и что
ж, ты опять их пустил в оборот?
- А то как же! Знаешь одноногого негра, еще у него хозяин старый мис-
тер Брэдиш? Ну вот, он завел банк и сказал, что кто внесет один доллар,
через год получит еще четыре доллара. Все негры внесли, только денег у
них было мало. У меня много. Вот мне и захотелось получить больше четы-
рех долларов, я ему и сказал, что, если он мне столько не даст, я сам
открою банк. Ну, а этому негру, конечно, не хотелось, чтоб я тоже заво-
дил банк, двум банкам у нас делать нечего, - он и сказал, что если я
вложу пять долларов, то в конце года он мне выплатит тридцать пять.
Я и вложил. Думаю: сейчас же пущу и эти тридцать пять долларов в обо-
рот, чтоб деньги зря не лежали. Один негр, зовут его Боб, поймал большую
плоскодонку, а его хозяин про это не знал; я ее купил и сказал, что дам
ему в конце года тридцать пять долларов; только плоскодонку украли в ту
же ночь, а на другой день одноногий негр объявил нам, что банк лопнул.
Так никто из нас и не получил денег.
- А куда же ты девал десять центов, Джим?
- Сначала я хотел их истратить, а потом увидел сон, и во сне голос
сказал мне, чтоб я их отдал одному негру, зовут его Валаам, а если поп-
росту - Валаамов осел. Он и вправду придурковатый, надо тебе сказать.
Зато, говорят, он счастливый, а мне, вижу, все что-то не везет. Голос
сказал: "Пускай Валаам пустит десять центов в рост, а прибыль отдаст те-
бе!" Ну, Валаам деньги взял, а потом в церкви услыхал от проповедника,
будто кто дает бедному, тот дает богу, и ему за это воздается сторицей.
Он взял и отдал деньги нищему, а сам стал ждать, что из этого выйдет.
- Ну, и что же вышло, Джим?
- Да ничего не вышло. Я никак не мог получить деньги обратно, и Вала-
ам тоже не получил. Теперь уж я денег в долг никому не дам, разве только
под залог. А проповедник еще говорит, что непременно получишь во сто раз
больше! Мне бы хоть свои десять центов получить обратно, я и то был бы
рад, и то было бы ладно.
- Ну, Джим, это еще не беда, раз ты все равно когда-нибудь разбогате-
ешь.
- Да я ведь и теперь богатый, коли рассудить. Я ведь сам себе хозяин,
а за меня дают восемьсот долларов. Кабы мне эти деньги, я бы и не просил
больше.
ГЛАВА IX
Мне захотелось еще раз пойти взглянуть на одно место, которое я при-
метил посредине острова, когда его осматривал; вот мы с Джимом и отпра-
вились и скоро туда добрались, потому что остров был всего в три мили
длиной и в четверть мили шириной.
Это был довольно длинный и крутой холм, или горка, футов в сорок вы-
сотой. Мы еле-еле вскарабкались на вершину - такие там были крутые скло-
ны и непролазные кустарники. Мы исходили и излазили все кругом и в конце
концов нашли хорошую, просторную пещеру почти на самом верху, на той
стороне, что ближе к Иллинойсу. Пещера была большая, как две-три комнаты
вместе, и Джим мог стоять в ней выпрямившись. Внутри было прохладно.
Джим решил сейчас же перенести туда наши вещи, но я сказал, что незачем
все время лазить вверх и вниз.
Джим думал, что если мы спрячем челнок в укромном месте и перетаскаем
все пожитки в пещеру, то сможем прятаться здесь, когда кто-нибудь переп-
равится на остров, и без собак нас нипочем не найдут. А кроме того,
птенцы недаром предсказывали дождь, так неужели я хочу, чтобы все про-
мокло?
Мы вернулись, взяли челнок, подплыли к самой пещере и перетаскали ту-
да все наши вещи. Потом нашли такое место поблизости, где можно было
спрятать челнок под густыми ивами. Мы сняли несколько рыб с крючков,
опять закинули удочки и пошли готовить обед.
Вход в пещеру оказался достаточно широк, для того чтобы вкатить в нее
бочонок; с одной стороны входа пол немножко приподнимался, и там было
ровное место, очень удобное для очага. Мы развели там огонь и сварили
обед.
Расстелив одеяла прямо на полу, мы уселись на них и пообедали. Все
остальные вещи мы разместили в глубине пещеры так, чтоб они были под ру-
кой. Скоро потемнело, и начала сверкать молния, загремел гром; значит,
птицы-то оказались правы. Сейчас же полил и дождик, сильный как из вед-
ра, а такого ветра я еще никогда не видывал. Это была самая настоящая
летняя гроза. Стало так темно, что все кругом казалось черно-синим и
очень красивым; а дождь хлестал так сильно и так часто, что деревья чуть
подальше виднелись смутно и как будто сквозь паутину; а то вдруг налетит
вихрь, пригнет деревья и вывернет листья светлой стороной, наизнанку; а
после того поднимется такой здоровый ветер, что деревья машут ветвями,
как бешеные; а когда тьма сделалась всего черней и гуще, вдруг - фсс! -
и стало светло, как днем; стало видно на сотню шагов дальше прежнего,
стало видно, как гнутся на ветру верхушки деревьев; а через секунду
опять сделалось темно, как в пропасти, и со страшной силой загрохотал
гром, а потом раскатился по небу, все, ниже, ниже, словно пустые бочки
по лестнице, - знаете, когда лестница длинная, а бочки сильно подскаки-
вают.
- Вот это здорово, Джим! - сказал я. - Я бы никуда отсюда не ушел.
Дай-ка мне еще кусок рыбы да горячую кукурузную лепешку.
- Ну вот видишь, а без Джима тебе пришлось бы плохо. Сидел бы ты в
лесу без обеда да еще промок бы до костей. Да, да, сынок! Куры уж знают,
когда дождик пойдет, и птицы в лесу тоже.
Дней десять или двенадцать подряд вода в реке все поднималась и под-
нималась и наконец вышла из берегов. В низинах остров залило водой на
три-четыре фута, и иллинойсский берег тоже. По эту сторону острова река
стала шире на много миль, а миссурийская сторона как была, так и оста-
лась в полмили шириной, потому что миссурийский берег - это сплошная
стена утесов.
Днем мы ездили по всему острову на челноке. В глубине леса было очень
прохладно и тенисто, даже когда солнце жарило вовсю. Мы пробирались
кое-как между деревьями, а местами дикий виноград заплел все так густо,
что приходилось подаваться назад и искать другую дорогу. Ну, и на каждом
поваленном дереве сидели кролики, змеи и прочая живность; а после того
как вода постояла день-другой, они от голода сделались такие смирные,
что подъезжай и прямо хоть руками их бери, кому хочется; только, конеч-
но, не змеи и не черепахиэти соскакивали в воду. На горе, где была наша
пещера, они кишмя кишели. Если бы мы захотели, то могли бы завести себе
сколько угодно ручных зверей.
Как-то вечером мы поймали небольшое звено от плота - хорошие сосновые
доски. Звено было в двенадцать футов шириной и в пятнадцать - шестнад-
цать футов длиной, а над водой выдавался дюймов на шесть, на семь проч-
ный ровный настил. Иной раз мы видели днем, как мимо проплывали бревна,
только не ловили их: при дневном свете мы носу не показывали из пещеры.
В другой раз, перед самым рассветом, мы причалили к верхнему концу
острова - и вдруг видим: с западной стороны плывет к нам целый дом. Дом
был двухэтажный и здорово накренился. Мы подъехали и взобрались на него
- влезли в окно верхнего этажа. Но было еще совсем темно, ничего не вид-
но; тогда мы вылезли, привязали челнок и сели дожидаться, когда рассве-
тет.
Не успели мы добраться до нижнего конца острова, как начало светать.
Мы заглянули в окно. Мы разглядели кровать, стол, два старых стула, и
еще на полу валялось много разных вещей, а на стене висела одежда. В
дальнем углу лежало что-то вроде человека. Джим окликнул:
- Эй, ты!
Но тот не пошевельнулся. Тогда и я тоже окликнул его. А потом Джим
сказал:
- Он не спит - он мертвый. Ты не ходи, я сам пойду погляжу.
Он влез в окно, подошел к лежащему человеку, нагнулся, поглядел и го-
ворит:
- Это мертвец. Да еще к тому же и голый. Его застрелили сзади. Должно
быть, дня два или три, как он умер. Поди сюда, Гек, только не смотри ему
в лицо - уж очень страшно.
Я совсем не стал на него смотреть. Джим прикрыл его каким-то старым
тряпьем, только это было ни к чему: я и глядеть-то на него не хотел. На
полу валялись старые, замасленные карты, пустые бутылки из под виски и
еще две маски из черною сукна, а все стены были сплошь исписаны самыми
скверными словами и разрисованы углем. На стене висели два заношенных
ситцевых платья, соломенная шляпка, какие-то юбки и рубашки и мужская
одежда. Мы много кое-чего снесли в челнок - могло пригодиться. На полу
валялась старая соломенная шляпа, какие носят мальчишки; я ее тоже зах-
ватил. А еще там лежала бутылка из-под молока, заткнутая тряпкой, чтоб
ребенку сосать. Мы бы взяли бутылку, да только она была разбита. Были
еще обшарпанный старый сундук и чемодан со сломанными застежками, и тот
и другой стояли раскрытые, но ничего стоящего в них не осталось. По то-
му, как были разбросаны вещи, видно было, что хозяева убежали второпях и
не могли унести с собой все пожитки.
Нам достались: старый жестяной фонарь, большой нож без ручки, но-
венький карманный ножик фирмы Барлоу (такой ножик ни в одной лавке не
купишь дешевле, чем за полдоллара), много сальных свечей, жестяной подс-
вечник, фляжка, жестяная кружка, рваное ватное одеяло, дамская сумочка с
иголками, булавками, нитками, куском воска, пуговицами и прочей чепухой,
топорик и гвозди, удочка потолще моего мизинца, с большущими крючками,
свернутая в трубку оленья шкура, собачий ошейник, подкова, пузырьки
из-под лекарств, без ярлыков; а когда мы собрались уже уходить, я нашел
довольно приличную скребницу, а Джим - старый смычок от скрипки и дере-
вянную ногу. Ремни вот только оторвались, а так совсем хорошая нога,
разве только что мне она была длинна, а Джиму коротка. А другую ногу мы
так и не нашли, сколько не искали.
Так что, вообще говоря, улов был неплохой. Когда мы собрались отчали-
вать от дома, совсем уже рассвело. Мы были на четверть мили ниже остро-
ва; я велел Джиму лечь на дно челнока и прикрыл его ватным одеялом, - а
то, если б он сидел, издали было бы видно, что это негр. Я стал править
к иллинойсскому берегу с таким расчетом, чтобы нас отнесло на полмили
вниз по течению, потом держался под самым берегом, в полосе стоячей во-
ды. Мы вернулись на остров без всяких приключений, никого не повстречав.
ГЛАВА X
После завтрака мне пришла охота поговорить про мертвеца и про то, как
его убили, только Джим не захотел. Он сказал, что этим можно накликать
беду, а кроме того, как бы мертвец не повадился к нам таскаться по но-
чам, - ведь человек, который не похоронен, скорей станет везде шляться,
чем тот, который устроен и лежит себе спокойно на своем месте. Это, по-
жалуй, было верно, так что я спорить не стал, только все думал об этом:
мне любопытно было знать, кто же это его застрелил и для чего.
Мы хорошенько осмотрели одежду, которая нам досталась, и нашли восемь
долларов серебром, зашитые в подкладку старого пальто из попоны. Джим
сказал, что эти люди, наверное, украли пальто: ведь если б они знали про
зашитые деньги, так не оставили бы его здесь. Я ответил, что, верно, они
же убили и хозяина, только Джим не хотел про это разговаривать.
Я ему сказал:
- Вот ты думаешь, что это не к добру, а что ты говорил позавчера,
когда я принес змеиную кожу, которую нашел на верху горы? Ты говорил,
