ких и признаков лодки. Джим сказал, что дальше он, кажется, идти не мо-
жет; он так боится, что у него и сил больше нет, - совсем ослаб. А я
сказал: все равно надо идти, потому что если мы тут останемся, то нам
придется плохо, это уж вер" но. И мы пошли дальше. Мы стали искать кор-
мовую часть рубки, нашли ее, а потом насилу пробрались ощупью к светово-
му люку, цепляясь за выступы, потому что одним краем он был уже в воде.
Только мы подобрались вплотную к двери, смотрим - и лодка тут как тут. Я
едва разглядел ее в темноте. Ну и обрадовался же я! Еще секунда, и я бы
в нее забрался, но тут как раз открылась дверь. Один из бандитов высунул
голову в двух шагах от меня; я уж думал, что теперь мне крышка, а он
опять убрал голову и говорит:
- Перевесь подальше этот чертов фонарь, Билл, чтоб его не было видно.
Он бросил в лодку мешок с какими-то вещами, влез в нее сам и уселся.
Это был Паккард. Потом вышел Билл и тоже сел в лодку. Паккард сказал ти-
хим голосом:
- Готово, отчаливай!
Я едва удержался за выступ - до того вдруг ослабел. Но тут Билл ска-
зал:
- Погоди, а его ты обыскал?
- Нет. А ты?
- Тоже нет. Значит, его доля при нем и осталась.
- Ну, так пойдем; какой толк брать барахло, а деньги оставлять!
- Послушай, а он не догадается что у нас на уме?
- Может, и не догадается. Но надо же нам забрать эти деньги. Идем!
И они вылезли из лодки и пошли обратно в каюту.
Дверь за ними захлопнулась, потому что крен был как раз в эту сторо-
ну. Через полсекунды я очутился в лодке, и Джим тоже ввалился вслед за
мной. Я схватил нож, перерезал веревку, и мы отчалили.
До весел мы и не дотронулись, не промолвили ни слова даже шепотом,
боялись даже вздохнуть. Мы быстро скользили вниз по течению, в мертвой
тишине, проплыли мимо кожуха и мимо пароходной кормы; еще секунда-дру-
гая, и мы очутились шагов за сто от разбитого парохода, тьма поглотила
его, и ничего уже нельзя было разглядеть; теперь мы были в безопасности
и сами знали это.
Когда мы отплыли по течению шагов на триста - четыреста, в дверях
рубки на секунду сверкнул искоркой фонарь, и мы поняли, что мошенники
хватились своей лодки и теперь начинают понимать, что им придется так же
плохо, как и Тернеру.
Тут Джим взялся за весла, и мы пустились вдогонку за своим плотом.
Только теперь я в первый раз пожалел этих мошенников - раньше мне, долж-
но быть, было некогда. Я подумал, как это страшно, даже для убийц, очу-
титься в таком безвыходном положении. Думаю: почем знать, может, я и сам
когда-нибудь буду бандитом, - небось мне такая штука тоже не понравится!
И потому я сказал Джиму:
- Как только увидим огонек, то сейчас же и причалим к берегу, повыше
или пониже шагов на сто, в таком месте, где можно будет хорошенько спря-
тать тебя вместе с лодкой, а потом я придумаю что-нибудь: пойду искать
людей - пускай заберут эту шайку и спасут их всех, чтобы можно было по-
весить потом, когда придет их время.
Но это была неудачная мысль. Скоро опять началась гроза, на этот раз
пуще прежнего. Дождь так и хлестал, и нигде не видно было ни огонька, -
должно быть, все спали. Мы неслись вниз по реке и глядели, не покажется
ли где огонек или наш плот. Прошло очень много времени; и дождь наконец
перестал, но тучи все не расходились, и молния все поблескивала; как
вдруг, во время одной такой вспышки, видим - впереди что-то чернеет на
воде; мы - скорее туда.
Это был наш плот. До чего же мы обрадовались, когда опять перебрались
на него! И вот впереди, на правом берегу, замигал огонек. Я сказал, что
сейчас же туда и отправлюсь. Лодка была до половины завалена добром, ко-
торое воры награбили на разбитом пароходе. Мы свалили все в кучу на пло-
ту, и я велел Джиму плыть потихоньку дальше и зажечь фонарь, когда он
увидит, что уже проплыл мили две, и не гасить огня, пока я не вернусь;
потом я взялся за весла и направился туда, где горел свет. Когда я подп-
лыл ближе, показались еще три-четыре огонька повыше, на горе. Это был
городок. Я перестал грести немного выше того места, где горел огонь, и
меня понесло по течению. Проплывая мимо, я увидел, что это горит фонарь
на большом пароме. Я объехал паром вокруг, отыскивая, где же спит сто-
рож; в конце концов я нашел его на битенге: он спал, свесив голову на
колени. Я раза два или три толкнул его в плечо и начал рыдать.
Он вскочил как встрепанный, потом видит, что это я, потянулся хоро-
шенько, зевнул и говорит:
- Ну, что там такое? Не плачь, мальчик... Что случилось?
Я говорю:
- Папа, и мама, и сестрица, и... - Тут я опять всхлипнул.
Он говорит:
- Ну, будет тебе, что ты так расплакался? У всех бывают неприятности,
обойдется как-нибудь. Что же с ними такое случилось?
- Они... они... Это вы сторож на пароме?
- Да, я, - говорит сторож очень довольным тоном. - Я и капитан, и
владелец, и первый помощник, и лоцман, и сторож, и старший матрос; а
иной раз бывает, что я же и груз и пассажиры. Я не так богат, как старый
Джим Хорнбэк, и не могу швырять деньги направо и налево, каждому встреч-
ному и поперечному, как он швыряет; но я ему много раз говорил, что не
поменялся бы с ним местами; матросская жизнь как раз по мне, а жить за
две мили от города, где нет ничего интересного и не с кем слова сказать,
я нипочем не стану, даже за все его миллионы. Я говорю...
Тут я перебил его и сказал:
- Они попали в такую ужасную беду...
- Кто это?
- Да они: папа, мама, сестренка и мисс Гукер. И если б вы подъехали
туда со своим паромом...
- Куда это "туда"? Где они?
- На разбитом пароходе.
- На каком это?
- Да тут только один и есть.
- Как, неужто на "Вальтере Скотте? "
- Да.
- Господи! Как же это они туда попали, скажи на милость?
- Ну, разумеется, не нарочно.
- Еще бы! Господи ты мой боже, ведь им не быть живыми, если они отту-
да не выберутся как можно скорей! Да как же это они туда попали?
- Очень просто. Мисс Гукер была в гостях в городе...
- А, в Бутс-Лендинг! Ну, а потом?
- Она была там в гостях, а к вечеру поехала со своей негритянкой на
конском пароме ночевать к своей подруге, мисс... как ее... забыл фами-
лию; они потеряли кормовое весло, и их отнесло течением мили за две,
прямо на разбитый пароход, коркой вперед, и паромщик с негритянкой и ло-
шадьми потонули, а мисс Гукер за что-то уцепилась и влезла на этот самый
пароход. Через час после захода солнца мы поехали на нашей шаланде, но
было уж так темно, что мы не заметили разбитого парохода и тоже налетели
на него; только мы все спаслись, кроме Билла Уиппла... такой был хороший
мальчик! Лучше бы я утонул вместо него, право...
- Господи боже, я в жизни ничего подобного не слыхивал! А потом что
же вы стали делать?
- Ну, мы кричали-кричали, только река там такая широкая - никто нас
не слыхал. Вот папа и говорит: "Надо комунибудь добраться до берега,
чтоб нам помогли". Я только один умею плавать, поэтому я бросился в реку
и поплыл, а мисс Гукер сказала: если я никого раньше не найду, то здесь
у нее есть дядя, так чтоб я его разыскал - он все устроит. Я вылез на
берег милей ниже и просил встречных что-нибудь сделать, а они говорят:
"Как в такую темень, и течение такое сильное? Не стоит и пробовать, сту-
пай к парому". Так если вы теперь поедете...
- Я бы и поехал, ей-богу, да и придется, пожалуй. А кто же, прах
возьми, заплатит за это? Как ты думаешь, может, твой отец?..
- Не беспокойтесь. Мисс Гукер мне сказала, что ее дядя Хорнбэк...
- Ах ты черт, так он ей дядя? Послушай, ступай вон туда, где горит
огонь, а оттуда свернешь к западу - через четверть мили будет харчевня;
скажи там, чтобы свели тебя поскорей к Джиму Хорнбэку, он за все запла-
тит. И не копайся - он захочет узнать, что случилось. Скажи ему, что я
его племянницу выручу и доставлю в безопасное место, раньше чем он успе-
ет добраться до города; а я побежал будить нашего механика.
Я пошел на огонек, а как только сторож скрылся за углом, я повернул
обратно, сел в лодку, проехал вверх по течению шагов шестьсот около бе-
рега, а потом спрятался между дровяными баржами; я успокоился только
тогда, когда паром отошел от пристани. Но вообще-то говоря, мне было
очень неприятно, что я так хлопочу из-за этих бандитов: ведь мало кто
стал бы о них заботиться. Мне хотелось, чтобы вдова про это узнала. Она,
наверно, гордилась бы тем, что я помогаю таким мерзавцам, потому что
вдова и вообще все добрые люди любят помогать всяким мерзавцам да мошен-
никам.
Ну, в конце концов в тумане стало видно и разбитый пароход - он мед-
ленно погружался все глубже и глубже. Меня сначала даже в холодный пот
бросило, а потом я стал грести к пароходу. Он почти совсем затонул, и я
сразу увидел, что едва ли кто тут остался живой. Я объехал кругом паро-
хода, покричал немного, но никто мне не ответил - все было тихо, как в
могиле. Мне стало жалко бандитов, но не очень; я подумал: если они нико-
го не жалели, то и я не буду их жалеть.
Потом показался паром; я отъехал на середину реки, направляясь вкось
и вниз по течению; потом, когда решил, что меня уже не видно с парома,
перестал грести и оглянулся: вижу, они ездят вокруг парохода, вынюхива-
ют, где тут останки мисс Гукер, а то вдруг дядюшке Хорнбэку они понадо-
бятся! Скоро поиски прекратились, и паром направился к берегу, а я налег
на весла и стрелой полетел вниз по реке.
Прошло много-много времени, прежде чем показался фонарь на плоту у
Джима; а когда показался, то мне все чудилось, будто он от меня миль за
тысячу. Когда я доплыл до плота, небо начинало уже светлеть на востоке;
мы причалили к острову, спрятали плот, потопили лодку, а потом легли и
заснули как убитые.
ГЛАВА XIV
Проснувшись, мы пересмотрели все добро, награбленное шайкой на разби-
том пароходе; там оказались и сапоги, и одеяла, и платья, и всякие дру-
гие вещи, а еще много книг, подзорная труба и три ящика сигар. Такими
богачами мы с Джимом еще никогда в жизни не были. Сигары оказались пер-
вый сорт. До вечера мы валялись в лесу и разговаривали; я читал книжки;
и вообще мы недурно провели время. Я рассказал Джиму обо всем, что прои-
зошло на пароходе и на пароме, и сообщил ему кстати, что это и называет-
ся приключением; а он ответил, что не желает больше никаких приключений.
Джим рассказал, что в ту минуту, когда я залез в рубку, а он прокрался
обратно к плоту и увидел, что плота больше нет, он чуть не умер со стра-
ха: так и решил, что ему теперь крышка, чем бы дело ни кончилось, потому
что если его не спасут, так он утонет; а если кто-нибудь его спасет, так
отвезет домой, чтобы получить за него награду, а там мисс Уотсон, навер-
но, продаст его на Юг. Что ж, он был прав; он почти всегда бывал прав,
голова у него работала здорово, - для негра, конечно.
Я долго читал Джиму про королей, про герцогов и про графов, про то,
как пышно они одеваются, в какой живут роскоши и как называют друг друга
"ваше величество", "ваша светлость" и "ваша милость" вместо "мистера".
Джим только глаза таращил - так все это казалось ему любопытно.
- А я и на знал, что их так много. Я даже ни про кого из них и не
слыхивал никогда, кроме как про царя Соломона, да еще, пожалуй, видел
королей в карточной колоде, если только они идут в счет. А сколько ко-
роль получает жалованья?
- Сколько получает? - сказал я. - Да хоть тысячу долларов, если ему
вздумается. Сколько хочет, столько и получает, - все его.
- Вот это здорово! А что ему надо делать, Гек?
- Да ничего не надо! Тоже выдумал! Сидит себе на троне, вот и все.
- Нет, верно?
- Еще бы не верно! Просто сидит на троне; ну, может, если война, так
поедет на войну. А в остальное время ничего не делает - или охотится,
или... Ш-ш! Слышишь? Что это за шум?
