- Парад! - сказала миссис Силсберн. Она тоже обернулась.
Мы оказались в районе Восьмидесятых улиц. Посреди Мэдисон-авеню стоял
полисмен и задерживал все движение и на север, и на юг. Насколько я мог
понять, он его просто останавливал, не направляя ни на восток, ни на
запад. Три или четыре машины и один автобус ждали, пока их пропустят на
юг, но наша машина была единственной направлявшейся в северную часть
города. На ближнем углу и на видимой мне из машины боковой улице, ведущей
к Пятой авеню, люди столпились на тротуаре и у обочины, очевидно выжидая,
пока отряд солдат, или сестер милосердия, или бойскаутов, или еще кого
двинется со сборного пункта на Лексингтонавеню и промарширует мимо них.
- О боже! Этого еще не хватало! - сказала невестина подружка.
Я обернулся, и мы чуть не стукнулись лбами. Она наклонилась вперед,
почти что втиснувшись между мной и миссис Силсберн. То с выражением
сочувственного огорчения тоже повернулась к ней.
- Мы тут можем проторчать целый месяц! - сказала невестина подружка,
вытягивая шею, чтобы поглядеть в ветровое стекло. - А мне надо быть там с
е й ч а с. Я сказала Мюриель и ее маме, что приеду в одной из первых
машин, буду у них через пять минут. О боже! Неужели ничего нельзя сделать?
- И мне надо быть там поскорее! - торопливо сказала миссис Силсберн.
- Да, но я ей о б е щ а л а. В квартиру набьются всякие сумасшедшие
дяди и тетки, всякий посторонний народ, и я ей обещала, что стану на
страже, выставлю десять штыков, чтобы дать ей хоть немножко побыть одной,
немного... - Она перебила себя: - О боже! Какой ужас!
Миссис Силсберн натянуто засмеялась.
- Боюсь, что я одна из этих сумасшедших теток, - сказала она. Она
явно обиделась.
Невестина подружка покосилась на нее.
- Ах, простите! Я не про вас, - сказала она. Я только хотела
откинулась на спинку заднего сиденья. - Я только хотела сказать, что у них
квартирка такая тесная, и, если туда начнут переть все кому не лень, -
сами понимаете!
Миссис Силсберн промолчала, а я не смотрел на нее и не мог судить,
насколько серьезно ее обидело замечание невестиной подружки. Помню только,
что на меня произвел какое-то особое впечатление тон, с каким невестина
подружка извинилась за свою неловкую фразу про "сумасшедших дядей и
теток". Извинилась она искренне, но без всякого смущения, больше того, без
всякой униженности, и у меня внезапно мелькнуло чувство, что несмотря на
показную строптивость и наигранный задор, в ней действительно было что-то
прямое, как штык, что-то почти вызывавшее восхищение.(Скажу сразу и с
полной откровенностью, что мое мнение в данном случае малого стоит.
Слишком часто меня неумеренно влечет к людям, которые не рассыпаются в
извинениях.) Но вся суть в том, что в эту минуту во мне впервые
зашевелилось некоторое предубеждение против жениха, правда, самое
чуточное, едва заметный зародыш порицания за его необъяснимое
злонамеренное отсутствие.
- Ну-ка, попробуем что-нибудь сделать, - сказал муж невестиной
подружки. Это был голос человека, сохраняющего спокойствие и под огнем
неприятеля. Я почувствовал, как он собирается с силами у меня за спиной, и
вдруг его голова просунулась в довольно ограниченное пространство между
мной и миссис Силсберн. - Водитель! - сказал он властным голосом и умолк в
ожидании ответа. Водитель не замедлил откликнуться, после чего голос
лейтенанта стал куда покладистей и демократичнее: - Как по-вашему, долго
нас тут будут задерживать?
Водитель обернулся.
- А кто его знает, Мак, - сказал он и снова стал смотреть вперед. Он
был весь поглощен тем, что происходило на перекрестке. За минуту до того
какой-то мальчуган с наполовину опавшим красным воздушным шариком выскочил
в запретную зону, очищенную от прохожих. Его только что поймал отец и
потащил по тротуару, ткнув его раза два в спину кулаком. Толпа в
справедливом негодовании встретила это поступок криками.
- Вы видели, как этот человек обращается с р е б е н к о м? -
спросила миссис Силсберн, взывая ко всем. Никто ей не ответил.
- Может быть, спросить полисмена, сколько нас тут продержат? - сказал
водителю лейтенант. Он все еще сидел, наклонясь далеко вперед. Очевидно,
его не удовлетворил лаконический ответ водителя на его первый вопрос: -
Видите ли, мы все несколько торопимся. Не могли бы вы спросить у него
надолго ли нас тут задержат?
Не оборачиваясь, водитель дерзко передернул плечами. Но все же он
выключил зажигание и вышел из машины, грохнув тяжелой дверцей лимузина. Он
был неряшлив, хамоват с виду, в неполной шоферской форме: в черном
костюме, но без фуражки.
Медленно и весьма независимо, чтобы не сказать - нахально, он прошел
несколько шагов до перекрестка, где дежурный полисмен управлял движением.
Они стали переговариваться бесконечно долго. Я услыхал, как невестина
подружка застонала позади меня. И вдруг оба, полисмен с шофером,
разразились громовым хохотом. Можно было подумать, что они ни о чем не
беседовали, а просто накоротке обменивались непристойными шутками. Потом
наш водитель, все еще смеясь про себя, дружески помахал полисмену рукой и
очень медленно пошел к машине. Он сел, грохнув дверцей, вытащил сигарету
из пачки, лежавшей на полочке над распределительным щитком, засунул
сигарету за ухо и потом, только потом обернулся к нам и доложил.
- Он сам не знает, - сказал он. - Надо ждать, пока пройдет парад. -
Он мельком оглядел всех нас: - Тогда можно и ехать. - Он отвернулся,
вытащил сигарету из-за уха и закурил.
С задней скамьи послышался горестный вздох . это невестина подружка
таким образом выразила обиду и разочарование. Наступила полная тишина.
Впервые за последние несколько минут я взглянул на маленького старичка с
незажженной сигарой. Задержка в пути явно не трогала его. Очевидно, он
установил для себя твердые нормы поведения на заднем сиденье машины - все
равно какой: стоящей, движущейся, а может быть, даже - кто его знает? -
летящей с моста в реку. Все было чрезвычайно просто. Надо только сесть
очень прямо, сохраняя расстояние от верхушки цилиндра до потолка примерно
в четыре-пять дюймов, и сурово смотреть вперед, на ветровое стекло. И если
Смерть - а она, по всей вероятности, все время сидела впереди, на капоте,
- так вот, если Смерть каким-то чудом проникнет сквозь стекло и придет за
тобой, то ты встаешь и пойдешь за ней сурово, но спокойно. Не исключалось,
что можно будет взять с собой сигару, если это светлая гавана.
- Что же мы будем делать? Просто с и д е т ь тут, и все? - спросила
невестина подружка. - Я умираю от жары.
Миссис Силсберн и я обернулись как раз вовремя, чтобы поймать ее
взгляд, брошенный мужу впервые за все время, что они сидели в машине. -
Неужели ты не можешь хоть чуть-чуть подвинуться? - сказала она ему. - Я
просто задыхаюсь, так меня сдавили.
Лейтенант засмеялся и выразительно развел руками.
- Да я уже сижу чуть ли не на крыле, Заинька! - сказал он.
Она перевела взгляд, полный негодования и любопытства, на другого
соседа: тот, словно ему хотелось хотя бы немного поднять мое настроение,
занимал гораздо больше места, чем ему требовалось. Между его правым бедром
и низом подлокотника было добрых два дюйма. Невестина подружка,
несомненно, видела это, но, несмотря на весь металл в голосе, она все же
никак не могла решиться попрекнуть этого устрашающего своим видом
маленького человечка. Она опять повернулась к мужу.
- Ты можешь достать сигареты? - раздраженно спросила она. - Мне до
моих никак не добраться, до того меня сдавили.
При слове "сдавили" она повернула голову и метнула беглый, но
чрезвычайно красноречивый взгляд на маленького виновника преступления,
захватившего пространство, которое по праву должно было принадлежать ей.
Но тот оставался в высшей степени неуязвимым. Подружка невесты посмотрела
на миссис Силсберн, в свою очередь, выразила на лице полное понимание и
сочувствие. Тем временем лейтенант перенес всю тяжесть тела на левую,
ближайшую к окну ягодицу и вытащил из правого кармана парадных форменных
брюк пачку сигарет и картоночку спичек. Его жена взяла сигарету, и он тут
же дал ей прикурить. Миссис Силсберн и я смотрели, как зажглась спичка
словно зачарованные каким-то необычным явлением.
- О, простите! - сказал лейтенант и протянул пачку миссис Силсберн.
- Очень вам благодарна, но я не курю! - торопливо проговорила миссис
Силсберн почти с сожалением.
- А вы, солдат? - И лейтенант после едва заметного колебания протянул
пачку и мне. Скажу откровенно, что хотя мне и понравилось, как он заставил
себя предложить сигарету и как в нем простая вежливость победила кастовые
предрассудки, но все-таки сигарету я не взял.
- Можно взглянуть на ваши спички? - спросила миссис Силсберн
необыкновенно нежным, почти как у маленькой девочки, голоском.
- Эти? - сказал лейтенант. Он с готовность переда картонку со
спичками миссис Силсберн.
Миссис Силсберн стала рассматривать спички, и я тоже посмотрела на
них с выражением интереса. На откидной крышке золотыми буквами по красному
фону были напечатаны слова: "Эти спички украдены из дома Боба и Эди
Бервик".
- Преле-е-стно! - протянула миссис Силсберн, качая головой. - Нет,
правда, п р е л е с т н о!
Я попытался выражением лица показать, будто не могу прочесть надпись
без очков, и бесстрастно прищурился. Миссис Силсберн явно не хотелось
возвращать спички их хозяину. Когда она их отдала и лейтенант спрятал их в
нагрудный карман, она сказала:
- По-моему, я такого никогда не видела. - И, сделав почти полный
оборот на своем откидном сиденье, она с нежностью стала разглядывать
нагрудный карман лейтенанта.
- В прошлом году мы заказали их целую кучу! - сказал лейтенант. - Вы
не поверите, как это экономит спички.
Но тут жена посмотрела - вернее, надвинулась на него.
- Мы не для того их заказывали! - сказала она и, бросив на миссис
Силсберн взгляд, говорящий "Ох, уж эти мне мужчины!", добавила: - Не знаю,
мне просто показалось, что это занятно. Пошло, но все-таки занятно. Сама
не знаю...
- Нет, это прелестно. По-моему, я нигде...
- В сущности, это и не оригинально. Теперь все так делают. Кстати,
эту мысль мне подали родитель Мюриель, ее мама с папой. У них в доме
всегда такие спички. - Она глубоко затянулось сигаретой и, продолжая
говорить, выпускала маленькие, как будто односложные клубочки дыма: -
Слушайте, они потрясающие люди! Оттого меня просто у б и в а е т вся эта
история. Почему такие вещи не случаются со всякой швалью, нет, непременно
попадаются п о р я д о ч н ы е люди! Вот чего я не могу понять! - И она
посмотрела на миссис Силсберн , словно ожидая разъяснения.
Улыбка миссис Силсберн была одновременно загадочной, светской и
печальной, насколько я помню, это была улыбка как бы некой Джоконды
Откидного Сиденья.
- Да, я и сама часто думала... - вполголоса произнесла она. И потом
несколько двусмысленно добавила: - Ведь мать Мюриель - младшая сестрица
моего покойного мужа.
- А-а! - с интересом сказала невестина подружка. - Значит, вы все
сами знаете! - И, протянув неестественно длинную левую руку через своего
мужа, она стряхнула пепел сигареты в пепельницу у дверцы. - Честное слово,
таких по-настоящему б л е с т я щ и х людей я за всю свою жизнь почти не
встречала. Понимаете, она читала в с е на с в е т е! Бог мой, да если бы я
могла прочесть хоть десятую часть того, что эта женщина прочла забыла, это
