последние лучи и слепя мне глаза. Я исследовал рухнувшую стену, трещины,
угол падения и предательские выступы скального грунта.
В стороне не умолкал гомон толпы. Временами на обнаженном оружии
играли блики. Король молчал, зато раздавался высокий и резкий голос
Могана. Поскольку я молчал и бездействовал, внимание людей обратилось к
нему.
Король видел меня через проем в стене. Остальные нет. Я взобрался,
точнее, взошел (с достоинством все-таки) на развалины западной стены.
Поднялся на самый верх оставшейся постройки, откуда меня видели все. Я
поступил так не только, чтобы произвести впечатление на короля. Отсюда я
хотел осмотреть заросшие лесом склоны, по которым мы только что
взбирались. Освободившись от толпы, я хотел узнать, где пролегала дорога в
шахту, использовавшаяся мною много лет назад.
Меня отвлек нетерпеливый гул толпы. Я медленно в ритуальном жесте
протянул руки к солнцу. Если я выступлю перед ними в качестве мага, это
может их сдержать на время. Пока жрецы сомневаются, а король надеется, у
меня останется время вспомнить. Я не мог позволить себе петлять по лесу,
как собака-ищейка. Их надо вести быстро и уверенно, как вел меня когда-то
сокол.
Удача мне сопутствовала. Только я поднял руки, солнце зашло и не
показывалось. Сумерки начали сгущаться.
Глаза перестало слепить. Я посмотрел в направлении гребня, где лежал
изгиб холма, по которому я поднимался давным-давно. Склоны густо поросли
лесом, гораздо гуще, чем было в те годы. Внизу, во впадине, деревья успели
потерять первые листья. Лес темнел боярышником и остролистом. Я не узнавал
пути, которым шел по зимнему лесу. Вглядываясь в спускавшуюся темноту, я
представил себя ребенком.
Мы приехали из долины, держась реки. Над нами росли густые деревья,
вот на том хребте и в той впадине. Король, Камлак, Диниас и остальные
остановились у южного склона, не доезжая дубовой рощи. Там зажгли костры,
там привязали лошадей. Был полдень, я шел за собственной тенью. Присел
перекусить под скалой...
Ага, вспомнил. Серая скала за тропинкой, расколотая молодым дубом. По
другому склону шли короли, поднимаясь к королевскому форту. Тут же, рядом,
через крутой склон, поросший лесом, пролетел сокол.
Я опустил руки и обернулся. Под пепельными облаками быстро угасали
сумерки. На лесистых склонах сгущалась темнота. Над Вортигерном нависло
облако, окаймленное желтым сиянием. Последние лучи света падали на далекие
черные горы. Виднелись темные силуэты людей. Их накидки колыхались на
ветерке. Струилось пламя факелов.
Я медленно сошел с возвышения. Дойдя до середины башни, остановился
на виду у короля и простер вперед руки, повернув ладони вниз, словно
прорицатель, осязающий подземное пространство. Толпа заворчала. Моган
издал презрительный звук. Я уронил руки и подошел к ним.
- Ну? - твердо и сухо спросил король. Он нетерпеливо ерзал в седле.
Не обращая на него внимания, я прошел мимо и направился в толпу,
словно ее не существовало. Руки мои продолжали висеть по бокам, взгляд
направлен в землю. Люди затоптались и расступились, пропуская меня. Я
перешел хребет, стараясь ступать по скользкой земле прямо и с
достоинством. Поравнявшись с факельщиком, я поднял руку, и он безмолвно
последовал за мной.
Протоптанная дорога была новая, но, к моей радости, она походила на
прежнюю звериную тропу, по которой шагали короли. Пройдя по ней вниз, я
безошибочно угадал скалу. В расщелине у корней дуба пробивался молодой
папоротник. На ветвях уже показались почки. Не колеблясь ни секунды, я
свернул с дороги и направился в лесную чащу.
Заросли оказались гораздо гуще, чем мне помнилось. Никакого сомнения,
что здесь давно никто не проходил. Возможно, мы с Сердиком стали
последними, кто здесь побывал. Однако путь я помнил, будто стоял тот же
зимний день. Я быстро шагал, не обращая внимания даже на кусты,
поднимавшиеся выше моего роста, рассекая их, словно воду. На следующий
день мое чародейское величие обернулось для меня царапинами, порезами и
порванной туникой, но впечатление я все-таки произвел. Помню, что, когда
на ходу путался накидкой в ветвях, факельщик выпрыгивал вперед, освобождая
мою одежду.
Вот и заросли, прямо на склоне лощины. Камни грудами лежали между
стволами деревьев, походя на пену в тихой камышовой заводи. Поверх росли
еще голью кусты самбука и жимолости, тонкий, как волос, острая и гибкая
куманика, плющ. Я остановился.
- Что такое? В чем дело? Куда ты нас привел? - спросил король. -
Послушай, Мерлин, у тебя осталось мало времени. Если тебе нечего нам
показать...
- Готов показать вам очень многое, - повысил я голос, чтобы меня
услышали сзади. - Покажу тебе, король Вортигерн, или любому другому, у
кого хватит смелости, волшебного зверя, сидящего под твоей крепостью и
подтачивающего ее основы. Дайте мне факел.
Не оборачиваясь, я углубился в темные заросли и раздвинул кусты у
входа в штольню.
Он был по-прежнему открыт. Замаскированный квадратный проем открывал
сухой ход, ведущий прямо в сердце горы.
Мне пришлось наклонить голову, проходя под перемычкой. Я нагнулся и
вошел, держа впереди факел.
Штольня запомнилась мне большой пещерой, и я приготовился к тому, что
это детское воспоминание, как и остальное, окажется неверным. Огромное
водяное зеркало увеличивало темную пустоту, залив весь пол, за исключением
сухого каменистого полумесяца в шести шагах от входа. В это величавое
озеро колоннами уходили своды пещеры, встречаясь в воде со своим
отражением. За ними была темнота. Где-то в глубине слышался шум падающей
воды. Здесь же ничего не нарушало покоя зеркальной поверхности. Где прежде
по стенам струились ручейки, теперь выступила тончайшая пелена блестящей
влаги, незаметно наполнявшей озеро.
Высоко держа факел, я приблизился к краю. Темень стояла кромешная и
густая, хоть трогай руками. Походило на ночной мрак, подобный шкуре дикого
зверя, покрывающей тебя плотным одеялом. Свет заискрился и замигал,
отразившись в воде. Воздух был спокойный и холодный, его, как в дремучем
лесу пение птиц, наполняли звуки.
Люди, пробирались следом за мной. Я быстро думал. Теперь мог спокойно
сказать им правду. Я поднялся бы в темную шахту и указал бы места,
дававшие осадку под тяжестью постройки. Но я сомневался, что меня
послушают. Кроме того, по их словам, оставалось мало времени. Враг стоял у
ворот, и Вортигерну была нужна не логика и инженерный расчет, а волшебство
- нечто обещавшее надежное решение и способное поддержать лояльность
подданных. Лично он мог довериться голосу разума, но не мог позволить
прислушаться к нему. Я догадывался, что сначала ему выгоднее убить меня и
попытаться возвести стены вновь, замуровав меня в них. Иначе он потеряет
своих строителей.
Люди набивались в пещеру, как пчелы в улей. Зажгли еще факелы, и
темнота отступила. Прибавилось цветных накидок, блеска оружия и
драгоценностей. Люди с благоговением осматривались. От дыхания шел пар.
Слышались бормотания, как во время паломничества к святыне. Никто не
повышал голоса.
Я поманил к себе короля. Вортигерн подошел и встал у края озера. Я
показал вниз. Под водою что-то виднелось, наверное, камень. Он слегка
отсвечивал, напоминал по форме дракона. Словно пробуя на вкус воздух, я
начал медленно произносить слова, отчетливые и тяжелые, как свинец, как
капли воды, падающие на камень.
- Под твоей башней, король Вортигерн, таится волшебство. Именно
поэтому твои стены разъезжаются. Какой из твоих предсказателей покажет
тебе то, что показываю тебе сейчас я?
Вместе с королем подошли два факельщика. Остальные держались поодаль.
Свет бросал на стены колеблющиеся тени. Сочащаяся вода подхватывала свет и
уносила вместе с их отражением. Водоем искрился светом, как шипящее
игристое вино. Блики играли, сливались и соединялись на поверхности,
превращаясь в жидкое пламя. Светопад превратил каменные стены в
хрустальные, словно ожил, и начал вращаться вокруг меня хрустальный грот.
Полночный звездный небосвод пришел в движение.
Я с трудом вобрал в легкие воздух и продолжил:
- Если ты осушишь это озеро, Вортигерн, и узнаешь, что скрывается под
ним...
Я остановился. Свет изменился. Никто не шевелился, и воздух не
колебался, но свет факелов дрожал вместе с руками, держащими их. Я
перестал видеть короля, между нами заплясало пламя. Сверху побежали тени,
пещеру наполнили глаза, крылья, стучащие копыта и рубиновый порыв
огромного дракона, нависшего над своей жертвой.
Кто-то, захлебываясь, закричал высоким голосом. Меня пронизала боль,
исходящая из живота. Я перестал видеть. Мои руки, скрестившись,
простерлись. Голова заболела. Щека ощутила твердую и влажную поверхность
скалы. Я потерял сознание и упал. Меня начали убивать. Кровь закапала в
воду, скрепляя камень и основания их проклятой башни. Я подавился
воздухом, как желчью, вцепился руками в скалу и широко раскрыл глаза.
Видел лишь пляску стягов, крыльев, волчьи глаза и больные пасти. В потоках
крови падали звезды.
Я снова испытал приступ боли. Раскаленный нож вошел в мои
внутренности. Я закричал, внезапно руки мои освободились. Загородившись
ими от сверкающих видений, я услышал свой собственный голос. Передо мной
кружились видения, распадаясь и сливаясь в невыносимо ярком свете и вновь
исчезая во мраке и безмолвии.
11
Проснулся я в комнате, занавешенной роскошными узорчатыми тканями.
Через окно шел яркий солнечный свет, заливший дощатый пол.
Я осторожно пошевелился, проверяя, все ли цело. От головной боли - ни
следа. Я лежал обнаженный, тепло укутанный в мягкие меха. Никаких
признаков онемения. Я недоумевающе поглядел в окно, затем повернул голову
и увидел стоящего за кроватью Кадала. На его лице появилось выражение
облегчения.
- Давно пора, - произнес он.
- Кадал! Клянусь Митрой! Как я рад тебя видеть! Что случилось? Где
мы?
- Мы в лучших гостевых покоях Вортигерна, вот где мы. Ну, ты и задал
ему, юный Мерлин, прямо по первое число.
- В самом деле? Не припомню. Похоже, что собирались расправиться
именно со мной. Ты хочешь сказать, что меня больше не собираются убивать?
- Убивать? Тебя, скорее, посадят в священную пещеру и будут
девственниц приносить в жертву. Жаль, напрасная трата. Уж я бы
распорядился.
- Я буду передавать их тебе. О, Кадал, как я рад тебя видеть! Как ты
сюда попал?
- Я только вернулся к воротам монастыря, как явились они за твоей
матерью. Услышал, как спрашивали ее и сказали, что ты находишься у них, а
завтра при первых петухах они повезут вас обоих к Вортигерну. Полночи я
искал Маррика, другую половину ночи - приличную лошадь, но напрасно.
Пришлось довольствоваться купленной тобой развалиной. Даже при ваших
темпах я отставал от вас на день. Ну да ладно. В конце концов я здесь,
приехал вчера вечером. Дворец гудел, как разворошенный улей. - Кадал
хохотнул. - Мерлин то, Мерлин се, тебя называют уже королевским пророком!
Когда сказал, что я твой слуга, меня никак не могли сюда довести. Похоже,
что чародеев твоего класса еще не научились обслуживать. Что-нибудь поешь?
- Нет, да. Да, пожалуй. Я голоден. Подожди, ты сказал, что приехал
сюда вчера? Сколько же я проспал?
- Ночь и день. Уже заходит солнце.
- Ночь и день? Тогда... Что случилось с моей матерью, Кадал? Тебе
известно?
- Она уехала домой в целости и сохранности. Не беспокойся о ней.
