- Когда же вы успели?
- Года три назад мы успели.
- Ах, вот оно что! То-то там болтали, а я не понимал...
- Я жду Сережу. Возможно, он сможет помочь.
- Так Марвич здесь?
- Да.
- Занятно, - проговорил Горяев.
Он спустился с крыльца и пошел через площадь к "Осоавиахимовцу", мед-
ленно обошел вокруг скульптуры и остановился, глядя на Таню. Между ними
проехал тяжелый автобус, прошла конная упряжка, промчался галдящий фур-
гон с геологами.
Вдоль торговых рядов, вихляясь, ехал велосипедист. Это был Сергей
Югов. Утром, когда Марвич ушел на работу, он занял велосипед у топографа
Шевырьева и поехал за Таней.
Еще издали он увидел ее на крыльце Дома приезжих. Она была в брюках,
теплой куртке и в платке.
"Хороша девчонка, - подумал Сергей. - Ради такой девчонки можно и
проявить инициативу".
Он подкатил к Тане и поприветствовал ее. Таня сбежала с крыльца. По-
дошел и Горяев.
- Смех, - сказал Сергей, - сейчас прибегал ваш матрос Сизый, вы его
знаете, пижонистый такой, просил у моего соседа учебник тригонометрии
для десятого класса. А мой сосед в двух институтах занимался. Правда, не
кончил, но образованный человек. Откуда у него школьные учебники?
- Сережа, вы случайно не знаете здесь на стройке такого Валентина
Марвича? Кажется, он шофером работает.
- Шофером? - спросил Сергей и задумался. - Шофера такого не знаю, а
вот тракторист такой есть.
- Он рассказы пишет, - сказал Горяев. - Слышал?
- Все может быть, - согласился Сергей. - Сейчас многие пишут. Девчон-
ка у нас тут одна, крановщица, так та стихи сочиняет. Что это с вами,
Таня?
Таня присела на ступеньку крыльца и сжала лицо в ладонях. Она знала,
что он здесь, но то, что сейчас он окажется так близко, где-то среди
этой разрытой земли, среди глины, булыжника и гудрона, то, что еще се-
годня они наверняка встретятся, вдруг потрясло ее. Всю зиму каждый день
она надеялась, что вдруг из-за угла выйдет Валька в своем обшарпанном
пальто и снова предложит ей свою любовь на ближайшую сотню лет с дальней
лучезарной перспективой тихой смерти в один день. Но на перекрестках ей
встречались каждый раз другие люди. В основном это были люди, уверенные
в себе, с твердыми жизненными планами, жесткие, но готовые и помочь,
поддержать. Она оборачивалась - иные удалялись, выпрямив стойкие спины,
иные застывали на углах, ежась и мгновенно теряя свой лоск и независи-
мость. Таня была гордой и мрачной, она уходила. Отстукивали каблучки.
- Почему же он тракторист? - спросила она. - Ведь он же был шофер.
- Может, курсы трактористов кончил, бульдозеристов, экскаваторщиков,
- предположил Сергей. - Когда мы приехали, в Березани шоферов было нава-
лом, а трактористов не хватало. Многие тогда на курсы пошли.
- А как мне найти его, Сережа? Где?
- Поехали. Покажу.
- Пока. Привет Марвичу, - независимо сказал Горяев и отправился ра-
зыскивать управление строительства.
Таня даже не взглянула на него, и это его задело, разбередило ка-
кие-то нехорошие чувства, и в борьбе с этими чувствами он дошел до рес-
торана Роспотребсоюза, куда и направился завтракать.
- Садитесь на раму... - сказал Сергей Тане.
Таня устроилась на раме, Сергей тронулся с места сначала тяжело, но
потом все-таки развил скорость, обогнул "Осоавиахимовца", проехал мимо
торговых рядов и выехал на прямое и ровное, но залитое жидкой грязью
шоссе.
Они ехали по обочине. Иногда их с жутким грохотом обгоняли самосвалы,
а они, в свою очередь, обгоняли тихоходные грейдеры и тягачи с платфор-
мами-прицепами, на которых сидели и лежали женщины-строители.
Самосвалы сворачивали туда, где вдалеке высился стальной каркас ги-
гантского здания, вокруг которого были разбросаны времянки, ползали ма-
шины, медлительно двигались краны, мелькали синие, серые и голубые пят-
нышки - люди.
Сережа энергично работал ногами, рулил, надавливая руками Тане на бо-
ка, иногда его нос тыкался в ее щеку. Один раз в такой момент Таня по-
вернула голову, он увидел близко ее глаза и сильно покраснел. Приходи-
лось ему и раньше возить девчат на раме велосипеда, но что- то он не
краснел до этого.
Таня увидела большую холмистую равнину, замкнутую подступающей тай-
гой. В середине равнины - песчаный карьер с огромным терриконом красно-
ватого песка, а слева от террикона на бурой поверхности возились три ма-
леньких трактора, покрашенные наполовину в желтый, наполовину в красный
цвет.
Сережа остановился. Таня спрыгнула. Он посмотрел изпод руки.
- Вон ближний трактор Вальки Марвича. Дальше сами добирайтесь, а мне
пора на судно.
Таня перебежала через шоссе, скатилась под откос, угодила в пласт за-
лежавшегося черного снега и промочила ноги. Она пошла напрямик, и на бо-
тинки ее налипло по полпуда глины. Она шла и смотрела на трактор, на то,
как поднимался маленький ковш и высыпал глину и как он падал вниз. Чело-
век, ворочавший рычаги, был в ватнике и без шапки. С каждым Таниным ша-
гом он все больше походил на Марвича. Она побежала, глядя на его ввалив-
шиеся щеки, на слипшиеся на лбу короткие волосы. Он развернул трактор и
заметил ее. Осторожно опустил ковш и вытер лицо рукавом.
Их разделяла траншея. Таня махнула рукой и счастливо засмеялась.
- Валька, узнаешь?! - крикнула она.
Можно было не кричать, можно было говорить тихо.
- Здравствуй, милая, - тихо сказал он.
Она подпрыгнула на краю траншеи, как прыгала когдато года три назад.
- Что ты делаешь? - спросил Марвич улыбаясь.
- Гуляю! - закричала она. - А ты?
- Я рою траншею.
- А зачем она?
- Для теплоцентрали, - сказал он. - Прыгай же!
Она прыгнула через траншею.
6. Очень высоко, в черных переплетениях стальных ферм сквозило сизое
небо с мелкой-мелкой, словно сделанной тончайшей спицей, наколкой звезд.
Таня и Марвич медленно шли под сводами главного корпуса. Гулко стучали
их шаги по бетонному покрытию. Здесь было тихо, сумрачно, таинственно, и
только где-то в конце гигантской конструкции на большой высоте вспыхива-
ла сварка, и только редкие возгласы сварщиков, перекатываясь, плыли в
высоте, непонятные, как большие темные птицы.
Они остановились. Марвич поцеловал Таню. И вдруг быстро отошел от
нее, скрылся в тени чудовищного упора.
- Валька! - крикнула Таня и испугалась силы своего голоса, который
уходил вверх и уже начинал жить своей собственной, обособленной от нее
жизнью.
- Вхожу я в темные храмы, - откуда-то из мрака медленно и торжествен-
но прочитал Марвич, -
Совершаю свой бедный обряд,
Там жду я Прекрасной Дамы
В сиянии красных лампад...
В темноте светилась только сигарета в его руке. Таня сделала было
шаг, но, как дальняя зарница, вспыхнула сварка и осветила прижавшуюся к
упору, невероятно маленькую, словно в перевернутом бинокле, фигурку Мар-
вича; метнулись большие тени, все затрепетало и вновь погрузилось в тем-
ноту. Таня осталась стоять на месте.
А голос Марвича, сильный и строгий, с монотонным распевом продолжал:
В тени высокой колонны
Дрожу от скрипа дверей,
А в лицо мне глядит озаренный
Только образ, лишь сон о Ней.
То и дело вспышки озаряли бетонное покрытие, освещая странным мгно-
венным светом две маленькие фигурки далеко друг от друга и похожие на
гробницы глыбы компрессоров; казалось, вот-вот разразится гроза, но
вновь возникала минутная темнота, словно качающаяся под удары метроно-
ма...
Ухнула где-то чугунная баба. Послышался резкий свисток паровичка.
Марвич подошел к Тане.
Они обнялись и пошли назад; сторонясь грузовиков, направились к шос-
се. Над зубчатым контуром тайги поднималась полная луна. Маячили слабые
огоньки Березани.
- Зачем ты меня сюда привел? - спросила Таня.
- Чтобы прочесть тебе эти стихи, - улыбнулся Марвич.
- Почему именно здесь?
- Мне здесь нравится, - медленно заговорил он. - Здесь наша общность,
здесь наша цельная душа. Мы заняты одним делом и чувствуем теплоту друг
к другу, хоть и не все знакомы, но мы все вместе - сварищики, крановщи-
цы, шоферы, трактористы... Понимаешь? Все вместе... Поэтому я и привел
тебя сюда. Ты понимаешь меня?
- Я тебя люблю, - сказала она.
На главной площади Березани под луной кипела вечерняя жизнь: скрипели
ржавые велосипеды, тарахтели мотоциклы, под гитару молодые голоса орали
песни, группа парней штурмовала ресторан Роспотребсоюза, под арками тор-
говых рядов жались парочки, сторожиха шугала их, но бесполезно.
- Сегодня была получка, - сказал Марвич. - Прекрасная Дама, пошли на
"пятачок".
На "пятачке" возле общежития монтажников колыхалась густая толпа тан-
цующих. Кто-то вывел через динамик мощный звук радиолы.
"Давай, бабушка, давай!" - кричала певица из динамика.
Таня и Марвич пустились в пляс.
- Валька, Валька, не стиляй! - крикнул из толпы чейто веселый голос.
- Так ведь это же чарльстон! - крикнул Марвич в ответ.
- Законно, Валька! Давай, бабушка, давай! - крикнули из другого мес-
та.
Таня отплясывала, и Марвич отплясывал вместе с ней, обняв ее за пле-
чи. Она смеялась, и муж ее смеялся. Ей не верилось, что у нее такой вот
муж, веселый, легкий парень. Она увидела, что над толпой танцующих воз-
вышается огромная Доска почета с резными пышными знаменами и гирляндами,
и там среди многих насупленных фотографических лиц заметила и насуплен-
ное лицо Марвича.
- Ого, Валька! - засмеялась она. - Я смотрю, ты здесь в лучшие люди
вылез.
- А что! - усмехнулся он. - Я тут не из последних.
- А рядом с тобой это Югов?
- Ага!
- Вы знакомы?
- Здрасьте! Лучшие друзья. Вторая койка в вагончике - это ведь его.
- Вот хитрый Сережка! - воскликнула Таня.
Из-за Доски почета выглянуло несколько физиономий.
- Валька, иди сюда! - поманили Марвича.
Марвич потащил Таню за доску, и там они увидели группу притаившихся
парней.
- Хочешь хлебнуть? - спросил один из них и протянул Марвичу пузатую
тяжелую грелку.
- Что это? - спросил он, принимая грелку.
- Вермут розовый.
- Хочешь? - Марвич протянул грелку Тане.
Таня отвинтила пробку и засмеялась.
- Это для меня ново. Из чего угодно пить приходилось, а вот из грелки
впервые.
- Вермут на женщин хорошо действует, - сказал длинный блондин с яст-
ребиным прищуром.
- Правильно, - подтвердила Таня. - Только вот жалко, на мужчин вермут
плохо действует.
Все засмеялись.
- Откуда девчонка? - шепнул блондин Марвичу.
- Это жена моя, - шепнул тот в ответ.
- Ух ты! - ухнул блондин.
- Ребята, знакомьтесь, - сказал Марвич. - Это жена моя, Таня.
Грелка быстро опустела. Блондин свернул ее в трубочку и сунул в кар-
ман.
Потом они попали на какую-то свадьбу в общежитии. Попали уже к тому
моменту, когда там песни начали петь, а некоторые мужчины выходили в ко-
ридор для серьезных бесед. Тут обязанности распределились правильно: Та-
ня пела, а Марвич бегал в коридор разнимать парней. Потом он присел ря-
дом с Таней на койку, притихший, с небольшим синяком на скуле.
- Опять ты дрался? - Таня потрогала синяк.
- Это драки пустяковые, - сказал он. Дружеские шлепки.
- Да уж, у тебя были драки почище. Я помню, каким ты пришел ко мне в
гостиницу.
Марвич вздрогнул и диковато посмотрел на нее.
- Ты был весь разукрашен тогда.
- Кянукук мне делал примочки, - глуховато сказал он, глядя в пол.
Он вспомнил все это с неожиданной ясностью и будто снова почувствовал
боль и легкость побежденного.
- Кстати, где он, не знаешь? Я писал, а он не отвечает.
Он вспомнил о тех троих и сам удивился, почему не спросил о них, по-
чему он не спросил у нее ничего о том лете, чем оно кончилось, - как
будто и не было его никогда.
- Ну и паренечек был. Петух на пне. Жалкий такой, но симпатяга, как
щенок. Врун он был отчаянный, все хотел на радио устроиться. Ты не зна-
