Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Demon's Souls |#7| Dirty Colossus
Demon's Souls |#6| Fool's Idol
Demon's Souls |#5| Leechmonger
Demon's Souls |#4| Adjudicator & Tower Knight

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Русская фантастика - А&Б Стругацкие Весь текст 324.84 Kb

Хищные вещи века

Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 16 17 18 19 20 21 22  23 24 25 26 27 28
самку, их ничто в мире не интересовало, кроме  рычага  стимулятора.  Позже
опыты были поставлены на обезьянах и дали те же результаты. Ходили  слухи,
что кто-то ставил такие  эксперименты  на  преступниках,  приговоренных  к
смерти...
     То  было  тяжелое  для  человечества  время:  время  угрозы  атомного
уничтожения, время свирепых малых войн по всему лицу планеты, время, когда
большинство населения голодало, но даже тогда английский писатель и критик
Кингсли Эмис, узнав об опытах с крысами, написал: "Не могу утверждать, что
это пугает меня сильнее, нежели  Берлинский  или  Тайваньский  кризис,  но
должно, по-моему, пугать сильнее". Он многого  опасался  в  будущем,  этот
умный и ядовитый автор "Новых карт ада",  и,  в  частности,  он  предвидел
возможности мозговой стимуляции для создания иллюзорного бытия,  столь  же
или более яркого, нежели бытие реальное.
     В конце века, когда наметились первые триумфы волновой психотехники и
стали  пустеть  психиатрические  лечебницы,  в  хоре  восторженных  воплей
научных  комментаторов  раздражающим   диссонансом   прозвучала   брошюрка
Криницкого и Миловановича. В заключительной ее главке педагог Криницкий  и
инженер Милованович писали  примерно  следующее.  В  огромном  большинстве
стран   мира   воспитание   молодого   поколения   находится   на   уровне
восемнадцатого-девятнадцатого  столетия.  Эта  давняя  система  воспитания
ставила и ставит своей целью прежде всего и  по  преимуществу  подготовить
для общества квалифицированного, участника производственного процесса. Эту
систему не  интересуют  все  остальные  потенции  человеческого  мозга,  и
поэтому  вне  производственного  процесса  современный  человек  в   массе
остается  психологически  человеком  пещерным,  человеком   Невоспитанным.
Неиспользование этих потенций имеет результатом неспособность  индивидуума
к восприятию нашего сложного мира во всех его противоречиях, неспособность
связывать психологически несовместимые понятия  и  явления,  неспособность
получать удовольствие от рассмотрения связей и закономерностей,  если  они
не касаются непосредственного удовлетворения самых примитивных  социальных
инстинктов. Иначе говоря, эта система воспитания практически не  развивает
в человеке чистого воображения, фантазии и - как немедленное  следствие  -
чувства юмора. Человек Невоспитанный воспринимает мир как  некий  по  сути
своей тривиальный, рутинный, традиционно простой процесс, из которого лишь
ценой больших усилий удается выколотить удовольствия, тоже в конце  концов
достаточно  рутинные  и  традиционные.  Но  и  неиспользованные   потенции
остаются, по-видимому, скрытой  реальностью  человеческого  мозга.  Задача
научной педагогики как раз и состоит в том, чтобы привести в движение  эти
потенции,  научить   человека   фантазии,   привести   множественность   и
разнообразие потенциальных связей человеческой психики  в  качественное  и
количественное соответствие  с  множественностью  и  разнообразием  связей
реального мира. Эта задача, как известно, и должна стать основной  задачей
человечества на ближайшую эпоху. Но пока эта задача  не  решена,  остаются
основания предполагать и опасаться, что  успехи  психотехники  приведут  к
таким  способам  волновой  стимуляции  мозга,  которые  подарят   человеку
иллюзорное бытие, яркостью и неожиданностью своей значительно  превышающие
бытие реальное. И если вспомнить, что фантазия позволяет человеку  быть  и
разумным существом и наслаждающимся животным, если добавить к  этому,  что
психический  материал  для  создания  ослепительного   иллюзорного   бытия
поставляется у Человека Невоспитанного самыми темными, самыми первобытными
рефлексами, тогда нетрудно представить себе тот  жуткий  соблазн,  который
таится в подобных возможностях...
     И вот - слег.
     Понятно, почему слово "слег" они пишут на заборах...
     Теперь все понятно. Скверно, что это мне понятно... Лучше бы я ничего
не  понял,  лучше  бы  я,  очнувшись,  пожал  плечами  и  вылез  из  ванны
разочарованный. Неужели и Строгову это было бы  понятно,  и  Эйнштейну,  и
Петрарке? Фантазия - бесценная вещь, но нельзя ей  давать  дорогу  внутрь.
Только вовне, только  вовне...  До  чего  же  вкусного  червяка  забросила
какая-то сволочь на удочке в эту заводь! И как точно выбрано время...  Да,
если бы я командовал уэллсовскими марсианами, я  не  стал  бы  возиться  с
боевыми  треножниками,  тепловым  лучом  и  прочей  ерундой...  Иллюзорное
бытие... Нет, это не наркотик, куда там наркотикам... Это именно  то,  что
должно было быть. Здесь. Сейчас. Каждому времени  свое.  Маковые  зерна  и
конопля, царство сладостных  смутных  теней  и  покоя  -  для  нищих,  для
заморенных, для забитых... А здесь никому не нужен покой,  здесь  ведь  не
угнетают и никто не умирает от голода, здесь просто скучно. Сытно,  тепло,
пьяно и скучно. Мир не то чтобы плох, мир скучен. Мир без перспектив,  мир
без обещаний..
     А он же не карась, он же все-таки человек... Да, это вам  не  царство
теней, - это именно бытие, настоящее, без скидок, без грезовой путаницы...
Слег надвигается на мир, и этот мир будет не прочь покориться слегу.
     И вдруг на какую-то долю  мгновения  я  почувствовал,  что  погиб.  И
погибать мне было уютно. К счастью, я  разозлился.  Расплескивая  воду,  я
вылез из ванны, ругаясь, разжигая в себе злобу,  натянул  на  мокрое  тело
трусы и рубашку и схватил часы. Было три часа, и это могло быть  три  часа
дня, и три часа следующей ночи, и три часа через сто лет.  Дурак,  подумал
я, натягивая брюки. Разжалобился, отпустил Бубу, ведь он  готов  был  дать
мне адрес притона... Оперативники были бы уже здесь, и мы накрыли  бы  все
это проклятое гнездо.  Гнусное  гнездо.  Клопиное  гнездо.  Отвратительную
клоаку... И в этот момент по самому дну сознания световым зайчиком  прошла
какая-то очень спокойная мысль. Но я не уловил ее.
     В аптечке я нашел "потомак" - самое сильное возбуждающее,  какое  там
только было. Сунулся в гостиную, но там посапывали ребятишки, и я вылез  в
окно. Город, естественно, отдыхал. На  пригородной  торчали  под  фонарями
ржущие подростки, по магистралям, залитым светом, бродили галдящие  толпы.
Где-то орали песни, где-то  вопили:  "Дрож-ка!",  где-то  били  стекла.  Я
схватил такси без шофера, нашел индекс Солнечной улицы  и  набрал  его  на
пульте управления.  Машина  пошла  кружить  по  городу.  В  кабине  воняло
кислятиной, под ногами катались бутылки. На одном перекрестке  я  чуть  не
врезался в хоровод завывающих людей, на другом ритмично вспыхивали и гасли
цветные огни, - видимо, дрожку можно было устраивать не только на площади.
Они отдыхали, они отдыхали во все  тяжкие,  добрые  духовники  из  Салонов
Хорошего Настроения, вежливые таможенники,  искусные  парикмахеры,  нежные
матери и мужественные отцы,  невинные  юноши  и  девушки,  -  все  сменили
дневной облик на ночной, все старались, чтобы было весело и ни  о  чем  не
надо было думать...
     Я затормозил. На том самом месте. Мне даже почудилось, будто потянуло
гарью.... Пек  подбил  бронетранспортер  из  "гремучки".  Бронетранспортер
завертелся на одной гусенице, прыгая на кучах  битого  кирпича,  и  наружу
сейчас же выскочили двое  фашистов  в  распахнутых  камуфляжных  рубашках,
швырнули в нас по гранате и помчались в  тень.  Они  действовали  умело  и
проворно, и было ясно, что это не сопляки из  Королевской  гимназии  и  не
уголовники из  Золотой  бригады,  а  настоящие  матерые  офицеры-танкисты.
Роберт в упор срезал их пулеметной очередью.  Бронетранспортер  был  набит
ящиками с консервированным пивом. Мы вдруг сразу вспомнили,  что  уже  два
дня непрерывно хотим пить. Айова Смит забрался в кузов и  стал  передавать
нам банки. Пек вскрывал банки ножом. Роберт, прислонив  пулемет  к  борту,
пробивал банки ударом об острый выступ  на  броне.  А  Учитель,  поправляя
пенсне,  путался  в  ремнях  "гремучки"  и  бормотал:   "Погодите,   Смит,
минуточку, вы же видите, у меня заняты руки..." В конце улицы  ярко  пылал
пятиэтажный дом, густо пахло гарью и горячим металлом,  мы  жадно  глотали
теплое пиво, мы были мокрые, было очень жарко, а мертвые офицеры лежали на
битом и перебитом кирпиче,  одинаково  раскинув  ноги  в  коротких  черных
штанах, камуфляжные рубахи сбились к затылку, и кожа на их спинах все  еще
лоснилась от пота. "Это офицеры, - сказал Учитель, - слава богу. Я  больше
не могу видеть мертвых мальчиков. Проклятая политика, люди  забывают  бога
из-за нее". - "Какого такого бога? - спросил Айова Смит  из  кузова.  -  В
первый раз слышу". - "Не надо шутить с этим, Смит, - сказал Учитель. - Все
это скоро кончится, и впредь никогда и никому не  будет  больше  позволено
отравлять души людей суетностью". - "А  как  они  будут  размножаться?"  -
спросил Айова Смит. Он снова нагнулся за пивом, и мы увидели горелые  дыры
у него на ягодицах. "Я говорю о  политике,  -  сказал  Учитель  кротко.  -
Фашисты должны быть уничтожены, это звери, но этого мало. Есть  еще  много
политических партий, и всем им со всей их пропагандой  не  место  в  нашей
стране. - Учитель был из этого города и жил в  двух  кварталах  от  нашего
поста.  -  Социал-анархисты,  технократы,  коммунисты,  конечно..."  -  "Я
коммунист, - объявил Айова Смит. - Во всяком случае, по убеждениям.  Я  за
коммуну". Учитель растерянно смотрел на него. "И я  безбожник,  -  добавил
Айова Смит. - Бога нет, Учитель, и с этим ничего не поделаешь". И  тут  мы
все стали говорить, что мы безбожники, а Пек сказал, что он к тому  же  за
технократию, а Роберт объявил, что отец его - социал-анархист, и  дед  был
социал-анархистом,   и   ему,   Роберту,   тоже    не    миновать    стать
социал-анархистом, хотя он и не знает, что это такое. "Вот  если  бы  пиво
сделалось ледяным, - задумчиво сказал Пек, - я бы с удовольствием  поверил
в бога". Учитель сконфуженно улыбался и протирал пенсне. Он  был  хороший,
мы всегда над ним подшучивали, и он никогда не обижался.  Я  с  первой  же
ночи заметил, что храбрости он был невеликой, но и никогда не отступал без
команды. Мы все еще шутили и болтали, когда раздался грохот и треск, стена
горящего дома обрушилась, и прямо из крутящегося огня, из тучи искр и дыма
на нашу улицу  выплыл,  держась  в  метре  над  мостовой,  штурмовой  танк
"мамонт". Такого ужаса мы еще не видели.  Выплыв  на  середину  улицы,  он
повел метателем, словно осматриваясь, затем убрал воздушную  подушку  и  с
громом  и  скрежетом  двинулся  в  нашу  сторону.  Я  опомнился  только  в
подворотне. Танк был уже значительно ближе, и сначала я не  увидел  никого
из наших, но затем в кузове бронетранспортера поднялся во весь рост  Айова
Смит, выставив перед собой "гремучку", уперев казенник  в  живот,  и  стал
целиться. Я видел, как отдача согнула его пополам, я видел, как по черному
лбу танка ширкнула огненная черта,  а  затем  улица  наполнилась  ревом  и
пламенем, и когда я с трудом поднял опаленные веки,  улица  была  пуста  и
дымилась, и на улице был только танк. Не было бронетранспортера,  не  было
куч битого кирпича, не было покосившегося киоска возле  соседнего  дома  -
был только танк. Он словно проснулся теперь, он извергал водопады огня,  и
улица на глазах переставала быть улицей  и  превращалась  в  площадь.  Пек
сильно ударил меня по шее, и прямо перед лицом  я  увидел  его  стеклянные
глаза, но не было уже времени бежать к траншее и разворачивать  лоток.  Мы
вдвоем подхватили мину и побежали навстречу танку, и я помню  только,  что
неотрывно смотрел Пеку в затылок, задыхался и считал шаги, и  вдруг  каска
слетела с головы Пека, и Пек упал, и я едва не выронил тяжеленную  мину  и
упал на него. Танк взорвали Роберт и Учитель. Я не знаю как  и  когда  они
это сделали, - должно быть, они бежали вслед за нами  с  другой  миной.  Я
просидел до утра на  середине  улицы,  держа  на  коленях  перебинтованную
голову Пека и глядя на чудовищные гусеницы танка, торчащие из асфальтового
Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 16 17 18 19 20 21 22  23 24 25 26 27 28
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 

Реклама