- Я вас собирался сегодня брать, - сообщил Оскар. - В жизни не видел
более подозрительного субъекта.
Я молча вынул из кармана пистолет, разрядил его и бросил в ящик
стола. Оскар следил за мной с одобрением. Я сказал, обращаясь к Марии:
- Я догадываюсь, что следствие бы просто провалилось, не начавшись,
если бы я знал об Оскаре. Однако должен сообщить, что вчера я его чуть не
искалечил.
- Я вас так и понял, - сказал Оскар самодовольно.
Мария кряхтя уселся в кресло.
- Никак не могу припомнить случая, - сказал он, - чтобы Иван был
чем-либо доволен. А между тем конспирация - это основа нашей работы...
Возьмите стулья, оба, и садитесь... Вы, Оскар, не имели права дать себя
покалечить, а вы, Иван, не имели права дать себя арестовать. Вот как
надлежит смотреть на эти вещи... А это что тут у вас? - сказал он, снимая
темные очки над слегами. - Между делом занялись радиотехникой? Похвально,
похвально...
Я понял, что они ничего не знают. Оскар листал записную книжку, где у
него все было зашифровано личным кодом, и, по-видимому, готовился делать
сообщение, а Мария водил мясистым носом над слегами, держа очки в поднятой
руке. В этом зрелище было нечто символическое.
- Итак, агент Жилин заполняет свой досуг радиотехникой, - проговорил
Мария, надевая очки и откидываясь в моем кресле. - У него много досуга, он
перешел на четырехчасовой рабочий день... А как обстоит дело со смыслом
жизни, агент Жилин? Вы, кажется, его нашли? Надеюсь, вас не придется
увозить, как агента Римайера?
- Не придется, - сказал я. - Я не успел втянуться. Римайер вам
что-нибудь рассказывал?
- Нет, что вы! - произнес Мария с огромным сарказмом. - Зачем? Ему
приказали выследить наркотик, он его выследил, воспользовался и теперь,
видимо, полагает, что исполнил свой долг... Он сам стал наркоманом,
понимаете? - сказал Мария. - Он молчит! Он накачался этим зельем до ушей и
говорить с ним бесполезно! Он бредит, что убил вас, и все время просит
радиоприемник... - Мария запнулся и посмотрел на радиоприемники. -
Странно, - сказал он. Он посмотрел на меня. - Впрочем, я люблю порядок.
Оскар прибыл сюда первым, у него есть кое-какие соображения - как по
поводу снадобья, так и по поводу операции. Начнем с него.
Я взглянул на Оскара.
- По поводу какой операции?
- Черт знает что... - сказал Мария.
- Захват центра, - объяснил Оскар. - Вы еще не напали на центр?
Ловля начинается, подумал я и сказал:
- Нет, не напал. На центр я не напал. Но...
- По порядку, по порядку, - строго сказал Мария и похлопал ладонью по
столу. - Начинайте, Оскар, а вы, Иван, слушайте внимательно и готовьте
свои соображения. Если вы еще способны соображать...
Оскар начал. По-видимому, он был хороший работник. Он действовал
быстро, энергично и целеустремленно. Правда, Римайер обвел его вокруг
пальца так же, как и меня. Но Оскару тем не менее удалось многое. Он
понял, что искомое "снадобье" называют слегом. Он очень быстро понял связь
слега с "Девоном". Он понял, что ни рыбари, ни перши, ни грустецы не имеют
к нам никакого отношения. Он превосходно понял, что в этом городе
практически невозможно сохранить какую бы то ни было тайну. Ему удалось
даже втереться в доверие к интелям, и он твердо установил, что в городе
существуют всего две действительно тайные организации: меценаты и интели.
И поскольку меценаты исключались, оставались только интели...
- Это не противоречило создавшемуся у меня убеждению, - говорил
Оскар, - что единственные люди в городе, способные вести научные или
квазинаучные изыскания и имеющие доступ к лабораториям, это студенты и
преподаватели университета. Правда, заводы города тоже имеют лаборатории.
Таких лабораторий всего четыре, и я обследовал их все. Эти лаборатории
сугубо специализированы и загружены текущей работой до предела. Поскольку
заводы работают круглосуточно, не было никаких оснований предполагать, что
заводские лаборатории могут стать центрами производства слега. А вот из
семи лабораторий университета две явно окружены атмосферой тайны. Что там
делается, выяснить мне не удалось, однако я взял на заметку трех
студентов, которые, как мне кажется, должны знать это наверняка...
Я слушал его очень внимательно, поражаясь, как много он успел здесь,
но мне было уже ясно, в чем его главная ошибка. Я понимал, что он шел по
ложному следу, и вместе с тем во мне зрело смутное ощущение еще более
значительной ошибки, главной ошибки, ошибки в изначальной схеме Совета.
- ...И я пришел к представлению, - говорил Оскар, - о существовании
полугангстерской организации вертикального типа с четкими разделениями
функций отдельных групп. Производственная группа занимается изготовлением
и совершенствованием слега... Должен вам сказать, что слег, чем бы он ни
был, совершенствуется: мне удалось установить, что в самом начале "Девон"
не применялся... Далее, коммерческая группа занимается распространением
слега, а боевая группа терроризирует население и пресекает возникающие
разговоры о слеге. Запуганность обывателей...
И тут я все понял.
- Одну минуту, - сказал я. - Оскар, вы гарантируете, что в городе
всего две тайные организации?
- Да, - сказал Оскар. - Только меценаты и интели.
- Продолжайте, Оскар, - сказал Мария недовольно. - Иван, я попросил
бы не перебивать.
- Виноват, - сказал я.
Оскар продолжал говорить, но я его больше не слушал. В мозгу у меня
словно вспыхнуло что-то. Традиционная изначальная схема всех наших
мероприятий с ее непременной аксиомой о существовании разветвленной
организации злоумышленников разлетелась в пыль, и я только удивлялся, как
я раньше не усмотрел всей ее глупой сложности для этой простой страны. Не
было тайных мастерских, охраняемых угрюмыми личностями с кастетами, не
было осторожных, лишенных принципов деловых людей, не было коммивояжеров с
двойными воротничками, набитыми контрабандой, и зря Оскар вычерчивал эту
красивую схему из кружков и квадратиков, соединенных путаницей линий, с
надписями "центр", "штаб" и многочисленными вопросительными знаками.
Нечего было разрушать и сжигать, некого здесь было брать и высылать на
Баффинову землю. Была современная промышленность бытовых приборов,
государственные магазины, где слеги продавались по пятьдесят центов, и
были - вначале - один-два не лишенных изобретательности человека,
изнывающих от безделья и жаждущих новых впечатлений, и была средних
размеров страна, где изобилие было когда-то целью, да так и не стало
средством. И этого оказалось вполне достаточно.
Кто-то по ошибке вставил в приемник слег вместо гетеродина и залег в
ванну понежиться, послушать хорошую музыку или узнать последние новости, -
и началось. Поползли слухи, в мусоропроводы посыпались останки фоноров,
потом до кого-то дошло, что слеги можно добывать не из фоноров, а просто
покупать в магазинах, и кто-то догадался применить ароматические соли, и
кто-то пустил в ход "Девон", и люди начали умирать в ваннах от нервного
истощения, и статистический отдел Совета Безопасности подал в Президиум
совершенно секретный доклад, и сразу обнаружилось, что все умертвия
произошли с туристами, побывавшими в этой стране, и что в этой стране
таких умертвий больше, чем в любом другом месте Планеты. И как это часто
бывает, на хорошо проверенных фактах построили неверную теорию, и нас,
строго законспирированных, одного за другим послали сюда раскрывать тайную
шайку торговцев новым, неизвестным наркотиком, и мы прибыли сюда, и делали
тут глупости, и как это всегда бывает, никакой труд не пропал даром, и
если искать виноватого, то виноваты все, от мэра до Римайера, а раз все,
то значит - никто, и теперь надо...
- Иван, - раздраженно сказал Мария. - Вы заснули?
Они оба смотрели на меня. Оскар протягивал мне блокнот со схемой. Я
взял блокнот и бросил его на стол.
- Послушайте, - сказал я. - Оскар, конечно, молодчина, но мы опять
сели в лужу... Оскар, вы так много увидели, и вы ничего не поняли. Если в
этой стране и есть люди, ненавидящие слег, то это интели. Интели не
гангстеры, это отчаявшиеся люди, патриоты... У них одна задача -
расшевелить это болото. Любыми средствами. Дать этому городу хоть
какую-нибудь цель, заставить его оторваться от корыта... Они жертвуют
собой, понимаете? Они вызывают огонь на себя, пытаются возбудить в городе
хоть одну общую для всех эмоцию, пусть хотя бы ненависть... Неужели вы не
слыхали о слезогонке, о расстрелах дрожек?.. И в лабораториях они
изготовляют не слег, они там делают бомбы, варят слезогонку... И вообще
нарушают закон о военной технике. Они путч готовят на двадцать восьмое, а
слег - вот!
Я сунул им каждому по слегу и тут же выложил все, что я по этому
поводу думаю.
Сначала они слушали меня с недоверием. Потом они уставились на слеги
и не сводили с них глаз, пока я не закончил, а когда я закончил, они
довольно долго молчали. Мария держал свой слег, как жужелицу. На лице его
было неудовольствие. Оскар сказал:
- Вакуумный тубусоид... Гм... Действительно... И приемники... В этом
что-то есть...
Мария сунул слег в нагрудный карман и решительно объявил:
- Ничего в этом нет. То есть я вами, конечно, доволен, Иван, вы,
видимо, нашли то, что нужно, но работать вам не в Совете, а в Комиссии
мировых проблем. Они там обожают философствовать, и по сей день ничего
полезного не сделали. А вы работаете у нас уже десять лет, но так и не
осознали простой истины: если есть преступление, значит, есть и
преступник...
- Это неверно, - сказал я.
- Это верно! - сказал Мария. - Не затевайте со мной спора, вечно вы
спорите!.. Молчите, Оскар, сейчас говорю я. И я спрашиваю вас, Иван: какой
толк в вашей версии? Что вы предлагаете делать? Только конкретно,
пожалуйста. Конкретно!
- Конкретно... - проговорил я.
Да, моя версия им не подходила. Они, наверное, даже не считали ее
версией. Для них это была философия. Они были люди, так сказать,
решительного действия, гиганты немедленных решительных мер. Они не давали
спуску. Они рубили узлы и срывали дамокловы мечи. Они принимали решение
быстро, а приняв, больше уже не сомневались. Они не умели иначе. Это было
их мировоззрение... И это только я так считал, что их время прошло...
Терпение, подумал я. Мне понадобится очень много терпения... Я понял
вдруг, что логика жизни снова отрывает от меня моих лучших товарищей и что
теперь мне будет особенно плохо, потому что решения _э_т_о_г_о_ спора
придется ждать долго, очень долго... Они смотрели на меня.
- Конкретно... - повторил я. - Конкретно я предлагаю столетний план
восстановления и развития человеческого мировоззрения в этой стране.
Оскар неприязненно сморщился, а Мария сказал желчно:
- Ха-ха! Я говорю с вами серьезно.
- Я тоже. Нужны не сыщики и не опергруппы с автоматами.
- Нужно _р_е_ш_е_н_и_е_! - сказал Мария. - Не разговоры, а решение!
- Я предлагаю именно решение, - сказал я.
Мария побагровел.
- Нужно спасать людей, - сказал он. - Души мы будем спасать потом,
когда спасем людей... Не раздражайте меня, Иван!
- Пока вы будете восстанавливать мировоззрение, - сказал Оскар, -
люди будут умирать или становиться идиотами.
Я не хотел спорить, но все-таки сказал:
- До тех пор, пока человеческое мировоззрение не будет восстановлено,
люди будут умирать и становиться идиотами, и никакие опергруппы здесь не
помогут... Вспомните Римайера, - сказал я.
