Дауге приглушенно смеется. Быков закусывает губу:
- Слушайте... Тише! Люди спят. Богдан... то есть... это... Гришка!
Не спится - займись чем-нибудь.
- Слушаюсь, водитель! - Дауге зловещим шепотом сообщает своему
незримому собеседнику. - Видал? Стро-о-гий!..
Зашуршало - Дауге улегся опять, замолчал. И снова - шумят моторы,
поскрипывает песок под гусеницами, возникают и исчезают беззвучно на
экране очертания обломков камня...
"Мальчик" шел не быстро. По экрану скользили очертания частых скал,
каменного хаоса. Отсветы далекого зарева Голконды плясали на белых
потрескавшихся плечах огромных валунов.
Даже на такой дороге водитель "Мальчика" мог бы развить вдвое
большую скорость, но каждый раз, когда транспортер встряхивало на
очередной рытвине, Юрковский в темноте кабины громко стонал, не
просыпаясь, и водитель стискивал зубы, словно у него самого мучительно
горело тело, усыпанное нарывами.
Сквозь ровный шум двигателя прорывалось приглушенное хрипение
приемника; командир не выключал его теперь ни на минуту. За откидным
столиком он шуршал бумагами. Толчки должны были сильно мешать ему, но он
молчал.
Как все это странно, не похоже на ту картину, которую так часто
представлял себе Быков! Закончена разведка, построен ракетодром,
торжественно опускается на расчищенную равнину "Хиус", великолепная,
замечательная встреча, уютные каюты, добрый, славный Михаил Антонович и -
наконец! - домой... И вместо этого: странные вспышки на юге, бешеная
гонка по изрытой земле и странно холодное, напряженное лицо командира.
Никогда еще Быков не видел его таким... Ну, понятно, рискованно было
ждать возобновления связи с "Хиусом", имея на борту тяжело больного Дауге
и запас воды всего на трое-четверо суток. Понятно, почему Ермаков решил
вернуться к "Хиусу". Но почему такая спешка? Почему такое значение придал
командир вспышкам на юге? Ведь ясно - он ждал их. Неужели это Михаил?
Неужели...
- Алексей Петрович, я должен с вами поговорить, - негромко сказал
Ермаков.
Быков ответил, не оборачиваясь, - все внимание его поглощала дорога:
- Слушаю вас, Анатолий Борисович.
Рытвина. Толчок. Громко стонет спящий Юрковский.
- Остановите машину.
- Слушаюсь...
Ермаков сидел без шлема за откидным столиком. Голубой мягкий свет
падал на карту, на тонкие белые пальцы командира, играющие карандашом.
- Слушайте меня внимательно, Быков. Это очень важно. Две вспышки на
юге - вы помните?
- Да.
- Я определил их координаты в предположении, что это сигнальные
ракеты...
- "Хиус"?!
- Этого я не знаю. Смотрите...
Это была карта исследованной области. Быков разглядел почти
правильное кольцо огромного болота, грязевого кратера, и крестик внутри
него - место посадки "Хиуса". Путь "Мальчика" через пустыню и гряду скал
к ракетодрому "Голконда" был нанесен четким пунктиром. Резко бросалось в
глаза чернильно-черное пятно Голконды, окаймленное бледно-серым поясом
Дымного моря.
Ермаков указал кончиком карандаша на маленький красный кружок
юго-восточнее болота:
- Вот эта точка. Вы видите, это в стороне от болота... Именно отсюда
были выпущены ракеты, если, конечно, это были ракеты. Точность
определения - пять-семь километров.
- Но как и почему мог перескочить туда "Хиус"?
- Я не говорил, что это "Хиус". Но...
- Что?
Ермаков ссутулился и погладил больную ногу.
- Вот что, Быков. Сейчас мы идем к месту посадки "Хиуса". К болоту.
Ракеты могли быть выпущены какой-нибудь экспедицией, знающей, что мы
где-то в этом районе. Возможно, это просто автоуправляемая
ракета-грузовик с продовольствием. Или там вообще ничего нет. Мы могли
видеть атмосферные вспышки... Однако они странно совпадают с нашим
условным сигналом.
- Ровно в двадцать ноль-ноль? - спросил Быков.
- В двадцать двенадцать, - холодно уточнил Ермаков.
- А Михаил должен был в случае... должен был сигнализировать ровно в
двадцать?
- Да.
Быков отчетливо ощутил в груди холодок нехорошего предчувствия.
- Очень странно оборвалась связь, - продолжал Ермаков, словно
размышляя вслух. - Репродуктор загудел, и я почти перестал слышать
Крутикова. Но мне показалось, что он окликнул меня как-то...
взволнованно. Слишком взволнованно... Потом наступила тишина. И теперь
третьи сутки молчит.
Он наклонился к уху Быкова. На мгновение его глаза засветились в
сумраке кабины, как у кошки.
- Так или иначе, одну карту я отдаю вам. Спрячьте и держите при
себе. Все время держите при себе. Вторая останется у меня, я кладу ее вот
сюда, в столик. Что бы ни случилось, держите курс на болото. Не ищите
новой дороги. Нам незачем терять время. Держите курс на "Хиус". И только
если "Хиуса" на болоте не окажется...
Быков затаил дыхание.
- Впрочем, я надеюсь на лучшее, - закончил Ермаков таким тоном, что
Быков понял: командир почти не надеется на лучшее.
Несколько секунд они молчали.
- Вот и все, что я хотел вам сказать. Держите курс на болото! -
Ермаков негромко кашлянул и повернулся к приемнику.
"Мальчик", подминая под себя каменное крошево, снова двинулся с
места. Быков уже не обращал внимания на стоны Юрковского. Стрелка
спидометра поползла за тридцать. Транспортер набирал скорость.
"Хиус", - думал Быков. - Михаил Антонович... Неужели беда? Неужели
планетолет погиб?"
Хрипит несчастный Дауге, запрокинув осунувшееся лицо в пятнах
нездорового румянца. Жуткая, непостижимая болезнь. Что это? Не помогают
никакие средства, "Горячка, которая загубила экипаж чешского корабля", -
сказал Юрковский. Песчаная горячка. Но почему ею заболел только Иоганыч?
Здесь, в "Мальчике", все они были в равных условиях. Правда, там, в
скалах, когда они искали пропавшего Богдана, Дауге однажды вылез наружу
без скафандра и наглотался пыли... Но... если это песчаная горячка, та
самая, то Иоганычу, славному, честному Дауге, будет очень плохо. Ермаков
сказал: "Голубое небо лечит все болезни лучше любого врача". Ну, а если
они еще не скоро, очень не скоро увидят голубое небо?.. Бедный Иоганыч!
Разболелись глаза. Быков оторвал левую руку от клавиш, осторожно
потер набухшие веки.
- Болят? - спросил неожиданно Ермаков.
- Да. Беспокоят...
Ермаков осторожно перебрался на сиденье рядом, глянул на спидометр.
Сорок пять километров в час. Мало. Транспортер подпрыгнул, дробя камень,
лязгнул гусеницами. "О черт!" - простонал сзади Юрковский. Стрелка
спидометра дрожала уже около семидесяти...
"Мальчик" был недалеко от скалистой гряды, когда Быков заметил
впереди на пути движения красные пятна и полосы с мерцающим над ними
тяжелым лиловатым паром. Необычайный огненный поток преграждал "Мальчику"
дорогу. Быков остановил транспортер и вполголоса позвал Ермакова.
Некоторое время они оба, склонившись над смотровым люком, молча
вглядывались в странное явление.
- Попробуем пройти? - спросил наконец Быков.
Ермаков неопределенно помотал головой:
- Нет... Не стоит. Лучше попытаться миновать стороной.
- Что это может быть?
- Не знаю... Подведите машину поближе.
"Мальчик" тихонько прополз метров двести и остановился. На черной
почве ярко-красным светом мерцали извилистые полосы. Вдали, за пеленой
лиловой дымки, они сливались в сплошное малиновое пятно. Казалось,
откуда-то выливается, покрывая пустыню, раскаленная лава. Быков заметил,
как медленно, почти неуловимо для глаза, красное поле приближалось к
большому черному валуну. У его подножия оно поднималось, вспучивалось,
наползая на камень...
- Оно движется, - пробормотал Ермаков.
Валун исчез под красным шевелящимся тестом.
- Что за черт!
- Выйдем, посмотрим, - решительно предложил Ермаков. Он быстро
поднялся и, невольно застонав, снова рухнул в кресло. - Нет, я не
ходок... Будите геологов, Алексей Петрович.
Они не сразу покинули транспортер. Чем-то зловещим веяло от этой
малиново-красной светящейся массы. Даже Юрковский промолчал, когда Быков
проговорил осторожно:
- Можно подойти и исследовать эту штуку манипуляторами...
- Можно, - неуверенно подтвердил Дауге. - По-моему, это не лава...
Ермаков нагнулся и, морщась, пощупал ногу.
- Будьте осторожны. При малейшей опасности возвращайтесь в
транспортер. Вы всегда успеете уйти. Оно движется медленно.
Перед дверцей в кессон Быков оглянулся. Ермаков, ссутулясь, сидел за
пультом, не отрывая глаз от багровой полосы за смотровым люком. Он не
надел спецкостюма, и Быков видел в розоватом свете экрана его пальцы,
крепко стиснутые в кулаки...
Трепещущая масса двигалась сторонами, охватывая транспортер огромным
полукольцом. Длинные рукава, выброшенные вперед, словно ощупывали почву.
Мерцающий лиловый туман поднимался над всем этим шевелящимся красным
ковром. В наушниках гудела далекая Голконда, раздавался ровный скрипящий
шорох: багровый поток волочил за собой камни, осколки валунов.
- Удивительно похоже на живое существо - пробормотал Дауге.
- Не говори ерунды, Григорий... - сказал Юрковский.
- Это живое существо - посмотри на щупальца: они ищут дорогу среди
скал...
- Ничего они не ищут..,
Дауге наклонился, поднял булыжник и, сказав: "А ну, была не была! -
швырнул его в красную массу. Быков, не успевший его остановить, весь
собрался, готовый к любым неприятностям. Но ничего не произошло. Камень
упал на красную поверхность, подпрыгнул, прокатился немного и
остановился, чернея. Вокруг него поднялись струйки розоватого дыма. Потом
камень исчез, словно растаял, - красная масса всосала его.
- Температура нормальная, - сообщил Юрковский, рассматривая ручной
термометр, - пятьдесят четыре и три. Для этих мест - вполне нормальная.
Это не лава.
Они подошли совсем близко. Стена лилового тумана поднималась прямо
перед их глазами; еще несколько шагов - и они ступили бы на поразительный
малиновый ковер.
- Не стоит дальше, - сказал Быков, - у меня в шлеме счетчик радиации
с ума сходит.
- Н-да-а. - протянул Иоганыч останавливаясь. - Радиация усиливается.
Эта штука излучает, Володя...
- Вижу, - буркнул Юрковский, опускаясь на корточки и внимательно
рассматривая край багрового потока.
Почву покрывала толстая светящаяся пленка - очень тугая на вид,
ноздреватая, как губка. Она медленно ползла по земле, местами
вспучиваясь, выворачивая камни из песка.
- Толщина - сантиметров пятнадцать, - определил Юрковский, наблюдая,
как пленка наползает на острый осколок камня. - Это не живое существо,
Гриша! Оно совершенно равнодушно к внешним раздражениям.
- Чудак! - Дауге пожал плечами. - Губка тоже совершенно равнодушна к
внешним раздражениям... Это наверняка колония каких-то микросуществ.
- Микросущества... При таком уровне радиации в этом районе? -
Юрковский будто думал вслух. - Хотя, конечно, живое может приспособиться
к любым условиям. Тем более, эта штука сама излучает... В этом ты прав,
Иоганыч. Но как ты докажешь... Давай возьмем пробу - дома рассмотрим.
- Значит, вы думаете, что через это красное поле на "Мальчике" идти
можно? - спросил Быков.
Геологи помолчали; потом Дауге сказал:
- Скорее да, чем нет. Во всяком случае, это не лава.
- Так пошли в машину. Ермаков ждет.
- Сейчас, Алексей. Надо только взять образец этой штуки.
Транспортер стоял метрах в ста от них, поблескивая в красном свете.
