- А, да-да! - воскликнул Юрковский, оживляясь. - Механические
астронавты!
- Это как? - спросил Быков.
- Вместо живых пилотов - кибернетические устройства. Роботы, -
пояснил Ермаков. - Вы, наверное, слыхали о таких, Алексей Петрович?
- Д-да... Ну, еще бы! На Каракумской стройке работала целая
механическая бригада!..
- Совершенно верно. Такие же роботы поведут звездолеты. Это,
конечно, не люди, но они способны совершать целый ряд осмысленных - с
нашей точки зрения - операций. Они могут быть пилотами, и геологами, и
биологами, и физиками, и счетными машинами, и радиопередатчиками - и все
это одновременно. В определенных пределах, конечно. Это будут
великолепные разведчики, пролагатели новых трасс. Будущее звездоплавания
в значительной мере принадлежит таким киберпилотам.
- Замечательно! - Быков в восторге крутил головой. - Просто здорово.
- То-то же! - ткнул его в бок Дауге. - А ты говоришь - нереально,
фантастично...
- Нет, вы представляете, - блестя великолепными зубами,
разглагольствовал Юрковский, - на какой-нибудь безвестной планетке в
системе Проксимы Центавра приземляется звездолет. Восхищенные обитатели
сбегаются к нему со всех концов в радостном ликовании - прибыли друзья из
чужого мира! И вдруг из люков выползают этакие чудища о шести ногах,
поблескивающие металлом, - перемигиваются разноцветными лампочками!
Удивительно похожие на живых и в то же время мертвые, холодные,
непонятные! Если на планетке идет 1901 год от рождества Христова, то
какой это будет фурор!..
- Чудища улетают, - подхватил Дауге, - увозя с собой пару
разобранных домов и местную корову в банке со спиртом. Жители остаются в
смущении и ужасе...
- Писатели сочиняют двадцать великолепных фантастических романов, -
перебил восторженный Юрковский. - Двадцать ученых защищают двадцать
докторских диссертаций на тему "Металлические формы жизни во Вселенной",
и немедленно возникают двадцать религиозных сект, предающихся культу
железных богов. А потом...
- А потом через двадцать лет прилетаем мы с Юрковским и объясняем
истинное положение вещей. И начинается освоение под нашим руководством
местной Венеры. Мы строим "Хиусы"...
- И все начинается снача-ала! - гнусаво пропел Юрковский.
- Да, и все начинается сначала. Захолустная Венера освоена и...
вообще все сначала. Вечное движение, - глубокомысленно заключил Дауге.
Все засмеялись.
У меня есть предложение... - сказал Юрковский.
- Извините, - прервал его Ермаков. Он поднялся и включил приемник.
Помещение сразу наполнилось свистом и скрежетом.
Геологи переглянулись.
- Связи нет? - тревожно спросил Дауге.
- Вторые сутки нет, - тихо ответил Быков, косясь на командира.
Ермаков повернул ручку приемника - скрежет сразу утих.
- Мы отправимся к "Хиусу"... - он поглядел на часы, - через час с
лишним. Если, конечно, ничего не изменится...
Межпланетники оторопело поглядели друг на друга.
- Позвольте, - нахмурился Юрковский, - а Дымное море?
- Разве мы не пойдем в Дымное море? - с изумлением спросил Дауге.
Командир молчал.
- Потом... ведь Михаил Антонович, как мы договорились, должен
привести "Хиус" сюда. Ракетодром готов к приему... Михаил ждет только
вашего приказа...
- Нет связи... - глухо сказал Ермаков.
- Подумаешь! - Юрковский пожал плечами. - Это бывало и раньше.
Подождем...
- ...и тем временем исследуем Дымное море, - подхватил Дауге. - Это
называется сочетать полезное с...
Ермаков покачал головой:
- Нет, мы пойдем к "Хиусу".
Он сказал это совсем мягко, и в голосе зазвучали совершенно
незнакомые нотки: казалось, командир просит.
- Связь может наладиться, а может и не возобновиться. Мы не должны
ждать. Мы обязаны немедленно вернуться к "Хиусу". Воды осталось меньше
чем на четверо суток. С завтрашнего дня я сокращаю выдачу.
Юрковский вскочил:
- Уходить? Когда дело сделано только наполовину? Ограничиваться
жалкими крохами, стоя в двух шагах от сокровищницы тайн и загадок? Нам
доверили ответственнейшее дело...
Быков понял, что это - решительный разговор. Он начинался уже не раз
- геологи давно и отчаянно настаивали на глубокой разведке Дымного моря.
Упускать такие возможности! Не сделать того, что так необходимо!
Юрковский размахивал руками в благородном негодовании, Дауге возвышал
голос. Но Ермаков либо отмалчивался, либо давал ответы настолько
неопределенные, что геологи, не в силах преступить законов походной
дисциплины, начинали задыхаться от злости, распираемые громовыми словами.
Правда, Быков не ожидал, что решительный разговор произойдет именно
сейчас, когда они так уютно собрались провести два-три часа. Вечер
испорчен окончательно... Остается одно - смириться и слушать... И подать
голос, если потребуется. А в том, что это потребуется, он был уверен:
стоило только поглядеть на эти бледные, осунувшиеся лица. Каждый полон
решимости и каждый уверен в своей правоте...
Ермаков прервал Юрковского:
- Считаете ли вы достаточно полными данные о геологии окрестностей
Голконды?
- На дальних подступах?.. - Юрковский прищурился.
- Да, на дальних.
- Данные относительно полны, - осторожно проговорил Дауге, - но...
- Вами закончено в первом приближении изучение качественного и
количественного состава полезных ископаемых окрестностей Урановой
Голконды. - Теперь Ермаков говорил громко и резко. - Вы доказали
пригодность окрестностей Голконды для разработок. Собрали основательный
материал о природных условиях района. Определили режим радиоактивности.
Составили карту местности - геологическую и топографическую. Провели
геофизическую разведку недр Венеры в этом районе...
- Но данные расплывчаты и недостаточно полны, - ворвался в речь
командира Юрковский. - Имея возможность получить гораздо более точные
данные...
- Мы не имеем такой возможности! - отчеканил Ермаков.
- Как так - не имеем?!
- Я уже сказал. Готов повторить. Воды осталось на четверо суток.
Связи нет. Положение "Хиуса" на болоте небезопасно. Поход в Дымное море в
наших условиях является авантюрой. Любая серьезная неисправность
транспортера может привести к провалу всего дела. Кроме того...
- При чем здесь авантюра, когда речь идет о задании правительства? -
Юрковский вскочил. - Нам поручили ответственнейшее дело, а мы выполняем
его только наполовину. Это же позор! Когда еще сюда придут люди!..
- Если мы вернемся, они придут скоро, а если останемся здесь -
никогда... Или через двадцать лет!
Дауге сказал негромко:
- Ведь вы обещали... Вы дали согласие на этот поход после
оборудования ракетодрома...
- Да, я собирался исследовать Дымное море, если будет на то
возможность. Но этой возможности нет. Рисковать результатами экспедиции я
не намерен.
- Риск! Опять риск! - бушевал Юрковский. - Я не боюсь риска!
Говорите что угодно, Анатолий Борисович, но вы не в силах сделать нас
трусами! (Ермаков невольно вздрогнул: это были его собственные слова.)
Основная задача экспедиции не будет выполнена!
- Не так, - вмешался в спор Быков.
Он неожиданно вспомнил свой разговор с Ермаковым в самом начале
перелета и сразу понял причины, заставлявшие командира быть осторожным.
Геологи, привыкшие к тому, что Быков обычно не вмешивается в разговоры на
эту тему, удивленно воззрились на него. Только Ермаков не шевельнулся.
Быков продолжал:
- Основная задача экспедиции не в этом. Вы плохо помните приказ
комитета. Испытание "Хиуса" - вот основная задача.
- Алексей Петрович прав. Наша основная задача - доказать, что только
снаряды типа "Хиус" могут решить проблему овладения Венерой. Доказать
это! Кроме того, доставить на Землю результаты предварительной разведки.
Мы их добыли. Ракетодром создан. Остается главное - вернуться.
Неудачливый именинник принялся с отвращением жевать роль-мопс -
видно было, что он сдается.
Юрковский воскликнул с горечью:
- Бросать на полдороге такое дело!
- Лучшее - враг хорошего, Владимир Сергеевич. И потом, мы сделали
свое дело...
- Вы не специалист, - дерзко сказал Юрковский.
- Я командир! - Ермаков заиграл желваками и проговорил, сдерживаясь:
- Я отвечаю за исход всего дела. Я мог бы просто приказать, но я выслушал
ваши доводы и... считаю их неубедительными. Не будем больше об этом... И,
кроме того, если Михаил в течение ближайшего часа свяжется с нами и
приведет "Хиус" сюда, я дам вам еще два-три дня...
- Утешение, - язвительно проговорил Юрковский.
- Надеяться на связь - надеяться на бога, - криво усмехнулся
именинник.
- К сожалению, вы правы, Григорий Иоганович, - холодно согласился
Ермаков и поглядел на часы.
Вечер был испорчен несомненно. Геологи сели бок о бок и понурили
головы. Ермаков снова занялся приемником. Репродуктор выл и надсадно
каркал. Бежали минуты. Связи не было. Забытая бутылка одиноко стояла
посреди белой салфетки.
"Кр-ра, кр-ра, ти-иу-у, фюи-и..." - затянул приемник. Индикаторы на
стене медленно налились красным. Заверещали счетчики радиации.
- Венера приветствует тебя, Иоганыч, - деревянным голосом сообщил
Юрковский.
- Ах, боже мой, боже мой!.. - проговорил именинник с невыразимой
тоской и принялся ругаться вполголоса по-латышски.
"Фюи-и-и-у-у", - неслось из репродуктора.
Ты слышишь печальный напев кабестана?
Не слышишь? Ну что ж - не беда...
Уходят из гавани Дети Тумана,
Уходят. Надолго? Куда? -
вдруг негромко пропел Юрковский на мотив знакомой лирической
песенки.
- А, это что-то новое! - оживился Дауге. А дальше?
- Подпевать будешь? - спросил Юрковский немного смущенно.
- Конечно! Давай!
Юрковский повторил, и Дауге ужасным голосом подхватил:
Уходят из гавани Дети Тумана,
Уходят. Надолго? Куда?
Ты слышишь, как чайка рыдает и плачет,
Свинцовую зыбь бороздя, -
Скрываются строгие черные мачты
За серой завесой дождя...
В предутренний ветер, в ненастное море,
Где белая пена бурлит,
Спокойные люди в неясные зори
Уводят свои корабли,
Их ждут штормовые часы у штурвала,
Прибой у неведомых скал,
И бешеный грохот девятого вала,
И рифов голодный оскал,
И жаркие ночи, и влажные сети,
И шелест сухих парусов,
И ласковый теплый, целующий ветер
Далеких прибрежных лесов.
Их ждут берега четырех океанов,
Там плещет чужая вода...
Уходят из гавани Дети Тумана...
Вернутся не скоро... Когда?
"Вернутся не скоро... Когда?" - задумчиво повторил Дауге. - Молодец,
Володя, хорошо...
Разлили и выпили по одной. Юрковский, приуныв, склонил на руки
красивую, чуть седую голову. Ермаков о чем-то напряженно думал,
ежеминутно механически взглядывая на часы. Быкову стало совсем грустно,
он откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза. В памяти вставали милые
сердцу, страшно далекие образы - синее глубокое небо, легкий ласковый
теплый ветерок, белые клочки облаков в темной дрожащей лужице... Земля...
- Хватит, Иоганыч, - раздался голос Юрковского.
Быков поднял веки. Дауге наливал в стаканчик. Руки его дрожали,
янтарные капли, весело сверкая в электрическом свете, падали на салфетку,
разбегаясь по ней маленькими цветными шариками.
- Это не мне, - строго сказал Иоганыч, - и не тебе...
