велился, а Амалу куда-то незаметно исчез. На ногах оставался один
Картью. Он, пошатываясь, стоял на юте, и фонарь, который он еще держал в
руке, плясал при каждом его движении. Голова его гудела, в ней теснились
обрывки мыслей, воспоминания об ужасах этого дня вспыхивали и угасали,
как огонек лампы на сильном ветру. И тут его осенило пьяное вдохновение.
- Надо это прекратить, - пробормотал он и, спотыкаясь, спустился по
трапу в каюту.
Исчезновение трупа Холдорсена заставило его испуганно остановиться.
Он тупо глядел на пустой пол, а потом вспомнил и улыбнулся. В капитанс-
кой каюте он взял вскрытый ящик с пятнадцатью бутылками джина, поставил
фонарь внутрь ящика и побрел вон из каюты. Мак снова очнулся - на его
искаженном болью, осунувшемся лице лихорадочно блестели глаза, и Картью
вспомнил, что ирландцу так никто и не помог. Бедняге, искалеченному, мо-
жет быть, умирающему, предстояло пролежать здесь всю ночь. Но теперь бы-
ло уже поздно: рассудок покинул безмолвный корабль. Сам он мог только
еле-еле выбраться на палубу. И, бросив на Мака полный жалости взгляд, он
взобрался по трапу, столкнул ящик в море и остался лежать на палубе.
ГЛАВА XXV
СКВЕРНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ
С первыми лучами зари Картью проснулся. Некоторое время он недоумева-
юще смотрел на полосу утреннего тумана и обвисшие паруса брига, не пони-
мая, где он и что с ним. У него было странное ощущение, что случилось
какое-то большое несчастье, о котором он забыл; но тут, словно река,
прорывающая плотину, на него нахлынули воспоминания о том, что произошло
накануне: перед его глазами всплыли страшные образы, в его ушах прозву-
чали жалобные крики, которые ему не суждено было больше забыть. Вскочив
на ноги, он на минуту застыл, прижав руку ко лбу, а потом стал шагать
взад и вперед, ломая руки и машинально бормоча: "Господи... господи...
господи..." Это могло продолжаться час, а может быть, несколько секунд.
Вдруг он почувствовал, что на него смотрят, и, обернувшись, увидел,
что Уикс, прислонившись к борту, следит за ним мутными глазами, стра-
дальчески наморщив лоб. Каин увидел свой собственный лик. Еще секунда -
и они виновато отвернулись друг от друга. Картью поспешил уйти подальше
от своего сообщника и, облокотившись о борт, уставился невидящим взгля-
дом на море.
Рассвет все разгорался: Через час взошло солнце и разогнало туман.
Это был час невыносимых страданий для всех оставшихся в живых. Бессвяз-
ные мольбы Брауна, вопли матросов на вантах, обрывки песенок покойного
Хемстеда звенели в ушах Картью невыносимой чередой. Он не оправдывал се-
бя, не обвинял - он ни о чем не думал, он просто испытывал невыразимые
муки. Глядя в синюю воду за бортом, он снова и снова видел искаженное
яростью лицо Годдедааля, кровавый закат, который встретил их на палубе,
лицо бредящего китайца, которого они сбросили за борт, и судорогу, про-
бежавшую по лицу Уикса, когда он очнулся от пьяного сна и вспомнил, что
случилось. Время шло, солнце поднималось все выше и выше, но буря в душе
Картью не стихала.
Затем, согласно многим поговоркам и изречениям, слабейший из них при-
нес облегчение остальным - очнулся Амалу. Хотя он испытывал такие же ду-
шевные и телесные страдания, как и все остальные, привычка к работе взя-
ла верх: отправившись в камбуз, он развел огонь в плите и принялся при-
готовлять завтрак. Звон посуды, потрескивание огня и струйка дыма, под-
нявшаяся к небесам, помогли разогнать овладевшее всеми тупое уныние.
Жизнь как-то сразу вошла в обычную колею: капитан зачерпнул ведро воды и
начал умываться, Томми некоторое время смотрел на него, а затем присое-
динился к нему. Картью же, вспомнив последнее, что он видел накануне,
поспешно спустился в каюту. Мак не спал, вернее сказать - он не спал всю
ночь. Над его головой щебетала в своей клетке канарейка Годдедааля.
- Как вы себя чувствуете? - спросил Картью.
- У меня рука сломана, - сказал Мак, - но это еще ничего, а вот в ка-
юте мне оставаться трудно. Я попробую выбраться на палубу.
- Лучше не надо, - сказал Картью. - Там очень жарко и стоит полное
безветрие... Я смою эти... - Он не договорил и только молча указал на
кровавые пятна.
- Спасибо, - ответил ирландец послушно и кротко, как больной ребенок.
Когда Картью, захватив ведро, швабру и губку, начал приводить в поря-
док поле боя, Мак то смотрел на него, то вздыхал и закрывал глаза, слов-
но теряя сознание.
- Это я во всем виноват, - вдруг сказал он. - И совсем уж скверно,
что, впутав вас всех в беду, сам я вам ничем не помог. Вы спасли мне
жизнь, сэр, своим выстрелом. Вы стрелок что надо!
- Ради бога, замолчите! - воскликнул Картью. - Об этом нельзя гово-
рить. Вы не знаете, как это было. Здесь, в каюте, они сопротивлялись, а
на палубе... - И Картью, прижав к лицу окровавленную губку, еле справил-
ся с припадком истерики.
- Успокойтесь, мистер Картью, теперь ничего изменить нельзя, - сказал
Мак. - Радуйтесь, что вы хоть остались целы, а не лежите вот так, как я,
со сломанной рукой.
Больше они ни о чем не говорили, и, когда раздался удар гонга к завт-
раку, каюта была почти в полном порядке.
Томми тоже не терял времени даром. Он подтянул вельбот к самому борту
и спустил в него уже вскрытый бочонок солонины, который нашел возле кам-
буза. Ясно было, что он думает только об одном: как можно скорее поки-
нуть бриг.
- Мы можем набрать здесь сколько угодно провизии, - сказал он, - чего
же нам ждать? Надо скорее плыть к Гавайям. Я уже начал приготовления.
- У Мака сломана рука, - сказал Картью, - как он перенесет дорогу?
- Сломана рука? - повторил капитан. - Только и всего? Я вправлю ее
после завтрака. А я-то думал, что он убит. Этот сумасшедший бил, как...
Напоминание о трагедии вчерашнего вечера заставило его умолкнуть; ос-
тальные тоже ничего не сказали. После завтрака Хэдден, Уикс и Картью
спустились в каюту.
- Сейчас я вправлю твою руку, - сказал Уикс.
- Извините, капитан, - перебил Мак, - но сперва надо вывести бриг в
море, а моей рукой займемся потом.
- Торопиться некуда, - ответил Уикс.
- Когда к острову подойдет следующий корабль, вы запоете по-другому,
- возразил Мак.
- Ну, на это шансов мало, - заметил Картью.
- Ох, не надейтесь, - ответил Мак. - Когда корабль нужен, его и за
шесть лет не дождешься, а когда не нужен, сюда явится целый флот.
- Я же говорил! - воскликнул Томми. - Мак рассуждает здраво. Надо
поскорее снарядить вельбот и убираться отсюда.
- А что думает о вельботе капитан Уикс? - спросил ирландец.
- Я о нем совсем не думаю, - сказал Уикс. - У нас есть приличный
бриг, и других вельботов мне не надо.
- Простите! - воскликнул Томми. - Это глупость. Бриг-то у нас есть,
да что толку? Ведь на нем нельзя войти ни в какой порт.
- Неважно, - ответил капитан. - Этот бриг утонет, и я скажу вам, где:
в сорока милях от Гавайских островов, с подветренной стороны. А мы в
вельботе подождем, пока он совсем не скроется под водой, и тогда больше
не останется никаких следов "Летящего по ветру" и мы забудем, что видели
его; на берег в вельботе выберется команда шхуны "Богатая невеста" и с
первым же пароходом отправится в Сидней.
- Ну и умница же вы, капитан! - воскликнул Мак. - Не возитесь вы с
моей рукой сейчас, а давайте поскорее выйдем в море.
- Мне и самому не терпится. Мак, - ответил Уикс. - Но только стоит
полный штиль. Так что давай свою руку и хватит разговаривать.
Он вправил руку Мака, наложил лубки и забинтовал. Труп Брауна, холод-
ный и окостеневший, был вытащен из трюма и сброшен в лагуну, и все опять
занялись уборкой корабля. Работы хватило только до полудня, но шел уже
четвертый час, когда по зеркалу лагуны, наконец, пробежала первая рябь,
налетел сухой шквал, а затем задул ровный бриз. Все это время команда
"Богатой невесты" не находила себе места от нетерпения, а ее капитан бо-
ролся с мучительной тревогой и неуверенностью. Дело в том, что, хотя он
мог заставить любую шхуну проплясать джигу и справиться с ней при самых
трудных обстоятельствах, его знание мореходного дела было ограниченным и
неполным. На палубе шхуны он был Рембрандтом или, во всяком случае,
Уистлером, но на мостике брига становился жалким мазилой. Все утро он
мысленно репетировал те маневры, которые помогут ему вывести "Летящего
по ветру" в океан, однако не чувствовал никакой уверенности в себе. Это
были лишь догадки. Все зависело от случайности - бриг мог послушаться
его, а мог и не послушаться. И тогда весь прежний опыт не подскажет ему,
как поступить. Если бы его товарищи не были так измучены и если бы он не
боялся заразить их своими сомнениями, можно было бы попробовать вывести
бриг через проход на буксире. Но эти два обстоятельства делали подобный
маневр невозможным, и Уиксу оставалось только принять все предосторож-
ности, какие были ему доступны. Поэтому он отвел Картью на корму и, с
большим тщанием объяснив ему, что надо будет делать, вместе с ним осмот-
рел все паруса и снасти.
- Постараюсь запомнить, - сказал Картью, - но все это ужасно сложно.
- Дурацкая оснастка! - вздохнул капитан. - Понавешали каких-то носо-
вых платков! И у меня нет ни одного настоящего моряка. Эх, будь это
просто бригантина! Хорошо еще, что проход очень легкий и маневрировать
совсем не придется... Сначала мы пройдем фордевиндом, пока островок не
останется у нас под ветром, потом ляжем как можно круче к ветру, пойдем
левым галсом на юго-восток и выйдем в открытое море. Понятно?
- Понятно, - ответил Картью довольно уныло.
Оба они некоторое время молча рассматривали незнакомые снасти над го-
ловой.
Наконец настало время от теории перейти к практике. Паруса были спу-
щены, и команда приготовилась к подъему якоря. Затем бакштов был обруб-
лен и вельбот оставлен на милость волн. Были подняты брамсели и контра-
бизань, затем контрабизань была повернута к правому борту.
- Поднять якорь, мистер Картью!
- Якорь поднят, сэр!
- Поставить кливера!
Команда была выполнена, но бриг по-прежнему стоял неподвижно. Уикс,
привыкший маневрировать на шхуне с помощью грота, возлагал все надежды
на контрабизань. Сперва он приказал повернуть ее к ветру, потом - от
ветра, но ни то, ни другое не дало никаких результатов.
- Возьмите эту дрянь на гитовы! - проревел он, побагровев. - От нее
нет никакого толку!
Но тут сбитого с толку капитана ждал, новый сюрприз: едва только
контрабизань была взята на гитовы, как бриг пошел по ветру. Уиксу пока-
залось, что законы природы отменены. Он перестал понимать, где причина и
где следствие и каких результатов можно ждать от самого знакомого манев-
ра. Однако больше всего он думал о том, как сохранить бодрость духа у
своего неопытного экипажа. Лицо его пылало, как факел, но команду он от-
давал уверенным голосом, тем более, что теперь, когда бриг пошел в нуж-
ном направлении, он решил, что главные трудности остались позади.
Были поставлены марсели, а также фок, грот и крюйс; бриг словно ожил
и стал все быстрее набирать ход. Мало-помалу перед ними начал откры-
ваться проход и между двумя белыми бурунами засинели просторы океана.
Контрабизань была снова повернута к корме, и бриг, легший круто к ветру,
уже приближался к тому месту, откуда он мог сделать поворот оверштаг и
выйти из лагуны, не лавируя.
Упоенный первыми успехами, Уикс сам стал за штурвал. Он держал бриг
курсом галфинд, чтобы набрать ход, а затем начал выкрикивать команды:
- Товьсь!.. Лево руля!.. Грот к ветру!
Затем были произнесены роковые слова:
- Все на фок! Брасопить реи!
Поворот оверштаг на корабле с прямым вооружением требует большого
опыта и умения быстро оценивать обстановку. Человек, привыкший к шхуне,
