Стивенсон Роберт Луис
Владетель Баллантрэ
Изд. "Правда", Москва, 1981 г.
OCR Палек, 1998 г.
ПРЕДИСЛОВИЕ К РОМАНУ "ВЛАДЕТЕЛЬ БАЛЛАНТРЭ"
Будучи давним, закоренелым странником, издатель дальнейших страниц
все же кое-когда наезжает в город, уроженцем которого он счастлив себя
назвать, и мало у него бывает ощущений более странных, более горестных
или же более целительных, чем во время таких вот наездов. В чужих краях
он появляется нежданно-негаданно и привлекает к себе внимание, совсем не
рассчитывая на это; в своем же городе все выходит наоборот, и ему оста-
ется только дивиться, как плохо его здесь помнят. В других местах на не-
го благотворно действует каждое приятное лицо: вот этот человек, может
быть, станет ему другом; здесь он с болью в сердце бродит по длинным
улицам в поисках лиц и друзей, которых уже не встретит. В других местах
его восторгает все новое; здесь терзает исчезновение старого. В других
местах ему довольно быть теперешним самим собой; здесь его равно гнетут
сожаления о том, каким он был когда-то, и о том, каким надеялся стать.
Вот что он смутно чувствовал по дороге с вокзала в последний свой
приезд на родину; чувствовал и в ту минуту, когда вышел из кэба у дома
своего друга, присяжного стряпчего мистера Джонстоуна Томсона, у которо-
го должен был погостить это время. Сердечный прием, лицо, не так уж из-
менившееся, несколько слов, напомнивших былые дни, шутка, вызвавшая смех
у обоих, увиденное мельком, на ходу: белоснежная скатерть, отсвечивающие
боками графины и офорты Пиранези на стенах столовой - все это препрово-
дило его в отведенную ему спальню в более легком расположении духа, и
когда, несколько минут спустя, они с мистером Томсоном сели рядышком за
стол и отдали дань былому предварительным бокалом, у него отлегло от
сердца, он уже почти отпустил себе две непростительные погрешности: то,
что покинул когда-то свой родной город, и то, что вернулся сюда.
- Я приберег кое-что подходящее для вас, - сказал мистер Томсон. -
Мне хотелось отпраздновать ваш приезд, дорогой мой друг, потому что
вместе с вами меня снова посетила моя молодость, правда, в сильно потре-
панном и увядшем обличье, но... ничего иного от нее не осталось.
- И на том спасибо, - сказал издатель. - Но что вы считаете так уж
подходящим для меня?
- Сейчас мы к этому приступим, - сказал мистер Томсон. - Судьба дала
мне возможность отпраздновать ваш приезд и подать вам на десерт нечто
весьма своеобычное. Тайну!
- Тайну? - повторил я.
- Да, - ответил друг издателя. - Тайну. Она может оказаться пустяком,
но может дать и, очень многое. Впрочем, пока что перед вами нечто
действительно таинственное, ибо вот уже почти сотню лет этого никто не
видел; перед вами нечто весьма высокого порядка, ибо дело касается одно-
го титулованного семейства, и, по-видимому, вы столкнетесь с мелодрамой,
ибо, судя по сопроводительной записке, речь тут идет о смерти.
- Я, кажется, никогда не слышал более туманного или более многообеща-
ющего вступления, - проговорил его собеседник. - Но что же это такое?
- Вы помните контору моего предшественника, старого Питера Мак-Брайе-
ра?
- Прекрасно помню. При встречах со мной он всегда бросал на меня
горько-укоризненные взгляды и скрыть чувство горечи ему не удавалось. Я
питал к этому человеку интерес как к личности исторической, но взаим-
ностью у него не пользовался.
- Нет, нет, мы на нем не задержимся, - сказал мистер Томсон. - Смею
думать, что старик Питер знал обо всем этом не больше, чем знаю я. Дело
обстоит следующим образом: после него осталась целая кипа старинных до-
кументов и железные шкатулки с бумагами. Часть их была из архива самого
Питера, часть перешла к нему от его отца, Джона, - основателя их юриди-
ческой династии, человека в свое время примечательного. И среди прочих
бумаг в этом архиве хранятся документы семейства Дэррисдиров.
- Дэррисдиры! - воскликнул я. - Друг мой, это же крайне интересно!
Один из них уезжал на север в 45-м году, у другого были какие-то стран-
ные дела с дьяволом - об это м, кажется, есть в "Хрониках" Лоу, - а за-
тем в их семье произошла загадочная трагедия. Что там случилось, не
знаю, но было это много позднее, лет сто назад.
- Больше, чем сто, - сказал мистер Томсон. - В 1783 году.
- Откуда вы это знаете? Я говорю о чьей-то смерти.
- Да, о прискорбной кончине милорда Дэррисдира и его брата, владетеля
Баллантрэ, постигшей их обоих в жестоком междоусобии, - сказал мистер
Томсон таким тоном, будто цитируя по памяти. - Не так ли?
- Я, признаться, встречал всего лишь невнятные ссылки на это в разных
хрониках, - сказал я, - и слышал еще более невнятные предания от своего
дядюшки (вы его, кажется, знали). Мой дядюшка жил в детстве неподалеку
от Сент-Брайда; в его рассказах было и про тамошнюю аллею, перегорожен-
ную и всю заросшую травой, и про большие ворота, всегда на запоре, и про
последнего хозяина поместья, который жил в задних покоях замка со своей
старенькой незамужней сестрой. Люди они были тишайшие, бедные, но вместе
с тем чувствовалось в этой скромной, ничем не примечательной чете что-то
возвышенное: ведь все же они были последними потомками людей отважных,
неуемных. А местные сельские жители даже питали страх перед ними, издав-
на наслушавшись разных кривотолков про этот род.
- Да, - сказал мистер Томсон. - Последний хозяин поместья, Генри Грэ-
ем Дьюри, умер в 1820 году. Его сестра, достопочтенная мисс Кэтрин
Дьюри, - в 1827-м. Это я давно знаю, а просмотренное мною за последние
несколько дней подтверждает, что были они, как вы говорите, люди поря-
дочные, тихие и небогатые. Сказать правду, на поиски пакета, который мы
с вами сегодня вскроем, меня навело письмо милорда. У него затерялись
какие-то документы, и он написал Джеку Мак-Брайеру, спрашивая, не обна-
ружатся ли они среди тех, что опечатал некий мистер Маккеллар. Мак-Бра-
йер ответил, что все опечатанное Маккелларом написано его собственной
рукой и носит, насколько ему известно, чисто повествовательный характер,
а дальше следовало: "Я не вправе вскрывать пакет до 1889 года". Можете
себе представить, как эти слова взбудоражили меня. Я занялся разбором
всего архива МакБрайера и наконец наткнулся на этот пакет, который (если
вы не хотите больше вина) я не замедлю вам показать.
В курительной, куда мой хозяин привел меня, лежал пакет, скрепленный
печатями и обернутый листом толстой бумаги со следующей надписью:
"Документы касательно жизни и прискорбной кончины ныне покойных лорда
Дэррисдира и его старшего брата, Джемса, именуемого владетелем Баллант-
рэ, постигшей их обоих в жестоком междоусобии. Документы сии переданы в
руки присяжного стряпчего Джона Мак-Брайера по улице Лонмаркет в городе
Эдинбурге сентября 20 в лето от Рождества Христова 1789, с тем чтобы он
держал их в тайне впредь до истечения ста лет, а именно до сентября 20
1889 года.
Составил и записал я, Эфраим Маккеллар, без малого сорок лет бывший
управителем поместья Его Светлости".
Так как мистер Томсон человек женатый, я не стану говорить, сколько
пробило на часах, когда мы с ним перевернули последнюю из следующих да-
лее страниц. Добавлю лишь, какими словами мы обменялись.
- Вот вам готовый роман, - сказал мистер Томсон. - Все, что от вас
тут потребуется, - это добавить пейзаж, развить характеры и подправить
слог.
- Любезный друг мой, - сказал я. - Вашим трем советам я как раз и не
последую даже под страхом смерти. Это надо выпустить в свет так, как оно
есть.
- Да эти записки голые, будто лысина! - воскликнул мистер Томсон.
- По-моему, нет ничего интереснее, чем такой вот голый слог, - отве-
чал я. - Что же касается лысин, то, по мне, пусть вся литература облысе-
ет (если вам угодно) да, пожалуй, и все авторы, кроме одного.
- Ну что ж, - сказал мистер Томсон. - Поживем, почитаем.
ГЛАВА I
ОБЗОР СОБЫТИЙ ЗА ВРЕМЯ СТРАНСТВОВАНИИ БАЛЛАНТРЭ
Полная правда об этих странных делах - вот чего давно ожидало от меня
всеобщее любопытство, и она, несомненно, будет встречена всеми с одобре-
нием. Случилось так, что последние годы я был накрепко связан с этой
семьей, и едва ли найдется в живых хоть один человек, который лучше меня
мог бы разъяснить все происшедшее и который сильнее меня стремился бы
рассказать обо всем полную правду. Я знал Баллантрэ; о многих потаенных
ступенях его жизненного пути у меня есть достоверные письменные свиде-
тельства; я был почти единственным, кто сопровождал его в последнем пла-
вании; я был одним из участников того зимнего путешествия, о котором хо-
дило так много рассказов, и я присутствовал при его смерти. Что же каса-
ется моего покойного господина, лорда Дэррисдира, - я служил ему и почи-
тал его почти двадцать лет, и чем ближе его узнавал, тем больше было это
почтение. Вообще говоря, я считаю, что такого рода свидетельства не
должны пропадать без следа; правдой я могу оплатить свой долг памяти по-
койного лорда; и мне кажется, что мои последние годы протекут глаже и
седины мои спокойнее будут покоиться на подушке, когда долг этот мною
будет оплачен.
Дьюри из Дэррисдира и Баллантрэ были со времен Давида Первого [1] од-
ной из самых крепких семей югозапада. Песня, которую и до сих пор поют в
округе:
Страшен врагам наш лорд Дэррисдир,
Выводит он в поле сотни секир, - говорит о древности их рода; имя
Дэррисдиров упоминается и в другой песне, которую приписывают самому То-
масу из Эрсельдуна [2], насколько основательно, сказать не могу, и кото-
рую иногда приурочивают - не знаю, справедливо ли - к событиям, о кото-
рых я поведу рассказ:
Двое Дьюри у нас в Дэррисдире, -
Не ужиться им в замке вместе;
Жениху день свадьбы горек,
Но горше был день тот невесте.
Что достоверно и закреплено историей - это их деяния, не всегда (по
теперешним понятиям) похвальные. Семья испытала на себе в полной мере
все взлеты и падения, которые так обычны были для знатных шотландских
фамилий. Но все это я миную для того, чтобы сразу перейти к достопамят-
ному 1745 году, когда завязаны были узлы разыгравшейся позднее трагедии.
В то время неподалеку от Сент-Брайда, на берегу залива Солуэй, в старом
замке - родовом поместье Дэррисдиров со времен Реформации [3], жила
семья, состоявшая из четырех человек. Старый лорд, восьмой в своем роду,
был не стар годами, но преждевременно одряхлел; постоянное место его бы-
ло у камина - там он сидел в подбитом мехом плаще, читая свою книгу. Ма-
ло для кого находилось у него хоть слово, а худого слова от него не слы-
хал никто.
Так он и жил - образец старого, удалившегося от дел домоседа, но ра-
зум милорда был изощрен чтением, и он слыл гораздо умнее, чем мог пока-
заться с первого взгляда.
Старший его сын, носивший титул владетеля Баллантрэ, получил при кре-
щении имя Джемса и перенял от отца любовь к серьезному чтению, а отчасти
и его манеры; но то, что было сдержанностью в отце, стало в сыне злост-
ным притворством. Он был общителен, вел разгульный образ жизни: допоздна
засиживался за вином, еще дольше - за картами; его считали в округе
опасным волокитой, и всегда он был зачинщиком всех ссор.
Он первым ввязывался в дело, но замечено было, что он неизменно выхо-
дил сухим из воды, а расплачиваться за все приходилось его сообщникам.
Были у него, конечно, и недоброжелатели, но для большинства эта удача
или увертливость лишь упрочила его славу, и от него ждали многого в бу-
дущем, когда он остепенится.
На его репутации было одно действительно черное пятно; но дело было в
то время замято и так обросло всякими кривотолками еще до моего появле-
ния в тех местах, что я не решаюсь излагать его здесь. Будь это правда -
это было бы непростительным укором для такого юноши, будь это выдумка -
