ко, предки которого были современниками и сподвижниками известного в ис-
тории Православия в западном крае, князя Константина Острожского, того
Сангушко, предок которого выведен в романе известного нашего романиста
Всеволода Соловьева "Княжна Острожская". Богатейшее имение с дорогим
зверинцем превращено в пустыню его замок, охотничий дворец, суконная
фабрика. Громадные сосновые леса, тянущиеся непрерывно от г. Острога до
Изяславля, на территории 3-х уездов (Острожского Изяславльского и Новог-
радволынского).
"Таких лесов, - пишет автор, хорошо знакомый с этим имением, - я не
видел нигде в России, хотя не один раз проехал территорию России от гра-
ницы Австрийской до Монгольской: представьте себе громачные лесные пло-
щади, обнесенные высокой оградой, где разводятся разные звери и птицы,
данным давно исчезнувшие из других лесов Волынской губернии: лоси, оле-
ни, дикие кабаны, козы, фазаны, тетерева, рябчики и прочие" [17]
И все это превращено в пустыню.
Когда читаешь про такую дикость и жестокость, сердце обливается
кровью, краска стыда покрывает лицо.
Жаль, бесконечно жаль гибнущую культуру...
Между тем, у большинства культурных людей такие сообщения газет вызы-
вали сожаление только о гибели материальной культуры. А ведь это явление
не случайное. Пренебрежение к материальной культуре вызвано, без сомне-
ния, потерей представления о культуре духа. И это еще более серьезный
симптом.
"Был храм, - писала в то время "Русская свобода", - воздвигнутый ве-
ками и называвшийся Россией. Пришли неведомо откуда люди без роду, без
племени, стали с яростью разрушать его. На место его ничего не постави-
ли, кроме естестсенно выросшего от хозяйничанья одичалых толп сплошного
вертепа". [18]
Да, храм этот весь, весь осквернен! А, между тем, красоте этого хра-
ма, именуемого "Святой Русью", дивились в свое, время все иностранцы,
ему пели дифирамбы и Леруа-Волье, и Бирбек, и американский епископ Граф-
ти, и Мотт, и многие другие Этот храм носили в своем сердце лучшие русс-
кие люди: А.С. Хомяков, Ф.М. Достоевский, К и И Аксаковы, Васнецов, Нес-
теров и многие другие.
Этот храм стал домом разбойников! "Во сколько же раз больше мы должны
проникнуться сожалением о том, что народ наш из народа богоносца превра-
щается в диких, озверелых людей? Не похоже ли наше сожаление о гибнущей
материальной культуре на огорчение пророка Ионы по поводу гибели расте-
ния, спасавшего Иону от зноя? "И сказал Бог Ионе. "Неужели так сильно
огорчился ты за растение?" Он ответил: "Очень огорчился, даже до смер-
ти". Тогда сказал Господь: "Ты сожалеешь о растении, над которым ты не
трудился и которого ты не растил, которое в одну ночь выросло и в одну
же ночь и пропало. Мне ли не пожалеть Ниневии, города великого, в кото-
ром более ста двадцати тысяч человек, не умеющих отличать правой руки от
левой и множество всякого скота?" (Ион 4, 9-11) Аналогия тем более, что
"скотов" стало не меньше.
Мы пожинаем теперь плоды тех антихристианских, а, следовательно. и
античеловеческих, антиобщественных учений, которые так ревностно, с
усердием, достойным лучшего применения, насаждались долгое время до это-
го на русской почве. Эти плоды, видимо и имел ввиду Н.В. Гоголь, который
в 4-м пункте "Завещания", накануне своей смерти, писал "Соотечественни-
ки, страшно! Стонет весь умирающий состав мой, чуя исполинские возраста-
ния и плоды, которых семена мы сеяли в жизни, не прозревая и не слыша,
какие страшилища от них подымутся". [19]
"Больших страшилищ, чем те, которые поднялись вокруг нас. - писал Ф
Шушковский, - ожидать не приходится Что же нам остается делать? Где ис-
кать спасения? Теперь даже многие из людей, рационалистически настроен-
ных, сознаются, что нет никаких естественных средств, которые спасли бы
родину, что нужны сверхъестественные средства. Люди же, мистически наст-
роенные, говорят, что наш народ в данное время болен духовной болезнью
что эта болезнь есть не что иное, как одержимость, как беснование, поэ-
тому и борьба с этой болезнью должна быть духовной - "Сей же род изгоня-
ется только молитвой и постом" (Мф 17. 21).
Мы не можем не повторить призыва глубоко верующего поэта (А.С. Хомя-
кова), чуткая совесть которого болела при воспоминании об исторических
грехах русского народа:
Хмельные мудростью земной,
Вы отреклись от всей святыни,
От сердца стороны родной'
За все, за всякие страдания.
За всякий попранный закон.
За темные отцов деянья,
За темный грех своих времен,
За беды все родного края, -
Пред Богом благости и сил
Молитесь, плача и рыдая,
Чтоб Он простил, чтоб Он простил. [20]
Но большевики в Бога не верят.
В конце 1917-го года был создан специальный народный комиссариат иму-
ществ республики, в задачу которого входила забота об охране художест-
венно-исторических памятников страны [21]
12 апреля 1918-го года Ленин подписал декрет, в котором говорилось о
снятии памятников, воздвигнутых "в честь царей и их слуг" и о выработке
проектов памятников в честь побед социалистической революции. [22]
При этом, в частных беседах, Ленин полагал, что в крупнейших городах
следует оставить часть памятников российским царям, особенно, если такие
памятники имели художественные достоинства. [23]
Это ленинское мнение не нашло отражения в практике большевистской ра-
боты. Великого начала в личности царей большевики не видели. Как не ви-
дели они величия и в личности В.С. Соловьева: в специальном "Постановле-
нии об утверждении списка памятников великим людям" 30-го июля 1918-го
года имя В.С. Соловьева было вычеркнуто [24]
Большевики определяют величие людей другими мерками, видимо по мас-
сивности кулака и масштабам тупой звериной силы.
Пожалуй, единственное исключение из этой политики было сделано в
1967-ом году в Тбилиси был установлен памятник царю Вахтангу Горгасалу.
[25] Но это ведь Грузия (ФРГ, как шутят некоторые Остряки - "Федератив-
ная Республика Грузии"), а не Советский Союз.
В одном из первых постановлений было категорически сказано: "Памятни-
ки, воздвигнутые в честь царей и их слуг, подлежат снятию с площадей и
улиц и частью перенесению в склады, частью использованию утилитарного
характера" [26]
Доходило иногда до обычной уличной грубости. В первом же декрете об
охране исторических памятников, в одном из пунктов говорится: "Совет На-
родных Комиссаров выражает желание, чтобы В день первого мая были уже
сняты некоторые наиболее уродливые истуканы (!) и поставлены первые мо-
дели новых памятников" [27] Это, что называется, рваться в рай с кулака-
ми.
Культурное начинание осуществлялось в такой грубой форме, что даже
литература широкого потребления посчитала бы для себя оскорбительным так
невежественно отозваться о произведениях искусства. А в том, что за эти-
ми "уродливыми истуканами" скрывались действительные памятники ис-
кусства, - нет сомнения.
Нет также необходимости дискутировать то, что значение памятника ис-
кусства не снижается от того, что содержание его наводнено тем или иным
"нежелательным" для кого-то значением. "Последний день Помпеи" на все
времена останется гениальным творением человеческим, независимо от того,
что на ней отображен ужаснейший момент человеческой истории, так же как
памятник Александру III или Николаю II сохранит свои достоинства чистого
искусства в любых обстоятельствах, в первую очередь потому, что в нем
запечатлены частица духа и мысли автора, художника.
И уже совсем негоже председателю и сотрудникам Совета Народных Комис-
саров, ратующих за сохранение памятников русской истории и культуры, на-
зывать подобные вещи уродливыми истуканами в официальном документе, об-
ладающем законодательной силой и доступном широкому обсуждению
Храмы и молитвенные дома, имеющие историческое художественное и архео-
логическое значение, в отдельных случаях все же передавались верующим, с
учетом особой инструкции, выработанной музейным отделом Народного Комис-
сариата Просвещения. [28]
В большинстве случаев храмы-памятники и монастырские ансамбли во всей
своей целостности "консервировались" и специальным постановлением отно-
сились в ведение государственных органов.
Так случилось, например, со всеми помещениями монастырей Москвы, ко-
торые специальным постановлением президиума Московского совета рабочих и
крестьянских депутатов поступили в "исключительное пользование Отдела
Народного Просвещения". [29]
Постановлением СНК за подписью Ленина от 20 апреля 1920-го года (уп-
равделами СНК Бонч-Бруевич, секретарь Л. Фомина) все находившиеся в пре-
делах Троице-Сергиевой Лавры в Загорске историко-художественные здания
(и ценности) тоже были обращены в музей под ведомством Наркомпроса. [30]
Историко-художественное наследие национальной культуры согласно пос-
тановлению Совета министров РСФСР от 23-го мая 1947-го года за N 389,
должно считать "неприкосновенным достоянием рее публики", [31] подлежа-
щим государственной охране
Пункт 6-ой этого постановления запрещает использование для каких бы
то ни было целей, кроме музейных или по их прямому назначению, памятни-
ков архитектуры имеющих произведения монументальной (фресковой) и масля-
ной живописи выполненной крупнейшими мастерами
Архитектурные памятники, могущие быть использованы, могут быть ис-
пользованы, но исключительно под научные и музейно-показательные учреж-
дения, с сохранением их художественно-исторического облика, обстановки и
внутреннего убранства Среди таких памятников - музеи-церкви, музеи-мо-
настыри. [32]
И уж если какой-либо из таких памятников отдан предприятию, учрежде-
нию или организации, то руководители таких арендных организаций несут
полную ответственность за их содержание в сохранности и своевременный
ремонт, и за благоустройство занимаемых памятниками участков. [33]
Архитектурные памятники, используемые не в соответствии с их характе-
ром и назначением и подвергающиеся вследствие этого угрозе разрушения
или порче, подлежат по требованию Комитета по делам архитектуры при со-
вете Министров СССР или его местных органов немедленному изъятию от их
использователей с взысканием с них причиненного памятнику ущерба в раз-
мере стоимости восстановительных работ. [34]
Но на деле не может быть и речи об изъятии поскольку достаточно
сильные местные органы власти сами же и отдают такие памятники в пользо-
вание какой-либо организации
В 1919-ом году Наркомвнудел строжайше предписывал допускать использо-
вание зданий религиозных обществ (для нецерковных, подразумевается це-
лей) только при наличии следующих условий:
1) если, во-первых, действительно в данной местности ощущает ся ост-
рый недостаток в зданиях и помещениях;
2) если, во-вторых, большинство членов местной религиозной общины или
прихода не возражает против использования здания;
3) если, в-третьих, гражданские собрания не стесняют отправления бо-
гослужения;
4) если, наконец местный исполком в состоянии обеспечить такой поря-
док гражданских собраний в храмах и молитвенных домах, при котором
участники этих собраний не оскорбят каким-либо образом предметов почита-
емых верующими за священные. [35]
Легко заметить, что "наличие" этих условий при желании можно конста-
тировать в любое время. А желание такое у большевиков всегда есть.
К 1927-му году условия, при которых храм мог быть использован не по
назначению, уложились в два пункта.
Специально церковные, предназначенные непосредственно для религиозных
целей здания, как приходские, монастырские, кладбищенские храмы, часов-
ни, каплицы, синагоги, мечети, и другие специально культового назначе-
ния, могли быть использованы не в пряном назначении в двух случаях:
