февраля 1922-го года. [7] Вопрос о церковных ценностях уже был поставлен
и решен на самом высоком правительственном уровне. [8] Добровольной по-
мощи Церкви большевики не захотели. И вот здесь-то и начинаются сложнос-
ти.
Окончилась межклассовая гражданская война, началась гражданская война
с Церковью. Люди в кожаных куртках шли в храмы, чтобы силой изъять золо-
тые и серебряные вещи, украшенные драгоценными каменьями церковные сосу-
ды. Возбужденная, иногда до фанатичности настроенная церковно-народная
толпа бросилась на защиту этих ценностей.
Звон набата, вопли женщин, гул толпы, нередко глухие удары - таков
был аккомпанемент изъятия церковных ценностей из храмов. [9]
И Патриарх Тихон, который в специальном послании по поводу фев-
ральского декрета допускал возможность приходским советам использовать
драгоценные вещи, не имеющие сакраментального значения, для нужд страны
и народа (подвески, цепи, браслеты, ожерелья, золотые и серебряные окла-
ды икон и др.). Патриарх Тихон, который только что сам призывал к по-
жертвованиям, видя как насильственно отнимается у Церкви ее священное
достояние, как святотатственно совершалось то, что Церковь обязана, мог-
ла и хотела сделать сама, 28-го февраля, т.е. буквально вслед за декре-
том об изъятии, издал новое послание, другого характера. В нем он уже
призвал к защите церковного достояния.
С аналогичным призывом обратился Московский архиепископ Никандр Бла-
гочинным московской епархии он дал распоряжение "Ценностей не отдавать,
в комиссию по изъятию своих представите лей не выбирать, в случае прибы-
тия представителей советской власти для изъятия явиться всем незанятым
членам общины для отстаивания церковного имущества" [10]
Начались столкновения между мирянами прихожанами и комиссиями по
изъятию Едва показывались "представители власти" в церкви, как собира-
лись толпы народа с явно "недоброжелательным" настроением Пассивное соп-
ротивление стало выливаться в более активную форму Столкновения прини-
мали физический характер поя вились жертвы со стороны верующих случалось
что и некоторые члены комиссии по изъятию подвергались насилию были слу-
чаи их убийства. [11]
Возле храмов стали собираться возбужденные толпы верующих встречавших
представителей власти враждебными криками и угроза ми Все чаще доходило
до кровавых эксцессов
По признанию официальной прессы в связи с изъятием церковных ценнос-
тей, в России произошло 1414 кровавых эксцессов. [12] Большая часть из
них приходится на март 1922-го года [13]
Почти полторы тысячи кровавых эксцессов десятки тысяч человеческих
жизней. Таков итог насильственного изъятия советской властью церковных
ценностей...
Масштабы сопротивления были грандиозными. Но о чем говорит этот факт?
Говорит он против советской власти а не против Церкви. Действия Пат-
риарха Тихона в тех условиях вполне понятны и были достойны всякого
одобрения и поддержки. Просто невозможно представить, чтобы Патриарх,
ответственный за судьбы и состояние Церкви поступил в подобных условиях
иначе.
Ведь сопротивление - это естественная (можно сказать инстинктивная)
реакция на насилие. Иными словами если нет сопротивления, то не может
быть и насилия. Вернее, так если насилие не встретит сопротивления, то
оно не может квалифицироваться как насилие. А организм, который не ока-
зывает сопротивление насилию в таком случае, больной организм (любой в
том числе и Церковь).
Известный Бонч-Бруевич задает в связи с этим вопрос "Как это можно
произвести по всей России почти одновременно 1414 кровавых эксцессов,
подстрекателями которых были приходские батюшки, если бы само духо-
венство не сочувствовало контрреволюционной работе?" [14]
Мы же поставим более естественный и более логичный вопрос: как могли
произойти 1414 кровавых эксцессов, если бы сам народ не был против осу-
ществления декрета об изъятии церковных ценностей?
Возмущение народа действительно было велико. Возмущение изъятием. Но
в работах советских историков это возмущение превращается в возмущение
трудящихся масс против Церкви. Согласно им и многочисленные судебные
процессы над активными участниками и организаторами сопротивления
изъятию церковных ценностей состоялись "по требованию" того же народа
[15]
Для справки всего по республике было организовано около 250 судебных
дел по поводу сопротивления изъятию. И между прочим из числа всех прив-
леченных к ответственности и расстрелянных священнослужители составляли
только третью часть. [16] А уж надо думать что советская власть не пре-
минула воспользоваться подходящим случаем и "пустить в расход" как мож-
но больше "попов". Таким образом, сопротивление властям в изъятии цер-
ковных ценностей оказывал сам народ. И вот почему.
Во первых, потому что государство начало свои мероприятия по изъятию
церковных ценностей в помощь голодающим Поволжья не с той стороны
Собственно само название "изъятие" говорит не в пользу государства. По-
чему "изъятие" а не "призыв к пожертвованию"? Почему не создали особую
комиссию по учету церковных ценностей и распределению хлеба, купленного
на них, в которую на равных на чалах входили бы и церковные представите-
ли?
Скажут "Церковь никогда не рассталась бы с этими ценностями" - Чепу-
ха! А пробовало государство обратиться к Церкви за помощью? - Нет, ни
разу. Оно сразу начало с изъятия. Почему в Церкви, которая из народа и
которая для народа надо видеть не союзника, а врага народа?
Лилась кровь этого самого народа во имя которого якобы, и совершалось
насилие.
Во-вторых. Простим государству его демоническую ненависть к Церкви и
его нежелание идти с Церковью на компромисс, даже во имя народа. Изъятие
так изъятие. Пусть не "мы даем" а у "нас взяли". Был бы сыт народ По-
волжья. Так не смирился православный народ. Почему?
Очевидец событии епископ Антонин Грановский (не какой-то с позволения
сказать историк который спустя много лет конструирует идеи и факты исто-
рии) в свое время подчеркнул, что эта правительственная мера не вызывает
(мягко говоря) сочувствия у Православных масс не потому что верующие не
хотели помочь правительству в борьбе с голодом или отдать эти ценности
запрещала им их религиозная совесть а единственно и исключительно пото-
му, что у этих масс нет решительно никакого доверия к лозунгу, под кото-
рым проводилась эта мера. Верующие тревожились, что церковные ценности
могут пойти на иные, чуждые их сердцам цели. [17]
Это были совершенно справедливые опасения. Как показали дальнейшие
события к комиссии по изъятию церковных ценностей, примазались уголовни-
ки коррупционные элементы, о чем достаточно выразительно говорят такие
судебные процессы как процесс Павлицкого, контролера Гохрана, изымавшего
церковные ценности в Рогожско-Семеновском районе. [18] Церковные ценнос-
ти потекли на черный рынок. Наживали миллионы. В Москве. А что говорить
о провинции? [19]
Покажите нам хотя бы один документ, согласно которому на такие-то и
такие-то церковные вещи было приобретено столько-то и столько-то пудов
хлеба за границей, которые были отправлены голодающим Поволжья. Во всю
мочь кричали (и до сих пор кричат) советские идеологи о том, что церков-
ные ценности изымались в пользу голодающих, но ни в одной работе за все
годы советской власти ни один документ об этом опубликован не был.
В связи с изъятием из церквей ценностей в пользу голодающим верующим
было предоставлено право выкупа некоторых предметов, подлежащих изъятию.
Такие случаи возникали. Отдел управления Новгородского губисполкома,
например, 16-го мая 1922-го года обратился в V Отдел за разъяснением:
"В настоящее время по губернии насчитывается несколько случаев выкупа
верующими, группами и единолично, предметов, подлежащих изъятию, и мно-
гими из них возбужден вопрос о том, чтобы имущество (т.е. то, за которое
дан выкуп) не было занесено в опись имущества, сданного коллективу веру-
ющих по договору в бесплатное и бессрочное пользование по мотивам, что
имущество это (выкупленное) составляет теперь собственность не Республи-
ки, а частных лиц".
Как быть? - V Отдел разъяснил, что "взнос эквивалента при изъятии
ценностей из храма не создает права собственности на вещи, оставленные в
пользование группы в данном храме (разрядка наша - В.С.). При ликвидации
храма судьба вещей определяется в общем порядке ликвидации". [20]
Человек с нормальным образом мышления, исходя из того общепризнанного
факта, что сопротивление изъятию церковных ценностей носило массовый
повсеместный характер и исходило как раз со стороны православного верую-
щего народа. [21] что также бесспорно, придет к выводу, что политика
изъятия не то чтобы не имела поддержки в широких народных массах, но
встречала сопротивление с их стороны. Советских исследователей не смуща-
ет императивный характер юридического мышления. Не смущает их и измена
исторической правде и том или ином вопросе. Для них главное - привести
историческую действительность в соответствие с положениями их догмати-
ческой историографии.
Впоследствии советские историки "отшлифовали" историческую действи-
тельность и представили это жуткое насильственное изъятие церковных цен-
ностей, будто бы передать на нужды голодающим Поволжья церковные ценнос-
ти было решено советским правительством "по требованию трудящихся масс"
[22] Оставим это утверждение на их совести (если она у них есть).
Ко времени издания декрета советской власти об изъятии церковных цен-
ностей огромной их части Церковь была уже лишена.
Атаман Мамонтов, при бегстве захватил с собой огромную добычу, основу
которой составляли драгоценные ризы, иконы, кресты, чаши, паникадила,
лампады, все это в дорогих каменьях, которые он награбил в храмах цент-
ральной России. [23]
В середине 1922-го года по приказу Врангеля в лом (для продажи амери-
канцам; непонятно только, зачем уникальные по своей художественной рабо-
те предметы из драгоценных металлов превращать в лом) были обращены цен-
ности "Петроградской ссудной казны" - около 10.000 пудов, на сумму около
150 миллионов франков [24] Значительный объем этих ценностей составляли
церковные предметы.
Чехословацкий корпус, после разгрома Колчака, вывез в Чехию рез Вла-
дивосток два полных железнодорожных состава золота на сумму 200 миллио-
нов довоенных золотых рублей. [25] И опять же среди этих драгоценностей
было много вещей церковного назначения.
Мы не говорим о тех не поддающихся подсчету церковных драгоценностях,
которые вывозили с собой во время массовой эмиграции отдельные лица.
И все же в Церкви оставались огромные ценности.
Было подсчитано (большевики любят и по сей день считают церковные де-
нежки):
а) если собрать ценности из всех существовавших тогда в республике
храмов, то ими можно было загрузить поезд длиной в 7 верст, [26]
б) если все церковные богатства того времени (золото, платина, брил-
лианты и другие драгоценные камни) перевести в серебро, то Получилось бы
525. 000 пудов. [27] На них можно было бы в то время купить столько же
(525) миллионов пудов зерна. [28]
Продовольственный дефицит пострадавших от голода (19211922 гг.) райо-
нов Поволжья составлял около 200 миллионов пудов, Т.е. 3,2 миллиона тонн
зерна. [29] Население этих районов составляло 31 миллион 714 человек, из
которых на 1-ое апреля 1922-го года голодали 20 миллионов 113, 8 тысяч
человек. [30]
Нужны были 200 миллионов пудов (3,2 миллиона тонн) хлеба. А что дало
изъятие церковных ценностей?
К 1-му июля 1922-го года в фонд центральной комиссии помощи голодаю-
щим поступило:
34 пуда золота [31] (по другим сведениям - 26 пудов 38 фунтов) [32]
23.998 пудов серебра (по другим сведениям - 21.137 пудов 11 Фунтов),
прочих ценных металлов - 82 пуда 10 фунтов.
