рассчитывать даже на одобрение, как бы гибельно оно ни было для Церкви,
ненавистная для атеистов религиозная пропаганда постановлением ВЦИК от
18-го мая 1929-го года была исключена из конституционных прав, и все ре-
лигиозные свободы были сведены к свободе "религиозного исповедания". При
этом право антирелигиозной пропаганды было сохранено. Атеистический "це-
зарепапизм" из области идей шагнул в жизнь.
Конституция 1936-го года. Сталинская, как ее называют, закрепила и
углубила эти изменения. О свободе религиозной пропаганды - ни слова,
кроме того, свобода исповедания была заменена свободой отправления
культов. Право антирелигиозной пропаганды опять же сохранено.
Легко заметить, своеобразную девальвацию этого правового положения:
"Свобода исповедовать любую религию и вести религиозную пропаганду"
(1918-ый г.)
"Свобода исповедовать любую религию" (1929-ый г.).
"Свобода отправлять религиозные культы" (1936-ой г.).
И тем не менее, атеисты как-то умудряются "понимать ее" - видеть су-
ществование религиозной пропаганды в рамках удовлетворения религиозных
потребностей. [75]
Для атеистической пропаганды - никаких рамок. Атеисты не отличают
(или не хотят отличать) "религиозную пропаганду" от "отправления
культов". Кандидат философских наук некто А. Иванов пишет: "Выражения
"свобода религиозной... пропаганды" (в ст. 13 первой Советской конститу-
ции) и "свобода отправления религиозных культов" (в ст 124 конституции
1936-го года) по своему содержанию полностью совпадают (разрядка наша -
В.С.), являются идентичными. Под свободой религиозной пропаганды, о ко-
торой идет речь в конституции 1918-го года, понималась именно свобода
отправления религиозных потребностей". [76]
Поди узнай, как понимают атеисты общепринятые вещи. При этом считает-
ся, что всем гражданам предоставлена "реальная и равная возможность ис-
поведовать любую религию или быть атеистами" [77]
Уже давно была подмечена какая-то не русская конструкция этого конс-
титуционного положения, смысловой дисбаланс, если можно так сказать, ко-
торый создает маленький союз "и". Почему-то конституция предоставляет
право не только быть атеистом, но и вести антирелигиозную пропаганду, в
то время, как свобода верующих ограничена только рамками отправления
культа (обряда)
Статья же 124-ая прежней конституции в этом вопросе не лишена горько-
го юмора. Она признает за всеми гражданами как свободу отправления рели-
гиозных культов, так и свободу антирелигиозной пропаганды. [78]
Не сочтем за труд сделать легкий семантический анализ этой конститу-
ционной статьи.
В общем-то здесь все ясно, конкретно, и не оставляет места двусмыс-
ленности и извращенным толкованиям. Но обратим внимание, как обыграна в
ней действительная демократическая идея, оставив ложную иллюзию демокра-
тичности Сложным союзом "как так...", требующим связи предметов или яв-
лений одного порядка, в данном случае связываются совершенно разные ве-
щи.
Как скоро за основной предикат взято "религиозные культы", то он дол-
жен иметь союзным (в смысле связи в предложении) общим определением
что-то вроде "советского революционного культа", подразумевающего что
угодно, включая "религиозное" поклонение останкам Ленина, например, или
"паломничество" по местам, связанным с историей большевистского движе-
ния.
Если же речь идет об антирелигиозной пропаганде, то свобода совести,
какой она должна быть, может быть достигнута только законодательно зак-
репленной свободой религиозной пропаганды в худшем и апологетикой и мис-
сионерством - в лучшем случае.
Если у атеистов, как они считают, нет своего культа, то это их дело,
но у верующих есть насущная потребность в религиозной пропаганде, поэто-
му конституция должна уравновешивать объем свобод, относящихся к свободе
совести атеиста и верующего человека.
Но советское государство исходит, и всегда исходило, из положения,
что делом Церкви является только отправление культа. [79]
Вот как описывает Краснов личную трагедию известного проповедника
Александра Введенского, вызванную законодательством, сводящим религиоз-
ную жизнь к отправлению культа.
Самый страшный удар из всех, какие испытал когда-либо в жизни Вве-
денский, а испытал он немало, бил нанесен ему 6-го декабря 1936-го года
На второй день после принятия "сталинской" Конституции он был вызван в
"церковный стол при Моссовете" Третьестепенный чиновник с невырази-
тельным лицом сухо сообщил, что поскольку новая Конституция разрешает
отправление религиозного культа, но не религиозную пропаганду, служите-
лям культа запрещается произносить проповеди. [80]
Для Введенского это был удар, пережить который он не мог "Представьте
себе Ф.И. Шаляпина, которому запретили петь, - пишет Краснов, - Шопена,
которому запретили играть, или Врубеля, которому отрубили правую руку, -
эффект будет примерно тот же".
Для Церкви, во всем ее объеме, лишение права заниматься религиозной
пропагандой явилось еще более катастрофическим. В миссионерстве Церковь
живет. Без широкой проповеди, религиозной пропаганды, она коснеет и те-
ряет смысл. Собственно, в нашем случае беда не в том, что нас конститу-
ционно лишили такого права, а в том, что мы восприняли это как должное.
"По советскому законодательству, для отправления религиозных культов
(может быть, религиозных потребностей? - В.С.) отведены специальные мес-
та - храмы, мечети, молитвенные дома. И только! Религиозная пропаганда
(? - В.С)... вне этих мест является нарушением закона". [81]
Позволительно спросить: а в этих местах можно? - Нет, конечно. Вот
такой дилетантский подход к религии и Церкви, приводящий к всевозможным
двусмысленностям, неточностям, неясностям и прочим ошибкам в законода-
тельствах о культах для многих оборачивается ссылкой и лагерем.
Всякая пропагандистско-миссионерская деятельность священников запре-
щена. "Основное занятие служителей культа в нашей стране - удовлетворе-
ние религиозных потребностей уже верующих людей". [82]
Глубокомысленное замалчивание отсутствия религиозной пропаганды наря-
ду с напористой антирелигиозной, присутствует не только в "газетном"
жанре.
Этим страдает даже такой "монументалист", как Э. И. Лисавцев в своей
монографии "Критика буржуазной фальсификации положения религии в СССР".
Он, например, жестоко критикует утверждение Р. Конквеста в том, что пос-
ле революции наступило время конфронтации, в которой антирелигиозную
пропаганду должны были проводить все силы государства и Коммунистическая
партия, в то время, как религиозную пропаганду должны были вести ослаб-
ленные, если не сломленные дискриминационным законодательством силы
Церкви. [83]
Но ведь достаточно мало-мальского знакомства с положением дел того
времени, чтобы увидеть историческую честность Конквеста в данном вопросе
(подробнее об этом - в главе "Две стихии").
Если же говорить о времени более позднем, о времени послесталинской
конституции, то утверждение Конквеста действительно будет ошибочным: в
силу вероятно недостаточного знакомства с нынешним законодательством, он
приписывает ей свободу, которой она в действительности лишена.
Согласно существующему законодательству о культах, религиозная пропа-
ганда запрещается вообще, [84] и ограничивается только храмовой пропо-
ведью на тему внутренней духовной жизни христианина. Всякая апологетика
расценивается как антисоветчина с вытекающими пагубными для проповедника
последствиями.
Конституция 1978-го года опять же внесла изменения, но эти изменения
ничуть не изменили положения верующих людей и Церкви.
Остался тот же смысловой дисбаланс между правами верующих и атеистов
в пользу атеистов.
Термин "антирелигиозная пропаганда" заменен термином "атеистическая
пропаганда". Но ясно, что "анти" и "а" - это одно и то же. А отрицание
религии или Бога существа дела не меняет. Кроме того, правовые предикаты
этого пункта в новой конституции гарантируются. Чем? - Ничем абсолютно.
Бумага все выдержит
Удивительна роль бумаги: на ней можно написать поэтические строчки, а
можно написать и кляузу, можно признаться в пламенной любви к незнакомо-
му человеку, а можно опоганить ближнего...
СЛОВО - драгоценное создание духа человеческого, призванное служить
человеку в его стремлении к добру и правде, слово, служащее великим де-
лам человеческим и в каком-то смысле само являющееся делом, стало у нас
"делом" казуистики, пустословия, словоблудия, делом, ни к чему не приво-
дящим, кроме как к смешению понятий и затуманиванию мозгов.
Справедливо сказал в свое время Белинский - "Слово если или мысль,
или пустой звук". [85]
Удивительно и свойство бумаги: с одной стороны - что написано пером,
то не вырубишь топором, с другой - она все терпит. Она несет людям добро
и зло, красоту и безобразие, истину и ложь, и многое-многое другое,
взаимно исключающее друг друга. На ней одновременно могут уживаться эти
радикально противоположные категории
Гарантий нет. Имеем в виду верующих, а не атеистов.
Это и есть "самая демократическая в мире" [86] конституция, конститу-
ция, которая, как заверил Л. Брежнев, "создана не для декорации"! [87]
Кому же верить после этого?
Ущемленных верующих атеисты утешают тем, что, если не будет потреб-
ностей, а в этом они уверены, то отпадет и необходимость в религиозной
пропаганде. [88] Поэтому авансом, так сказать, верующих лишают этого
права. Вероятно, чтобы не изменять лишний раз текст конституции.
Религиозную пропаганду свели к проповеди.
Но и настоящая проповедь, непременно включающая (долженствующая вклю-
чать) элементы религиозной пропаганды, прекратилась в начале 30-ых го-
дов, когда митрополит Сергий, освободившись от оппозиции, отдал свою во-
лю и церковные интересы в руки безбожников.
Сейчас уже никто и не обязывает священника говорить проповеди. Даже
лучше, если священник неговорливый, более требоисполнитель.
Если в 1914-ом году духовенство только одной Новгородской епархии
провело 13.355 бесед и 8 480 поучений,
если некоторые священники этой епархии в том году произнесли до 100
проповедей,
если в Симбирской епархии в том же году было сказано 36.245 поучений
по печатным руководствам, 1.509 импровизаций, 116 экспромтов, проведено
20.326 чтений и собеседований,
если во Владимирской епархии в течение года было произнесено 40.129
проповедей, [89] то проповеднический объем нынешнего духовенства всей
Русской Православной Церкви составляет не более 5 тысяч проповедей [90]
(1.600 часов).
Итак, от безграничного миссионерства (религиозной пропаганды) - до
узко-вероучительных вопросов в рамках "демократического законода-
тельства".
Естественно, поэтому, что право исповедовать религию без права сво-
бодно пропагандировать ее в обществе всеми возможными средствами, на
практике оказывается явной фикцией.
Оказывается, не может каждый гражданин "исповедать любую религию". Он
может только не исповедовать никакой.
Как следствие этой статьи - из всех официальных актов было изъято
указание на религиозную принадлежность. [91] Виртуозный пункт. С одной
стороны, формулировка этого пункта вводит многих в заблуждение о якобы
действительно демократическом элементе его (ведь не каждый заподозрит о
существовании "обратной стороны", если внешняя так ясна, пряма и вырази-
тельна), с другой - государство ограждает себя тем самым от возможной
статистики числа верующих в Союзе и, в том числе, бесспорной компромета-
ции социалистическо-идеологической советской системы, т.е. государство
этим пунктом свою идеологическую несостоятельность закрывает непроницае-
мой завесой отсутствия данных о числе верующих в Советской стране.
"В пределах республики запрещается издавать какие-либо местные законы
