Так может быть Лубянка любезно согласится нам помочь заполнить пробе-
лы в исторической канве церковной жизни, особенно что относится к
судьбам архиереев 20-30-х годов? Ведь не могли же власти дерзко нарушить
завет Ленина, который обязывал энные организации знать, когда, кого, где
и при каких обстоятельствах расстреливали [42] Не пора ли обнародовать
эти тюремные архивы? Совершенно справедливо требование академика А. Са-
харова "всенародного расследования архивов НКВД". [43] "Земля содрогнет-
ся, если Лубянка откроет свои архивы..." [44]
Так бы это и продолжалось, не случись война.
В оккупированных немцами областях сразу же началось стихийное церков-
ное строительство: открывались, очищались и освящались оскверненные, но
уцелевшие церкви, а где они были разрушены, там устраивались молитвенные
дома. Верующие сносили туда сохраненные ими антиминсы, иконы, сосуды и
всякую церковную утварь. Тысячами люди снова пошли в храмы, снова услы-
шали слово Божие, снова причастились Бескровной Жертвы.
Все это не могло не отразиться и в областях находившихся под властью
Сталина. Сталин понял, что продолжение прежней церковной политики может
оказаться для него сугубо опасным и, решив не отставать от Гитлера в
"благочестии", повелел во всем послушному ему митрополиту Сергию откры-
вать те храмы, закрытие которых митрополит Сергий незадолго перед тем
оправдывал, неоднократно заявляя всему миру, что никаких гонений в СССР
нет, а храмы закрываются потому, что об этом ходатайствуют прихожане,
ибо храм, мол, им не нужен. [45]
Бурное возрождение религиозной жизни на оккупированных немцами терри-
ториях, заставили Сталина отказаться от плана уничтожения религии и
Церкви, он был вынужден признать за ней право на существование, хотя
принципиальная враждебность государства к религии при этом оставалась -
выход себе нашла впоследствии - в гонениях хрущевской эпохи. [46]
Русская Православная Церковь не использовала во время войны процер-
ковные настроения в борьбе за свою независимость. Она даже не мыслила
разделить чаяния отдельных политиков - отдать социализм и фашизм друг
другу на съедение. Она была и оставалась Русской Православной Церковью и
судьбы народа в этот вдвойне тяжелый для нее период так же волновали ее,
как и 100 и 1000 лет назад.
Если бы митрополит Сергий занял вместе с Православной Церковью хотя
бы нейтральную (не говорим антисоветскую) позицию, то вряд ли изменился
бы ход мировой войны, а во-вторых, советское государство, в случае побе-
ды, не оставило бы безнаказанным такое поведение лидеров Московской Пат-
риархии. Страх перед репрессиями определил с первого же дня войны патри-
отическую позицию митрополита Сергия. К репрессиям не привыкают.
Ведь не просто так митрополит Николай (Ярушевич) по инерции и во вре-
мя войны держал у себя дома наготове узелочек с двумя парами белья, дву-
мя простынками и полотенцем - узелочек на случай возможного ареста. [47]
Октябрь 1941-го года. В Москве было открыто несколько храмов. Теперь
уже советская пресса упрекала немцев в том, что они разрушают "религиоз-
ные памятники". Журналы Союза воинствующих безбожников ("Безбожник",
"Антирелигиозник", "Атеист") прекратили свое существование. "Правда"
вдруг стала писать о церковных событиях. Частная резиденция германского
посла в Москве была предоставлена Московской Патриархии.
Призыв митрополита Сергея к сопротивлению против захватчиков, который
воодушевил русских людей на неслыханные подвиги, явно подействовал ни
Сталина
Весьма ощутимой была и материальная помощь Церкви. На 24-ое октября
1944-го года Церковь собрала 150.000. 00 рублей, [48] не считая пожерт-
вований ценными вещами. В общей сложности помощь эта исчислялась милли-
ардами рублей.
Необходимо учитывать здесь и деятельность ряда священнослужителей,
которые по собственной инициативе распространяли патриотические взгляды и
настроения, поддерживали людей в несчастьях, стремились вселить в них
мужество и надежду на скорое поражение захватчиков. [49]
Известны случаи, когда на временно оккупированной врагом территории
священнослужители произносили перед собравшимся населением проповеди с
призывами оказывать сопротивление фашистам, поддерживать партизан, слу-
жили молебны о даровании победы советской армии, организовывали сборы
денежных средств в ее пользу. [50]
Именно церкви неофициально создали "кружки взаимной помощи", чтобы
помогать самым бедным и оказывать посильную поддержку военнопленным.
[51]
Вопреки ожиданиям фашистов, что церкви превратятся в центры антисо-
ветской пропаганды, они стали центрами "русицизма" [52]
Все это, конечно, не могло не повлиять на "церковную" позицию даже
самого "железного" Сталина.
С его разрешения в 1943-ем году два десятка епископов [53] делают
митрополита Сергия Патриархом, или "компатриархом", как прозвали его
немцы в своих газетах. Патриарх начал лихорадочно увеличивать число сво-
их епископов, доведя его за недолгий срок своего патриаршества до 50
душ, конечно, из единомышленников. Открыли несколько семинарий и три
академии, разрешили издание "Журнала Московской Патриархии". Причиной
этого "расцвета" была не декларация митрополита Сергия, а успешное пона-
чалу наступление Гитлера. [54]
Прошла война. Мерзости, совершенные фашистами на русской земле, люди
не забыли. Они были, действительно, необъятных масштабов. Но по отноше-
нию к Церкви - не так уж значительны, как хотят представить коммунисты.
Да, было несколько десятков разрушенных храмов, несколько сотен зверских
расправ над священнослужителями, но все это не идет ни в какое сравнение
с жестокостью самой советской власти по отношению к Церкви во весь мир-
ный период нашей истории после революции 1917-го года.
Преступления фашистов против человечества не забыты они нашли свое
осуждение на Нюрнбергском процессе.
Преступления советской власти по отношению к Церкви, к своим же,
русским людям, забыты напрочь, кощунственно, и самое печальное - самой
Церковью. Состоится ли новый "нюрнбергский" процесс, на котором злодея-
ния большевиков против Церкви получат свое осуждение?
Он обязан быть! И мы готовы выступить на нем свидетелями обвинения!
Вскоре после войны государство пошло еще на одно кровавое преступле-
ние против религии и Церкви - ликвидацию унии Инициатива, конечно, исхо-
дила от Сталина, но осуществить это Сталин хотел руками иерархии Правос-
лавной Церкви
Каковы были причины такого решения? Сталин в это время находился в
резко враждебных отношениях к Ватикану Наличие на территории СССР нес-
кольких миллионов людей, объединенных в одну особую церковь, связанную с
Ватиканом, представлялось ему крайне нежелательным
В западных областях Украины католики и последователи греко-католи-
ческой (униатской) Церкви действительно были против советского строя, а
Ватикан занял после войны резко антикоммунистическую позицию.
Униатам было предложено "самоликвидироваться" Сначала это хотели сде-
лать руками митрополита Иосифа Слипого (Шептицкий к тому времени уже
умер). В течение двух лет (с 1944-го по 1946-ой гг.) между Львовом и
Московской Патриархией велись переговоры, в Москву из Львова приезжали
епископы. Патриарх обменивался с митрополитом Иосифом посланиями. Харак-
терно, что никаких решительно политических обвинений ни митрополиту, ни
его окружению не предъявлялось.
Так было до 1946-го года, когда выяснилось со всей определенностью,
что униатские иерархи не хотят соединяться с Московской Патриархией.
Тогда Сталин решил этот вековой спор с присущей ему "мудростью" (как
выражались тогда официальные публицисты). Все украинские униатские ие-
рархи были в один день арестованы, арестованы были и все руководящие де-
ятели униатской церкви. Тут-то и всплыл неизвестно откуда протопресвитер
Костельник, который собрал вокруг себя группу лиц из единомышленников,
совершенно никому неизвестных до этого.
Затем собрали явно подтасованный собор, который в один день (точнее,
на протяжении одного часа), без всякого обсуждения принял резолюцию раз-
рыва с Ватиканом и соединения с Московской Патриархией.
После этого по всей Западной Украине началась кровавая свистопляска.
Всех священников, диаконов, причетников, активных мирян, которые отказа-
лись присоединиться к резолюции Костельника арестовывали и ссылали. Все
лагери были буквально забиты униатами (это видели все, кто пребывал в
это и последующее время в заключении).
Стоны невинных людей огласили Украину. Да, невинных людей: решительно
все они, до одного человека, были в 1956-ом году полностью реабилитиро-
ваны. [55]
Львовский предатель Гавриил Костельник, руки которого были обагрены
кровью его недавних собратьев, был встречен Патриархом в Москве с вели-
чайшим почетом. [56]
На вопрос корреспондента ТАСС, "как восприняли решение собора
(Львовского, на котором было принято решение о воссоединении с Московс-
кой Патриархией - В. С), духовенство и верующие - греко-католики запад-
ных областей Украины", Костельник ответил: "Как на соборе, так и после
собора не было никаких отрицательных проявлений со стороны верующих и
духовенства" [57] Разве об "отрицательных проявлениях" можно говорить,
если они, мол, "веками чаяли" этого события? На вопрос, правда ли, что
перед собором были проведены массовые аресты духовенства Греко-Католи-
ческой Церкви, он ответил отрицательно. Да, разве он мог ответить по
другому?
Прошла война, многое изменилось. Изменились и государственно-церков-
ные отношения. Они стали более отшлифованными, менее заметными для сто-
роннего наблюдателя, стали более "философскими", скажем. В условиях рез-
кого укрепления международного содружества, в условиях возросшей взаим-
ной ответственности народов друг за друга, сталинские довоенные приемы
перестали быть пригодными.
Советский Союз вышел после войны на широкую европейскую политическую
арену как одно из самых активных государств. И в своей международной по-
литической деятельности он не мог не учитывать первейший вопрос совре-
менности, который был поставлен новыми условиями развития демократичес-
ких представлений и учреждений, - вопрос свободы совести.
С одной стороны в государственной церковной политике стали заметны
тенденции к веротерпимости, [58] но объяснение этому надо искать не в
искренности советской власти, а в острой необходимости международного и
внутреннего характера, перед которой было поставлено советское прави-
тельство.
С другой стороны Церковь (сама) должна была сыграть в этом вопросе
для государства роль буфера.
Для нескольких епископов, включая Патриарха Алексия, открывается гра-
ница, с единственным условием: они должны были стать глашатаями и аполо-
гетами советской демократии.
Достаточно было государственной власти выразить в связи с этим свое
желание церковноначалию Церкви, как оно, забитое и запуганное, пережив-
шее не один "девятый вал", забывшее, что такое протест и сопротивление
антихристианским силам, покорно начало играть роль, составленную ему со-
ветскими политиканами.
С этого момента Церковь встала на путь (и идет по нему по сей день)
предательства своих собственных интересов в пользу государственных. Пре-
дательство тем более ужасно, чем виртуознее и "надежнее" оно замаскиро-
вано.
Но это не оградило ее от возможных рецидивов сталинской политики. На-
шелся "верный ленинец", который в течение каких-то 4-5 лет (1958-1962
гг.), плюя на международное мнение и реакцию вместе взятые, тем более на
саму Церковь, сделал ей столько зла, что ему мог бы позавидовать сам
Верховный Вождь.
Всем должно быть понятно, что это не кто иной, как Никита Сергеевич
Хрущев. "Дай Бог", - говорил он довольно часто, но это звучало ко-
