А ведь о себе-то Владыка имел сведения и мог бы нам поведать, где он
находился в то время. Но митрополит молчал. Молчали все архиереи. Не хо-
тели ворошить старое...
В течение апреля и мая 1924-го года были арестованы многие католичес-
кие священники и монахини, в том числе 37 русских католиков восточного
обряда в Москве. Они без суда, "административным порядком", были приго-
ворены к тюремному заключению и ссылке." [6]
В июле 1924-го года Троцкий произнес речь, в которой предложил весьма
"дипломатический" ход: религию надо преследовать не прямо, как происхо-
дило до сих пор, а косвенно. [7] Но большевики не пошли даже на это. Их
устраивала своя, ломовая дипломатия.
В течение 1924-го года все руководящие архиереи Русской Православной
Церкви оказались в тюрьмах и лагерях. Епископы обычно арестовывались
каждые полгода. Их место иной раз занимали люди совершенно случайные.
[8]
21-го ноября 1925-го года вновь был арестован митрополит Петр, а в
ближайшие дни арестовали всех близких к нему и проживавших в Москве ие-
рархов. Более 10 человек.
В июне 1926-го года митрополита Петра вывезли из Москвы (тайно) и не-
которое время содержали в одиночной камере в Суздале, в крепости бывшего
Спасо-Ефимиевского монастыря. В декабре того же года его привезли в
Москву и поместили во внутреннюю тюрьму ГПУ. Там состоялась встреча мит-
рополита Петра с Тучковым, который предложил ему добровольно отказаться
от Местоблюстительства. Митрополит не согласился, и его тут же отправили
этапом через Вятскую, Пермскую, Екатеринбургскую, Тюменскую пересыльные
тюрьмы в ссылку в Тобольск.
В одну глухую ночь он был выброшен из вагона на ходу поезда (видимо
таким образом погиб не один епископ). Стояла снежная зима. Митрополит
упал в огромный сугроб, как в перину, и не разбился. С трудом вылезши из
него, огляделся - лес, снег и никаких признаков жизни. Он долго шел
цельным снегом, и выбившись из сил, сел на пень. Сквозь поношенную рясу
мороз пробирал до костей. Чувствуя, что начинает замерзать, митрополит
стал читать себе отходную.
Вдруг, видит: к нему приближается огромный медведь.
- Загрызет, - мелькнула мысль, но бежать не было сил, да и куда бе-
жать?
А медведь подошел, обнюхал и спокойно улегся у его ног. От огромной
медвежьей шубы повеяло теплом. Но вот он заворочался, повернулся к мит-
рополиту брюхом, растянулся во всю длину и сладко захрапел. Долго коле-
бался Владыка, глядя на спящего медведя, потом не выдержал холода и лег
рядом с ним, прижавшись к теплому животу. Лежал, и то одним, то другим
боком поворачивался к зверю, чтобы согреться, а медведь глубоко дышал во
сне и обдавал его горячим дыханием.
Когда начал брезжить рассвет, митрополит услышал далекое пение пету-
хов: жилье. Он осторожно, чтобы не разбудить медведя, встал на ноги. Но
медведь тоже поднялся и, отряхнувшись, побрел к лесу.
Отдохнувший Владыка пошел на петушиные голоса и вскоре дошел до не-
большой деревеньки. Постучавшись в крайнюю избу, он объяснил, кто он и
попросил приюта, пообещав, что за все хлопоты и расходы хозяевам запла-
тит сестра. Владыку впустили и он полгода прожил в этой деревне. Написал
сестре, она приехала, но вскоре за ней приехали "люди" в штатском...
В июне-июле 1927-го года, находясь в ссылке, митрополит Петр вновь
подвергся аресту и его заключили в Тобольскую тюрьму.
12 лет невероятных мучений, тюрьмы, пытки, ссылка в Заполярье. Десят-
ки раз предлагали ему компромисс с советской властью с возвращением к
должности Местоблюстителя (а, возможно и Патриарха), но он остался верен
Церкви.
У митрополита Мануила об этом - ни слова. Гладко, будто ничего и не
произошло, и лишь одна двусмысленная фраза: "Митрополит Петр Полянский в
должности Патриаршего Местоблюстителя возглавлял Церковь с марта по де-
кабрь 1925-го года, далее (до 1936-го года) - номинально (?! - В.С.).
10-го декабря 1925-го года Патриарший Местоблюститель был физически ли-
шен возможности управлять Церковью. Остаток жизни митрополит Петр провел
в пос. на о. Хэ, Обдорского района Тобольского округа... Скончался в
1936-ом году". Все. А уж кому, казалось бы, как не митрополиту Мануилу
знать досконально эту трагическую историю. Сокрытие правды, за редким
исключением, является прямой изменой правде.
Осенью 1926-го года арестовали митрополита Сергия (Страгородского).
Поводом послужила попытка русских епископов осуществить избрание Патри-
арха путем сбора подписей. [9]
Между прочим, большинство епископов высказалось за кандидатуру митро-
полита Кирилла, которому в это время истекал срок ссылки. Было собрано
уже 72 подписи в его пользу, когда начались массовые аресты епископов по
делу "контрреволюционной группы", "возглавляемой" митрополитом Сергием.
По сведениям современников в этот период были сосланы не менее 40 епис-
копов. Митрополит Кирилл получил дополнительный срок. [10]
Аресты и ссылка были в то время обычным явлением. Очередной епископ
во главе церковного руководства, не ожидая, когда его лишат возможности
управлять, спешил распорядиться о своем преемнике.
И митрополит Иосиф (Петровых), ставший согласно распоряжению митропо-
лита Петра, после ареста митрополита Сергия, временным заместителем Мес-
тоблюстителя, понимая, что и ему не долго оставаться на свободе, сразу
же составил распоряжение об управлении Церковью на случай своего ареста.
[11]
В декабре 1926-го года митрополита Сергия перевели в Москву, во внут-
реннюю тюрьму ГПУ, где он был до марта 1927-го года.
Лето 1927-го года. Репрессии нарастали. Церковь истекала кровью. В
это время в заключении одновременно было 117 епископов. Но митрополита
Сергия освобождают. Именно тогда.
В свет выходит известная Декларация заместителя патриаршего Местоб-
люстителя, которой он коренным образом меняет жизненный курс Церкви, пе-
реводя Церковь на позицию лояльности и духовной солидарности с советской
властью.
Церковь разделилась. Большинство клириков и мирян, сохранивших чисто-
ту экклезиологического сознания, не признали Декларацию. В некоторых
епархиях (на Урале, например), до 90% приходов отослали Декларацию авто-
ру.
На этой почве - вновь аресты. Всех, кто не признавал Декларацию,
арестовывали и ссылали в дальние края или заключали в тюрьмы и лагеря.
Около 15 архиереев, не разделявших позицию митрополита Сергия, были
арестованы. Митрополита Кирилла, основного "противника" митрополита Сер-
гия, в июне-июле сослали в Туруханск. Процедура ареста выглядела прибли-
зительно так: агент ГПУ являлся к епископу и ставил прямой вопрос: как
вы относитесь к Декларации митрополита Сергия? Если епископ отвечал, что
он ее не признает, агент делал заключение: значит вы контрреволюционер.
Епископа арестовывали.
Осенью 1927-го года начался процесс по делу католического епископа
Болесласа Слосканеса, арестованного 16-го сентября. Следователь - Рыб-
кин.
Обвинение:
1) отлучены от церкви все, кто посылает детей - в атеистические шко-
лы;
2) епископ ездит по епархии без ведома властей;
3) перемещает священников без ведома властей, не спросив разрешения.
"- А разве это запрещено? - спросил епископ Болеслас.
- Нет, но надо учитывать пожелания правительства. Все другие испове-
дания согласуют свои действия с правительством, и только католическая
Церковь постоянно сопротивляется советской власти. Поэтому ее будут
преследовать вплоть до подчинения, или же до полного уничтожения. Мы не
совершим ошибок Французской революции, и не будем обвинять священников
только за то, что они священники; мы сумеем найти у них преступление
против государства...". [12]
"Духовенство, ставшее на путь оппозиции митрополиту Сергию, испытало
на себе всю силу советской законности и демократии". [13] В результате -
из церковной жизни были исключены многочисленные, хорошо подготовленные
кадры всех рангов, от епископа до диакона. Тюремную участь разделили и
рядовые верующие активисты. [14]
Вслед за сергиевской "легализацией" Церкви, почти без переходного пе-
риода, следовала ее ликвидация. Духовенство было поставлено перед необ-
ходимостью подчиниться "советской политике". [15]
Таким образом, политика расчленения и ликвидации Церкви по частям (V
Отдел наркомата Юстиции, занимавшийся церковными делами по-прежнему назы-
вался ликвидационным) позволяла выполнить обе задачи: временно сохраняе-
мая часть церковной организации, в надежде на продолжение своего сущест-
вования "для блага Церкви", занималась перевоспитанием верующей массы в
духе любви и преданности советской власти и делу коммунистического стро-
ительства, а сама дифференциация Церкви на преследуемую и покрови-
тельствуемую часть создавала иллюзию свободы совести и невмешательства
государства в чисто религиозные вопросы, подрывая нравственную основу
всякой борьбы и протеста, как внутри страны, так и за рубежом. [16]
1928-ой год, начало коллективизации. Сталин не мог больше "оставлять
Церковь в деревне". В одном интервью того времени он прямо жаловался на
"реакционное духовенство", отравляющее души масс.
- Единственное, о чем надо пожалеть, что духовенство не было с корнем
ликвидировано, - говорил он.
От XV съезда партии он потребовал преодолеть в антирелигиозной борьбе
всякую усталость. [17]
В период проведения коллективизации особенно сильный удар был нанесен
по церковной иерархии, результатом чего явилось полное расстройство цер-
ковной жизни. Связь с центром была зачастую нарушена. Особенно тяжелым
было положение тех, кто не разделял позицию митрополита Сергия в его от-
ношениях с государством.
В 1929-ом году состоялись массовые аресты руководителей и сторонников
иосифлянского движения "непоминающих" В заключении - более 30 епископов,
разделяющих мнение митрополита Иосифа.
Иконы и церковные книги сжигались тысячами, целыми телегами. Коло-
кольный звон был запрещен, колокола были сброшены с колоколен и переп-
лавлены для нужд индустриализации. В воздухе стоял звон, но не тот, а
звон, с которым колокола падали на землю и разбивались.
В это время, 1929-1930 гг., можно было занимать только одну позицию:
"Либо за советскую власть, за пятилетки, за коллективизацию сельского
хозяйства, за коммунизм, - либо против". Середины не могло быть. [18]
"Кто не с нами, тот против нас" - вот лозунг конца 20-х, начала 30-х го-
дов.
От собственной жестокости вздрогнули даже некоторые социал-демокра-
ты. В период "крестового похода" против Церкви (1930 г.) меньшевики (в
"Социалистическом вестнике") и троцкисты (в своем печатном органе) выс-
тупили в защиту гонимых священников, с обвинениями советской власти за
проводимую в СССР антирелигиозную пропаганду (статьи меньшевика Гарви,
троцкистки Паровой) [19] Ни к чему это, конечно, не привело. Вернее, - к
новым жертвам.
Только в марте 1929-го года и только в Белоруссии было арестовано 24
католических священника. На Соловецких островах в это время находится 22
католических священника.
В 1931-ом году вышел в свет худосочный номер (N 1) "Журнала Московс-
кой Патриархии", посвященный единственной теме: оправданию митрополитом
Сергием своего узурпаторства высшей церковной власти (статья "О полномо-
чиях патриаршего Местоблюстителя и его заместителя"). О 16 мучени-
ках-епископах, арестованных за этот год, не говоря уже о 27 католических
священниках, арестованных в Москве в апреле, вскоре после Пасхи, в жур-
нале - ни слова.
Кровавое насаждение коллективизации. Самый многочисленный "эксплуата-
торский класс в стране" (около 5 миллионов!) - класс "кулаков" - к
1932-му году был ликвидирован. [20] Пять миллионов! Прибавьте сюда часть
середняков, которых в дни перегибов в коллективизации без смущения "рас-
кулачивали" (в общей крестьянской семье они составляли более 60%).
