ном из приделов кафедрального собора устроить лазарет, оставив только
один придел для богослужений.
В этот день в новом соборе совершалась торжественная служба Протоие-
рей о А Соловьев с большим подъемом и чувством сказал проповедь о гоне-
ниях на Церковь Сам плакал, плакали прихожане, женщины разразились исте-
рическими рыданиями Какой-то солдат стал вслух защищать действия Совде-
па, доказывая, что Церковь должна идти на помощь государству в моменты
общественных бедствий и ничего нет кощунственного, если в храме будет
устроен лазарет
Это подлило масла в огонь Сначала в самом соборе, а затем у церкви,
на улице, произошли отдельные схватки митингового характера, кое-где до-
ходило до рукопашной, но отряд солдат и красногвардейцев разогнал де-
монстрацию Разговоры дали толпе уверенность, что большевики действи-
тельно хотят собор обратить в лазарет
3-го февраля, в субботу, около церкви стали собираться группы прихо-
жан. Красногвардейцы эти группы разгоняли, 4-го февраля, в воскресенье,
был устроен общий крестный ход Возбуждение было сильное. Было прочитано
послание Патриарха Тихона Но особых столкновений не произошло. [8]
В ночь с 5-го на 6-ое февраля, в 3 часа ночи, к архиерейскому дому
подошел вооруженный отряд матросов из карательного отряда и начал сту-
чать в двери дома Так как еще задолго до этой ночи преосвященным
Сильвестром было сделано общее распоряжение по дому ночью в дом никого
не пускать, в виду грабежей и насилий, чинимых в городе по ночам под ви-
дом обысков, то прислуга дверей не открыла. Пришедшие стали грозить, что
будут стрелять и взорвут двери, если не откроют им, и действительно ста-
ли ломиться.
Тогда по распоряжению эконома архиерейского дома на соборной коло-
кольне ударили в набат. Отряд сбежал. К архиерейскому дому начал сте-
каться народ. К собравшимся вышел Владыка. В это время получили весть,
что какие-то люди грабят кафедрального протоиерея и ключаря. Часть наро-
да побежала туда В архиерейском доме вместе с Владыкой осталось, кроме
обитателей дома, человек 20. Через некоторое время к архиерею постучали.
На вопрос "Кто?" раздался ответ: "Свои, прихожане". Келейник открыл две-
ри Но это оказались красногвардейцы. Когда келейник сделал попытку вып-
роводить пришедших за дверь, красногвардейцы выстрелом из револьвера
уложили его на месте. Размахивая оружием, с бранью, матросы кричали:
- Где архиерей?
- Я архиерей, - ответил Владыка.
Преосвященного Сильвестра схватили, к виску приставили револьвер, и
даже не дав возможности надеть теплой верхней одежды, по сибирскому мо-
розу повели по городу в "Дом республики" - помещение Совдепа.
Присутствовавшие в доме в ужасе стали расходиться Главарь отряда,
когда увели епископа, набросился на них и выстрелом из револьвера, раз-
рывной, вероятно, пулей, без всякого повода, снес череп стоявшему в сто-
роне эконому епископа Николаю Цикуре.
По дороге в Совдеп и в первые часы пребывания там преосвященного
Сильвестра над ним издевались: ругань, клевета, циничные оскорбления и
подражания в духе "радуйся, Царю Иудейский" Епископа посадили в общую со
всеми заключенными комнату, грязную и душную от табака. Тут же в комнате
оказались заключенными кафедральный протоиерей о. Александр Соловьев и
ключарь собора о. Феодор Челюгин. Они были арестованы еще раньше
Колокольный звон, между тем, продолжал созывать прихожан, пока звона-
ря не ранил какой-то солдат. На звон собора откликнулись другие церкви.
У церквей, на улицах и площадях появились толпы народа. Наиболее много-
численные и активные толпы образовались у собора, у архиерейского дома,
у Совдепа и Казачьего собора Возмущенный народ требовал освобождения
епископа. Утром 6-го февраля на улицах была масса солдат, красногвардей-
цев, матросов, вооруженных винтовками, маузерами, с патронными лентами
через плечо, с ручными гранатами у пояса. Была масса публики, которой не
давали сходиться в группы, предупреждая, что будут стрелять Раздавались
выстрелы. Публика в панике разбегалась К 11 часам ночи следующего дня
допрос над всеми тремя был закончен Целый день город был в движении, все
учреждения, магазины и учебные заведения были закрыты По городу шла неп-
рерывная пальба: красногвардейцы залпами разгоняли народ. У архиерейско-
го дома была поставлена стража из солдат и красногвардейцев. Несколько
раз толпа разгоняла охрану, нескольких красногвардейцев разоружили и из-
били У архиерейского дома и Казачьего собора дело доходило до стрельбы
из пулеметов. Были жертвы с той и с другой стороны. В 4 часа дня город
был объявлен на осадном положении. Толпы рассеялись Ночь прошла тревож-
но, стрельба продолжалась до утра. В 12 часов ночи в архиерейский дом
пришла следственная комиссия и опечатала покои Преосвященного
5-го февраля по распоряжению совета рабочих и солдатских депутатов
Петроградской стороны был арестован священник церкви Петропавловской
больницы о И. И. Чокой. Комитет потребовал от о Чокоя объяснения, почему
он, как заявили какие-то лица, отказался служить панихиду по красногвар-
дейцам
О Чокой заявил, что комитет не имеет права предъявлять священнику ка-
кие бы то ни было обвинения по делам веры, так как дела эти находятся
вне сферы компетенции комитета, и что вмешательством в чисто пастырское
дело комитет нарушает закон о свободе совести и декрет об отделении
Церкви от государства, обнаруживая тем самым, что ему, комитету, чужды
такие понятия, как права и свобода совести Протокол, составленный това-
рищем председателя следственной комиссии, о. Чокой отказался подписать
принципиально
"Петроградский церковно-епархиальный вестник", сообщая об этом факте,
отмечал, что заявление об отказе о. Чокоя служить панихиду неверно, так
как панихида отслужена была и вечером, и утром в обычном порядке. [9]
7-го февраля Владыка Сильвестр провел в заключении, а 8-го в 12 часов
дня его освободили. В его помещениях произвели обыск Вместе с Владыкой
освободили о. Соловьева и о. Челюгина Последнего освободили безусловно,
а Преосвященного и протоиерея Соловьева - до суда в революционном трибу-
нале, взяв с них подписку о невыезде из города. [10]
"Произошли ли, - писала газета, - более серьезные столкновения, мы
пока сведений не имеем. Все магазины были закрыты, все учреждения не ра-
ботали Толкучка, единственное живое место в городе, и та разбежалась".
[11]
По этому случаю и по поводу других печальных событий в Омске в начале
февраля, как сказано в протоколе деяний Собора, епископу Сильвестру было
выражено сочувствие. [12]
А вот донесение Преосвященного Митрофана, архиепископа Донского.
"Долг имею донести Вашему Святейшеству, что 13-го февраля, вслед за
вступлением в город Новочеркасск большевистских отрядов, низложивших
пред тем в Донской области Временное Войсковое Правительство, я и Преос-
вященный Викарий вверенной мне епархии, Епископ Аксайский Гермоген, были
арестованы. Мой арест сопровождался такими обстоятельствами, что я счи-
таю необходимым изложить об этом пред Вашим Святейшеством возможно под-
робнее.
13-го февраля, на второй день входа большевиков в Новочеркасск, часов
в 12 дня у меня находился донской епархиальный миссионер протоиерей Ар-
темьев. Приблизительно через полчаса нашей беседы, когда протоиерей Ар-
темьев намерен был уходить, послышался сильный топот ног в доме и гром-
кий разговор нескольких голосов. Я спросил протоиерея Артемьева.
- Что там такое?
Не успел протоиерей Артемьев выйти из моей гостиной в зал, чтобы уз-
нать, что случилось, как в двери зала ворвались четверо грязных, страш-
ных, со зверскими лицами матросов, в шапках, с папиросами в зубах, воо-
руженных винтовками, шашками и с револьверами в руках. Увидев Артемьева,
они крикнули:
- Вот он.
Протоиерей Артемьев подошел к ним и спросил, что им нужно. Один из
них спросил:
- Вы Новочеркасский архиерей?
- Нет.
- Где же архиерей? Давайте его сюда.
Я вышел к ворвавшимся ко мне людям и между нами произошел следующий
разговор:
- Что вам угодно? - спросил я
- Вы Новочеркасский архиерей?
- Да
- Мы пришли сделать у вас обыск.
- А удостоверение на право обыска вы имеете?
Один из матросов достал из кармана удостоверение своей личности, что
он матрос Черноморского отряда и только. Я, прочитав удостоверение, ска-
зал, что в нем нет полномочия на право производить обыск. Матросы отве-
тили:
- Мы по этой бумаге везде обыскиваем.
- Обыскивайте.
Начался обыск. Матросы, в шапках, с папиросами, пошли по комнатам. Я
просил их снять шапки, потому что в комнатах святые иконы, но они с гру-
бостью, указывая на мой клобук, ответили:
- А ты что в шапке?
Войдя в мой кабинет и спальню, они потребовали открыть ящики письмен-
ного стола, библиотечный шкаф, аптечку, гардероб, комод, поднимали пос-
тель и везде отыскивали оружие.
Обшарив все уголки и не найдя ничего, они спросили:
- Вы, товарищи, скажите по совести: есть у вас оружие или нет?
Получив отрицательный ответ, они удалились.
Во время обыска в доме с архиерейского двора были уведены красногвар-
дейцами архиерейские лошади и лошадь Преосвященного Гермогена Около трех
часов пополудни ко мне ворвались человек пятнадцать других матросов, ко-
торые, как разбойники, перевернули всю обстановку, выбрасывали на пол из
ящиков письменного стола бумаги, рвали их, грабили ценные вещи, как нап-
ример, несколько очков в золотой оправе, серебряные ложки, ножи, вилки,
белье, сапоги и пр.
Окончив свое разбойничье дело, они начали совещаться между собою:
арестовать меня или нет Одни говорили: "арестовать", другие - "не надо",
и хотели было уходить, но один из них, мальчишка лет семнадцати, сказал
- Я без него не пойду Я его арестовываю
С этим согласились и другие и потребовали, чтобы я одевался и шел с
ними Одевшись, и выходя из комнаты, я стал молиться пред святыми икона-
ми, а матросы, смеясь над этим, говорили:
- Молиться стал, думает Бог поможет ему: не поможет и не молись Какой
там еще Бог
Меня посадили на извозчика с двумя вооруженными матросами и под таким
конвоем повезли на вокзал в штаб. Моих внутренних переживаний за это
время передать нет возможности. У дверей парадных комнат вокзала приш-
лось ждать некоторое время, и меня хотели вести кругом вокзала к другим
дверям, но наконец открыли здесь ход. Ко мне подошел неизвестный человек
и, обратившись к матросам, сказал:
- Зачем вы взяли нашего Владыку? Он добрый человек для всех
- Не твое дело, - ответили ему.
Когда я вошел в комнату штаба, то начальствующих там не было. Кто-то
спросил:
- Кто вы такой?
- Я Донской архиепископ Митрофан
- Очень приятно с Вами познакомиться. За что Вас арестовали?
- Не знаю, - ответил я
- Он проклинал большевиков, - сказали матросы.
- Это дело нужно разобрать Ведите его в Атаманский дворец, там разбе-
рутся
Меня повели с вокзала до дворца пешком в сопровождении тех же матро-
сов. Я, идя с вокзала на гору по грязной дороге, страшно утомился и
обессилел до смертного истощения.
Многие (из толпы - В С.) скорбели, - плакали, сожалели о мне, но не
могли ничем мне помочь.
С большим трудом дошел я до дворца. Там мне пришлось ждать, стоя, ми-
нут двадцать, пока меня позовут для допроса или предъявления мне обвине-
ния и указания причины ареста, но меня не позвали, а кто-то вышел и ска-
зал приведшим меня, что постановили отправить меня в тюрьму
Через довольно продолжительное время меня снова повели по городу.
Приведен я был на местную гауптвахту, где и был заключен в тесную,
одиночную и грязную камеру...
Условия пребывания здесь были самые невыносимые. Спать приходилось
вдвоем на той досчатой голой лавке, которая днем служила для сидения.
Первые три дня моего заключения пришлось выслушивать по своему адресу
