- Какой же он юноша в сорок семь лет?
- С высоты моих шестидесяти двух, конечно, ни совсем юноша!
Пока генералы разгуливали по платформе, Кондратенко подозвал к себе
Дмитриевского и начал расспрашивать о положении на фронте. Науменко достал
карту и попытался нанести на нее расположение частей, но тотчас же
запутался: целый ряд деревень оказался не отмеченным на карте, другие были
нанесены неверно, названия перепутаны.
- Не карта, а одно недоразумение! - возмущался Кондратенко. - Шесть лет
владеем Квантуном и не удосужились изготовить, приличных карт! Воюешь на
совершенно неизвестной местности. Что же тут удивительного, коль получается
путаница!
- Путаница на карте - это еще полбеды, а в Управлении - это похуже! -
заметил Науменко.
- Кто же в Артуре путает? - спросил Дмитриевский.
- Все начальники, до мере своих сил и возможностей, - отозвался
Кондратенко. - Стессель отдает одни приказания, Смирнов другие, моряки
третьи, я четвертые. Вполне естественно, что наши подчиненные ругают нас
всех вместе.
- Поехали дальше! - приказал Стессель, появляясь в вагоне. - Что вы тут
мудрите над картой, Роман Исидорович?
- Знакомлюсь с положением, дел на фронте и думаю кое-что предложить на
ваше благоусмотрение, Анатолий Михайлович, - почтительно проговорил
Кондратенко. - Наша задача возможно дольше задержаться на перевалах, чтобы
возможно больше укрепить Артур.
- Я не собираюсь зимовать здесь! - резко вставил Фок. - Через месяц
отведу свои полки в Артур.
- Правый фланг занимают части моей дивизии, и я отнюдь не собираюсь
уходить отсюда раньше времени.
- Это ваше дело и меня не касается! Я уйду, а вы как хотите!
- Подобная постановка вопроса совершенно недопустима. Прошу вас, Анатолий
Михайлович, объяснить это генералу Фоку.
- Я не глупее вас и ни в каких объяснениях не нуждаюсь!
- Прошу без резкостей, господа! - вмешался Стессель. - Части отойдут в
Артур тогда, когда я им прикажу. Пока же надо подумать об усилении
обороноспособности позиций на перевалах.
Кондратенко замолчал, а Фок начал притворно зевать. В углу в кресле
похрапывал Никитин. Начальники Штабов вполголоса переговаривались между
собой. Звонарев смотрел в окно.
Было около одиннадцати часов утра, когда наконец поезд добрался до
разъезда девятнадцатой версты, где решено было выходить из вагонов.
Стесселя встретили генерал Надеин, полковник Ирман, Сахаров и несколько
командиров полков. Генеральская овита увеличилась. Кавалькада двинулась в
путь вдоль железнодорожного полотна по направлению передовых позиций, до
которых оставалось еще верст пятнадцать.
Вдали слышались редкие орудийные выстрелы.
- Стреляют у Юпилазы, - указал рукой в направлении выстрелов Фок. - Чего
доброго, и на нее кинутся в атаку.
Стессель ехал впереди крупной рысью, "на ходу здороваясь со встречными
командами. Вдруг неожиданно слева послышались ружейные залпы. Генерал резко
остановил свою огромную раскормленную кобылу.
- Это что за стрельба? - спросил он у Фока.
- За сопками начинается уже линия передовых окопов. Верно, стрелки
заметили движение у японцев.
- Почему же меня ранее не предупредили, что позиция уже, близко? Я со
своей свитой вылетел бы вперед и послужил бы хорошей целью для японцев! -
сердито крикнул Стессель и круто повернул лошадь назад. - Где здесь лучший
кругозор? Я хочу осмотреть позиции на всем протяжении, - спросил он.
- Направо так называемая Большая Сопка, оттуда видно далеко во все
стороны, - поспешил к генералу Дмитриевский.
- Ведите нас туда. Поезжайте вперед, а я за, вами, - распорядился
Стессель.
Полковник свернул с дороги и по узенькой тропинке двинулся к указанной
вершине. По тропинке можно было ехать лишь в одиночку, и вся свита
столпилась на дороге.
- Поедем вперед к позициям, - предложил Кондратенко своему начальнику
штаба и Звонареву и тронулся на выстрелы. Через минуту все трое были уже на
хребте, за которым шла линия русских окопов. С вершины горы открывался
широкий вид во все стороны. Прямо виднелся расположенный вблизи Дальнего
лагерь японцев, по дороге к городу двигались многочисленные обозы.
Артиллерия бездействовала. Все говорило о малочисленности и слабости врага в
этом районе, который больше готовился к обороне, чем к наступлению.
- Собрать бы кулак полка в два и ударить на Дальний, пока здесь почти
пусто, а железная дорога, за отсутствием паровозов широкой колеи, еще не
действует! - мечтал вслух Кондратенко. - Много шансов, что это предприятие
увенчалось бы большим успехом, а особенно если с моря одновременно на
Дальний ударит и флот.
- Едва ли Стессель на это согласится. Он все же считает, что против нас
направлена вся японская армия, а на севере имеются лишь заслоны.
- Хороши заслоны, коль они разбили такой прекрасный корпус, как Первый
Сибирский! - усмехнулся генерал. - Нам надо здесь рискнуть.
- Для этого необходимо быть смелым человеком, чего о Стесселе сказать
нельзя.
- А Фок?
- Тот и еще хуже! Из упрямства будет против, раз идея наступления
принадлежит вам, а не ему.
- Невесело! Но поедем дальше вдоль фронта, - решил Кондратенко.
Русские окопы шли не оплошной линией, а были расположены по
возвышенностям. Промежутки между ними простреливались ружейным огнем.
Батареи, в отличие от Цзинджоу, все стояли на закрытых позициях. Впереди
находились лишь наблюдательные пункты. Вскоре Кондратенко подъехал к одному
из них. Навстречу генералу вышел Алн-Ага Шахлинский.
- Много перед вами японцев, капитан? - спросил Кондратенко.
- Почти что вовсе нет. За неделю я видел не больше двух рот. Из
артиллерии пока обнаружено только две горных пушки за тем хребтом, - доложил
командир батареи.
- Как вы думаете, могло бы иметь успех наше наступление в этом районе? -
спросил генерал.
- На этом участке - вполне! Мы вышли бы в тыл горы Хунисан и заставили бы
японцев ее очистить, но генерал Фок будет против этого: он даже стрелять мне
запрещает, считая это ненужной затеей, - жаловался капитан.
Кондратенко переглянулся со своим начальником штаба. Простившись с
капитаном, он свернул в тыл и поехал по направлению видневшейся вдали группы
Стесселя. По дороге, около довольно большого резервного лагеря, Звонарева
окликнули. Задержав лошадь, прапорщик оглянулся и увидел Стаха Енджеевского.
- Каким ветром вас сюда занесло? - поздоровался он с Звонаревым.
В серо-зеленом костюме, в серых парусиновых сапогах, поручик почти совсем
сливался с окружающей природой. Кондратенко тотчас обратил на это внимание.
- У вас прекрасно подобран цвет вашей одежды. Откуда вы достали такую
материю?
- Были обычного цвета брюки и гимнастерка, а китайцы-портные перекрасили
их в защитный цвет, - пояснил поручик.
- Какая это часть? - опросил генерал.
- Охотничья команда Четырнадцатого полка.
- Если бы вам предложили пошарить у японцев в тылу и обойти справа
Хунисан, вы не возражали бы?
- Я об этом давно мечтаю и не раз докладывал своему командиру, но
безрезультатно. Японцев перед нами так мало, что можно рискнуть и
потревожить их!
- Ваша фамилия?
- Поручик Енджеевский.
- Рад с вами лично познакомиться! Отлично помню вашу телеграмму из-под
Цзинджоу. Благодаря ей мне удалось уговорить Стесселя не отступать сразу в
Артур, а задержаться на этом перевале. Ваше начальство вас, насколько я
знаю, не особенно жалует. Хотите перейти в мою дивизию?
- Только вместе с моими охотниками.
- Прекрасный ответ для офицера! К сожалению, целиком всю вашу команду не
переведешь в другой полк.
Когда Кондратенко и его спутники вернулись к группе Стесселя, они застали
его сидящим за пулеметом. Несколько офицеров, собравшись вокруг генерала,
усиленно щелкали фотографическими аппаратами.
Вставив пулеметную ленту, Стессель нажал на спуск, и пулемет затрещал.
Генерал прошелся очередью по кустам гаоляна, но лента заклинилась.
- Можно заложить другую ленту, - услужливо предложил командир
Четырнадцатого полка полковник Савицкий.
Стрелки бросились было к пулемету с новой лентой, но подъехавший
Кондратенко отвлек внимание Стесселя, указав ему на частые заклинения
патронов.
- На это нужно обратить самое серьезное внимание. Во время отбития штурма
пулеметы незаменимы, а каждое заклинение отнимает массу драгоценного
времени.
- Да, да. Это безобразие! - согласился Стессель. - В Артуре прикажу
Белому специально заняться этим вопросом. - И генерал, разминая затекшие
ноги, встал с пулеметного седла.
- Готова фотография: генерал Стессель на передовых позициях самолично
стреляет по наступающим японцам, - шепнул на ухо Звонареву знакомый офицер.
Фок подъехал к Кондратенко.
- Любовались видами, Роман Исидорович, и критиковали передовые позиции
моего участка, а заодно перемывали косточки и мне? - елейным тоном спросил
он.
- Сплетнями на занимаюсь, а позиции действительно осмотрел и нашел их в
плохом состоянии, - громко ответил Кондратенко.
- На участке Семенова, где расположены полки вашей дивизии, и таких
окопов нет, там просто ряд заячьих нор, в которых не только под
артиллерийским, но и под ружейным огнем долго не усидишь.
- Это происходит потому, что вы захватываете для своей дивизии все
материалы, которые я направляю из Артура к Семенову.
- Опять вы что-то не поделили, господа? - с раздражением проговорил
подъехавший Стессель. - Если бы вы знали, как это мне надоело! Из-за каждого
пустяка поднимаются бесконечные ссоры!
Фок и Кондратенко молча выслушали это замечание.
- Какой леший влезет на наши позиции! Сплошные обрывы и голые скалы.
Природная их сила так велика, что тратить много средств и материалов на их
укрепление нет смысла. Никакие японцы никогда их не возьмут! - продолжал
ораторствовать Стессель.
- Я с этим вполне согласен, - не замедлил поддакнуть Фок. - Зато генерал
Кондратенко, как всегда и везде, имеет по этому вопросу свое "особое"
мнение! Инженерская школа все же сказывается в нем...
- Инженеры много мудрят, еще больше крадут, но со мной не пошутишь, я им
потачки не дам! - проговорил Стессель.
- Ваше превосходительство, не угодно ли вам перекусить? - расплылся в
широчайшей улыбке полковник Савицкий, начальник объезжаемого участка
обороны.
Стессель охотно согласился.
В большой палатке Красного Креста был накрыт стол. Толстый Савицкий,
отдуваясь, занял хозяйское место во главе стола, усадив около себя Стесселя
и Фока. Солдаты начали обносить обедающих закусками, застучали ножи,
зазвенели рюмки.
Разговор с каждой минутой делался громче и оживленнее, начались тосты за
начальствующих лиц, и обед принял характер обычной офицерской попойки.
Незаметно подошел вечер. Звонарев с Гантимуровым вышли на воздух.
Вскоре из палатки вышел Кондратенко.
- Пора двигаться и дальше, а то боюсь тут застрять на ночь! Можно еще
сегодня добраться до штаба Семенова, а завтра вернуться в Артур. Мы домой и
верхом доедем, тут ведь недалеко.
Но Стесселю тоже надоело сидеть за столом, и он решил ехать.
- Господа! Довольно лоботрясничать! - обратился он к обедающим. - Едем
дальше! Хозяину спасибо за хлеб-соль! Прикажите подать лошадей.
Вскоре значительно поредевшая кавалькада двинулась дальше. Стессель ехал
не спеша. Благодушно настроенный после обеда, он милостиво здоровался со
встречными офицерами и расспрашивал их о житье на позициях.
Кондратенко поднял разговор о возможности наступления на Дальний.
- Опять у вас новая идея появилась, Роман Исидорович! Вашей фантазии
