поднимаясь. На Звонарева выбежал из темноты маленький человек в белом -
по-видимому, в нижнем белье. Он быстро вскинул руки и выстрелил. Денисов
мгновенно ткнул японца штыком, и тот с криком повалился на землю.
Еще два-три выстрела, и на батарее было все кончено, но справа и слева
раздалась частая ружейная трескотня, послышался лошадиный топот. Звонарев с
солдатами поспешил к орудиям.
- Вынимай замки! - скомандовал он стрелкам.
Вскоре все четыре замка были сняты с орудий, стрелки камнями сбивали с
пушек прицельные мушки, вынимали прицелы и всячески старались привести
орудия в негодность.
Со всех сторон шла усиленная ружейная перестрелка, прерываемая гулом
пушечных выстрелов.
- Ваше благородие, пора назад! - подбежал Денисов. - Евстахий Казимирович
до себя кличут, свистки ихние слыхать.
- Потери у нас есть? - спросил Звонарев.
- Гриднев убит да двоих легко поцарапало - вот и все, - доложил Денисов.
Все кинулись по тропинке на гору, прапорщик с Чертовским остались в
хвосте. Идти пришлось по тому же гаоляну, по которому шли раньше, но теперь
он вдоль и поперек простреливался ружейным огнем. Сквозь заросли гаоляна
вспыхивали огоньки ружейных выстрелов, вскрикивали и валились на землю
раненые.
Отряд Звонарева таял с каждой минутой, число раненых увеличивалось, а с
этим и увеличивались трудности продвижения в густом гаоляне. Кое-как с
трудом добрались до хребта, на котором были расположены русские окопы, но
они оказались уже заняты японцами. Перестрелка шла далеко внизу у реки
Лунвантань, около которой ранее были расположены резервы Семенова. Стало
очевидным, что отряд был отброшен за реку. В суматохе боя связь с
Енджеевским была утеряна. Звонареву пришлось принимать решение на свой страх
и риск,
Собрав своих людей в небольшой укрытой лощинке, прапорщик подозвал к себе
Денисова, Чертовского и еще нескольких стрелков и начал с ними советоваться,
что делать дальше.
- Ума не приложим, как могло случиться, что японец сбил наш полк с
позиции, - недоумевали солдаты, - не иначе, ему сообщили о нашем
наступлении.
- Давайте лучше раскинем мозгами, как теперь нам добраться до своих, -
остановил солдат Звонарев.
После обсуждения решили небольшими группами пробираться к реке. Одна из
стрелков знал, где находится брод, другие брались провести к нему отряд.
Осторожно, под прикрытием темноты, удалось незамеченными пробраться в
прибрежные камыши к нужному месту.
Кое-как, часто останавливаясь и прислушиваясь, охотники добрались до
речки и спрятались в прибрежных камышах. За рекой шел бой, слышалась
ружейная стрельба и орудийная канонада.
Дождавшись рассвета, Звонарев с отрядом вышел наконец в расположение
русских войск и вскоре, весь мокрый и грязный, был уже в штабе Кондратенко.
- Умойтесь, почиститесь, поешьте и приходите сюда опять, - распорядился
генерал, выслушав его рапорт о вылазке. - Я, отправлю вас на Семафорную гору
для связи с моряками. После артиллерийской подготовки Двадцать пятый и
Двадцать шестой полки перейдут в наступление.
- Слушаюсь! - отозвался прапорщик и вышел.
- Что здесь произошло ночью? - спросил Звонарев у адъютанта
Четырнадцатого полка.
- Произошло то, чего меньше всего можно было ожидать. Когда Двадцать
шестой полк двинулся за охотниками и уже взял японские окопы, слева во фланг
и тыл ударили два японских полка, смяли его, отбросили на первоначальные
позиции и на его плечах ворвались в них, едва не захватив при этом нашу
артиллерию. Японское наступление удалось задержать контратакой Двадцать
пятого полка уже на этом берегу реки Лунвантань. Очевидно, японцы были
прекрасно осведомлены о нашем наступлении и отлично рассчитали свой удар
Кроме того, Четвертая дивизия пальцем не пошевелила, чтобы нам помочь. На
все просьбы Фок ответил категорическим отказом. Вызванный Кондратенко из
Артура Двадцать седьмой полк с дороги был возвращен Стесселем обратно.
Результат: мы сидим на восточном берегу Лунвантаньской долины и собираемся
атаковать противника после артиллерийской подготовки с суши и с моря с целью
вернуть свои прежние окопы. Но что из этой затеи выйдет, сейчас сказать
трудно, - сообщил адъютант, пока Звонарев приводил себя в порядок.
- Где Енджеевский? - вспомнил прапорщик.
- Дважды ранен и находится на перевязочном пункте.
- Да ну! Тяжело? - заволновался Звонарев.
- По-видимому, не особенно, так как все время а сознании. Справлялся о
вас.
В это время к штабу подъехал Фок в сопровождении Сахарова.
- К сожалению, Роман Исидорович, вас нельзя поздравить с успехами, -
ехидно проговорил Фок, здороваясь с Кондратенко.
- В значительной степени своими неудачами я обязан вам, ваше
превосходительство, - резко ответил Кондратенко.
- Вот уж, что называется, с больной головы да на здоровую! - воскликнул
Фок. - Я ли вас не предупреждал против этой авантюры! Но вы меня и слушать
не хотели.
- Можно подумать, что ваше превосходительство объявило о своем
нейтралитете в этом бою.
- Думать, конечно, можно что угодно, но говорить подобные вещи не
разрешается даже вашему превосходительству! Да чего, впрочем, можно ждать от
незадачливого полководца, только что потерпевшего поражение. Имею честь
кланяться!
- Редкая сволочь! - пробормотал ему вслед Кондратенко. - Евгений
Николаевич, для восстановления положения на фронте мы должны рассчитывать
только на свои силы, - обернулся генерал к своему начальнику штаба.
- И на помощь флота, - напомнил Науменко.
- Да, куда девался Звонарев? - вспомнил Кондратенко.
- Здесь, ваше превосходительство! - отозвался прапорщик.
- Привели себя в порядок? Поезжайте поскорее на Семафорную гору и
установите связь с флотом. Как только подойдут суда, попросите немедленно
открыть огонь по долине. О начале общей атаки мы вас предупредим, -
распорядился генерал.
Звонарев велел подать себе лошадь и, наскоро проглотив стакан чаю,
поскакал к морю. По дороге, проезжая мимо перевязочного пункта, он справился
о Енджеевском.
- Я здесь! - отозвался сам поручик.
Он лежал под кустами, весь забинтованный, но бодрый.
- Как ваше самочувствие? - спросил прапорщик.
- Довольно хорошее, хотя сильно ноет левое плечо и прострелена нога, -
отозвался Стах. - Что с вами-то приключилось? Я вас и не думал уже видеть в
живых.
Звонарев в двух словах рассказал о себе.
- В общем, дело обернулось скверно. Мы тоже попали чуть не в окружение и
едва выбрались. Откуда японцы взялись, ума не приложу! Еще днем никого не
было видно, - сокрушался Стах.
- Сейчас подойдут наши суда, и после обстрела с моря мы пойдем в
контратаку, - сообщил Звонарев.
- Боюсь, как бы нам не помешала опять дивизия Фока! - заметил Стах. -
Ночью они вели себя предательски: артиллерия молчала, а полки только делали
вид, что стреляют.
- Таков был приказ Фока.
- Расстрелять надо этого предателя и подлеца. Под Цзинджоу он предал
Пятый полк, а сейчас нас, - обозлено сказал Енджеевский.
Попрощавшись с ним, Звонарев поехал дальше. Вскоре он уже был на берегу
моря. Оглядев горизонт, прапорщик увидел приближавшиеся со стороны Артура
корабли. Впереди шли шесть миноносцев, затем крейсера "Паллада", "Диана",
"Баян" и "Новик". Шествие замыкал броненосец "Полтава". Ближе к берегу на
траверзе "Баяна" держались канонерки "Отважный" и "Гремящий". "Полтава" и
крейсера остановились, немного не доходя до бухты Лунвантань, а миноносцы и
канонерки вошли в самую бухту.
Как только они стали на якорь, с "Отважного" отчалила шлюпка, и вскоре на
берег высадился мичман, посланный для связи с сухопутными частями. Звонарев
подъехал к нему и слез с лошади. Поздоровавшись, они стали подниматься на
Семафорную гору, где была установлена сигнальная мачта и находился морской
пост. Звонарев в бинокль начал рассматривать Лунвантаньскую долину, в
восточной части которой скапливались русские резервы. Японцы с больших
дистанций вели по ним редкую артиллерийскую стрельбу. В западной части,
густо поросшей гаоляном, почти ничего не было видно, только местами
виднелись светлые полоски наскоро сооруженных японцами окопов.
- По всему гаоляну, ваше благородие, японцев полно, - сообщил матрос,
бывший на посту за старшего.
- Не мешало бы связаться с полевыми батареями, пусть они их обстреляют, -
высказал мысль Звонарев.
- Артиллеристы вон за теми камушками устроили себе пункт, - указали влево
матросы.
Мичман с прапорщиком направились туда и вскоре увидели полковника
Мехмапдарова с несколькими офицерами. Звонарев представился ему и сообщил о
возложенных на них обязанностях.
Полковник тотчас открыл огонь по гаоляну, а через десять минут все
миноносцы и канонерки начали обстрел гаоляна, и японцы стали торопливо
выскакивать оттуда. Полевые батареи били по ним шрапнелью, и скоро вся
долина заволоклась дымом разрывов и пылью поднятой земли. Сегментные снаряды
моряков хорошо ложились во фланг японцам. Противник панически бежал по всему
фронту, и русские стрелковые цепи перешли в наступление. Но тут ожила ранее
молчавшая артиллерия противника, обрушившаяся и на стрелковые цепи и на
Семафорную гору Несколько снарядов разорвалось около группы Мехмандарова,
сам полковник был легко ранен, рядом с ним убило двух артиллеристов и ранило
одного из матросов. Мичман с Звонаревым поспешили перебраться к сигнальной
мачте, но и здесь вскоре начали падать снаряды.
- Поднять сигнал: судам отыскивать японские батареи, обстреливать их, -
распорядился мичман от имени сухопутного начальства.
На мачте взвилось несколько флагов. Едва на кораблях был принят этот
сигнал, как прямым попаданием снаряда сигнальная мачта - была снесена почти
до самого основания, связь с судами оборвалась.
- Нам здесь делать больше нечего, - решил мичман.
Матросы усиленно засигналили флагами, и вскоре с "Отважного" отвалила
шлюпка. Приняв Звонарева и мичмана, шлюпка стрелой полетела назад. Как
только она подошла к канонерке, мичман кошкой взлетел на палубу по
веревочному трапу. Звонарев последовал за ним Мичман быстро объяснил своему
командиру обстановку на суше. Лазарев отдал нужные приказания, и на мачте
взвилась новая комбинация флагов, разобрав которую, все корабли начали
стрелять по самому хребту, простреливая его продольным огнем. В ответ
японские батареи принялись громить русские цепи.
- Необходимо подавить японские батареи! - заволновался Звонарев.
- Как же мы их подавим, если их ниоткуда не видать? - отвечали ему
моряки.
- Надо пройти дальше вперед по берегу, чтобы были видны все тылы, -
советовал прапорщик.
- Лучше бы вы, Сергей Владимирович, сами съездили на "Баян" и доложили
обо всем командиру отряда крейсеров капитану первого ранга Рейценштейну, -
посоветовал Лазарев
Звонарев попросил доставить его на флагманский корабль. Капитан тотчас
приказал спустить на воду паровой катер и сообщить сигналами о прибытии
офицера с берега
Минут через двадцать Звонарев уже поспешно подымался на палубу "Баяна".
На мостике, куда провели Звонарева, находились командир "Баяна" Вирен,
капитан первого ранга Рейценштейн, Сойманов и еще два-три незнакомых
офицера. Сойманов представил прапорщика своему начальству. Его попросили
наметить сперва на карте, куда следует стрелять, а затем указать цели на
берегу. Звонареву трудно было сразу разобраться в развернувшейся перед ним
картине, но помогла японская артиллерия, которая стала усиленно обстреливать
передовые окопы Двадцать пятого полка и обнаружила себя блеском выстрелов и
