Сахаров.
- Чертовски! Скорей бы эта проклятая война кончилась, сейчас же выйду в
отставку и уеду куда-нибудь подальше.
- Если не секрет, то куда же вы собираетесь уехать?
- За границу! В Южную Германию. Мы, Фоки, родом из Тюрингии. Хотелось бы
приобрести там дачку и пожить до конца дней на покое у себя в родном
фатерланде.
- Вы заслужили полное право на спокойную старость.
- В России не умеют ценить по заслугам людей! Стессель моложе меня на
семь лет, а уже метит в полные генералы, я же дальше не пойду и через год
буду уволен со службы по возрастному цензу.
- Вам самим следует уже сейчас позаботиться о своей старости.
- Не от меня это зависит.
- От вас, ваше превосходительство! Войну надо кончать поскорее, ибо она в
тягость русскому народу. Может быть, я пессимист, но как-то мало верю в
освобождение Артура, - вздохнул Сахаров.
- Так вы считаете, что чем Артур скорее будет занят японцами, тем лучше
для русских?
- Не совсем так, ваше превосходительство, но коль скоро ему суждено
пасть, пусть это совершится поскорее; меньше будет человеческих жертв.
- Да, капитан, вы правы: упорное сопротивление на передовых позициях
совершенно излишне, чего не хочет понять Кондратенко. Только зря проливают
солдатскую кровушку.
- По-видимому, он надеется на благоприятный исход войны.
- Не такой он дурак! Просто хочет прослыть артурским героем.
- Надеюсь, Стессель не разделяет его взглядов?
- Стессель собственного мнения не имеет, это для него слишком сложно.
- Тогда пусть он усвоит мнение вашего превосходительства!
- Вы, Василий Васильевич, человек коммерческий. Хотите услугу за услугу?
Я буду поддерживать у Стесселя ваше мнение об осаде... Мог бы я участвовать
в вашем предприятии?
- Разрешите на ваше имя записать акции шанхайского банка тысяч на десять
- пятнадцать?
- Только, чур! Договора с вами я, конечно, заключать не буду.
- Слово вашего превосходительства дороже денег!
Сахаров оживился и весело замурлыкал что-то себе под нос.
- Много вам платят японцы? - неожиданно обернулся к нему Фок.
- Мне? Японцы? За что? - похолодев от страха, воскликнул Сахаров. -
Шутить изволите, ваше превосходительство! Что же касается этого купца
Тифонтая, то я с трудом выжал из него три процента с чистого дохода...
вообще - купцы народ коммерческий.
- А японцы - дальновидный!
- Вполне согласен с вашим превосходительством.
- Тогда все в порядке, - закончил разговор генерал.
Утром к Фоку явился полковник Дмитриевский с целым ворохом бумаг.
- Прежде всего разрешите доложить вашему превосходительству, что ваше
распоряжение о снятии с позиций Четырнадцатого полка выполнено только
наполовину: стрелки ушли, но разбирать блиндажи и укрытия генерал
Кондратенко не разрешил.
- Савицкому надо было не спрашивать разрешения у Кондратенко, а точно
выполнить мое приказание. Объявите ему выговор в приказе по дивизии.
- Генерал Кондратенко под угрозой ареста приказал все оставить на месте.
Кроме того, в расположении Четырнадцатого полка появилась не то холера, не
то дизентерия. В охотничьей команде сразу заболело двадцать человек,
некоторые тяжело. Ввиду этого полковой врач, во избежание распространения
заразы, не рекомендовал что-либо уносить с бывшего участка полка.
- Это другое дело! Пусть себе там Кондратенко на здоровье возится с
эпидемией, мы вовремя убираемся отсюда.
Вскоре приехал Савицкий и стал оправдываться в невыполнении приказа
начальника дивизии. Фок дал ему выговориться и затем спросил:
- Правда, что у вас обнаружилась холера?
- В охотничьей команде поручика Енджеевского. Я, кстати, откомандировал
его в распоряжение Кондратенко.
- Это тот умник, который уверял под Цзинджоу, что японцы уходят на север
и в нарушение подчиненности, помимо меня, прямо донес об этом Стесселю и
почему-то Кондратенко?
- Он самый, ваше превосходительство. Я с удовольствием бы и совсем
избавился от его присутствия в полку.
- Подайте рапорт по команде. Я поддержу ваше ходатайство перед
начальником района. Заодно пусть он забирает с собой всех этих холериков и
разводит заразу в Седьмой дивизии.
- Слушаюсь! Сам Енджеевский тоже является нравственной заразой для всего
полка - нигилист и критикан!
- Тем больше оснований от него избавиться! Посмотрим, как Кондратенко
справится со своей затеей, - злорадно проговорил Фок.
- Ваше превосходительство! - доложил генералу вошедший Ирман. - По
просьбе генерала Кондратенко я оставил на месте две правофланговые батареи.
- Совершенно напрасно! Немедленно снимите их, они мне нужны на левом
фланге завтра к утру.
- Но там и так уже имеется три батареи, а у Хунисана почти нет
артиллерии. Там намечается наступление Двадцать шестого полка, и без
артиллерийской подготовки полк понесет значительные потери...
- До Седьмой дивизии, с ее умником Кондратенко, мне нет дела! К вам она
тоже не имеет никакого отношения, и вам незачем о ней беспокоиться.
Ирман в волнении поднялся во весь рост перед Фоком и задыхающимся голосом
проговорил:
- Вашего распоряжения по долгу службы и чести своего мундира я исполнить
не могу. Прошу освободить меня от командования бригадой!
Фок с удивлением смотрел на своего всегда дисциплинированного и
выдержанного начальника артиллерии. В таком состоянии он его еще никогда не
видел.
- Какой же вы горячка, Владимир Александрович! Как будто вы не совсем
лишены нашей спокойной и уравновешенной германской крови. Из-за пустяков
пыль поднимаете!
- Человеческие жизни для меня никогда не были пустяками.
- Я вас, полковник, больше не задерживаю, - вновь повысил голос Фок. -
Если вы больны, подавайте рапорт и уезжайте в Артур, но дальнейших
препирательств по поводу отданного мною приказа я не потерплю.
Ирман повернулся по-уставному и, щелкнув шпорами, вышел. Выйдя от
начальника дивизии, Ирман быстро написал рапорт о болезни и подробное письмо
Кондратенко. Письмо он вручил Али-Ага Шахлинскому и приказал ему тотчас же
ехать к генералу.
- От вас многое зависит, Али-Ага, - напутствовал капитана Ирман.
- Не беспокойтесь, Владимир Александрович. АлиАга еще никогда никого не
подводил и не предавал в жизни. Если Фок задумал подвести Седьмую дивизию
под удар японцев, то это ему не удастся. Приложу все силы, чтобы расстроить
его козни и помочь генералу Кондратенко. - И, вскочив на коня, Шахлинский
широким галопом поскакал по дороге.
Глава седьмая
Звонарев вместе с Кондратенко обходил линию окопов, которые должен был
занять Двадцать шестой Восточносибирский стрелковый полк. Генерал осматривал
мелкие окопчики с небольшим земляным бруствером, едва прикрывавшим сидящего
на дне человека.
- Надо удивляться ничтожности потерь в Четырнадцатом полку при таком
отвратительном устройстве окопов, - раздраженно сказал он.
- Японец тут совсем не стреляет, можно хоть на бруствере сидеть, ваше
превосходительство, - доложил Денисов, оказавшийся в числе "заболевших
холерой и внезапно поправившихся" охотников.
- Очевидно, здесь никого нет, кроме редких цепей для наблюдения за нами,
- окончательно решил Кондратенко. - Пока займемся улучшением позиции и
подготовкой к глубокому поиску в тыл, который может привести и к прорыву
всего японского расположения.
- Если только Фок и Стессель, не помешают, - вставил Семенов.
- Наверное, помешают, - добавил Енджеевский. - Наш начальник дивизии из
кожи вылезет, чтобы напакостить вам.
Около полудня стремительно прискакал Али-Ага Шахлинский с письмом от
Ирмана.
Ознакомившись с содержанием письма, генерал сделался мрачным.
- Батареям уже передано приказание об уходе? - спросил он у капитана.
- Никак нет, но от вас я еду к ним.
- Попросите обоих командиров батарей ко мне. Я лично побеседую с ними.
Пока что надо хотя бы до вечера задержать здесь батареи, а затем я попрошу
вас, Сергей Владимирович, махнуть отсюда прямо в Артур к Стесселю, - часа
через два с половиной вы будете там. Я прошу его немедленно выслать мне из
крепости пятидесятисемимиллиметровую ездящую батарею, батарею
семидесятипятимиллиметровую китайских пушек и хотя бы взвод шестидюймовых
полевых мортир, - всего двенадцать орудий и две мортиры. С этими силами я
еще смогу обойтись. Только большая просьба, Сергей Владимирович: по дороге
не мешкать. Сейчас десять утра, к завтрашнему утру батареи должны быть
здесь.
Звонарев немедленно велел седлать себе лошадь.
- Моряков я прошу одновременно выслать канонерки и миноносцы к бухте
Лунвантань. Пусть обстреляют берег с севера от Семафорной горы, - добавил
Кондратенко, вручая прапорщику пакет.
Звонарев без особых приключений добрался до Артура и прямо с дороги
направился с докладом к Стесселю.
Генерал был удивлен его появлением.
- Что там стряслось, что вас погнали с позиций прямиком в Артур? -
спросил он у Звонарева.
- Когда я уезжал, все было благополучно, за исключением некоторых
разногласий между генералами Фоком и Кондратенко.
- Опять началась генеральская грызня, - раздраженно проговорил Стессель
и, разорвав пакет, стал читать донесение. - Я приказал Фоку убрать полк, а
не батареи, кроме того, смена намечалась на завтрашний день, а не на
сегодня. Тут уже, очевидно, Роман Исидорович, как всегда, поторопился. Что
за человек! Ни минуты не может посидеть спокойно! - все больше раздражался
Стессель. - Просимые им батареи я, конечно, вышлю, если они в Артуре. Вернее
же, они стоят в резерве за дивизией Фока. Мортиры здесь - сейчас прикажу
Василию Федоровичу их сегодня же двинуть на позиции. Вы и отвезете это
приказание в Управление артиллерии.
- Генерал Кондратенко хотел, кроме того, просить помощи у флота, -
доложил Звонарев.
- Есть и для них пакет?
- Так точно!
- Дайте его сюда, - приказал генерал и тут же вскрыл пакет.
- "Прошу оказать содействие моему наступлению на Дальний", - начал читать
Стессель. - Какое это еще наступление? Кто его разрешил? - набросился он на
Звонарева. - Желательно в этой операции не меньше трехпяти судов подвижной
береговой обороны, канонерок или крейсеров, при одновременном ударе всем
броненосным отрядом на Дальний с моря". Да тут намечается целая большая
операция с участием всего нашего флота и без моего ведома и согласия! Я
решительно запрещаю предпринимать что бы то ни было до моего разрешения!
Письмо, адресованное Витгефту, я задержу у себя впредь до объяснения
Кондратенко. Пока отправляйтесь к Белому и от моего имени прикажите выслать
на передовые позиции взвод шестидюймовых мортир, - распорядился генерал. -
Вы когда возвращаетесь обратно?
- Генерал Кондратенко приказал мне остаться в Артуре и продолжать работу
на сухопутном фронте.
- Кого же мне послать к Кондратенко? Гантимуров здесь? - спросил Стессель
у молчаливо наблюдавшего за происходящим Рекса.
- Еще не вернулся, ваше превосходительство.
- Придется послать Водягу. Можете идти, господин прапорщик, - отпустил
генерал Звонарева.
В Управлении артиллерии раздавались сильный шум и крики, когда туда
явился Звонарев. Еще издали он узнал могучий бас Борейко.
- Не соглашался и не соглашусь! - кричал поручик, стоя перед заведующим
хозяйством крепостной артиллерии подполковником Бжозовеким. - Раз на складах
есть приличное обмундирование, давать солдатам всякую рвань нельзя! Они тоже
люди и должны быть одеты и обуты как следует!
- Это обмундирование, первого срока, оно не может быть выдано вам, -
