поскольку газеты пестрели моим именем, а в "Ньюс" меня назвали убийцей
детской няни. Энн Тензер была расстроена, но казалось, сама не знает
из-за чего. Не из-за того, что я выдавал себя за пуговичного коммерсан-
та. И не из-за того, что случилось с ее тетей. Как я понял, она была
огорчена тем, что звонила мне.
Ни один человек, включая и меня, не знаменит настолько, насколько он
считает. Когда в воскресенье утром я нажал на кнопку звонка дома на
Одиннадцатой Западной улице и был впущен Мэри Фолтц, то не заметил ника-
ких признаков того, что наша клиентка видела в газетах мое имя. Когда я
вошел, она сидела за роялем. Закончив музыкальную фразу, она повернулась
ко мне и сказала:
- Доброе утро. Полагаю, у вас есть новости?
- Что-то вроде того, - сказал я, - если вы видели утреннюю газету.
- Видела, но не читала. Я никогда их не читаю.
- Тогда я расскажу вам все вкратце.
Я сел и приступил к рассказу. Когда я дошел до Эллен Тензер и сооб-
щил, что ребенок пробыл у нее около трех месяцев, Люси Вэлдон воскликну-
ла:
- Значит, она - мать!
- Нет. По веским причинам нет.
- Но она знает, кто мать?
- Возможно, знала. По крайней мере, она знала, где и от кого получила
ребенка. Но она не расскажет об этом, потому что мертва.
- Мертва?
Я сообщил ей обстоятельства смерти Эллен Тензер.
- Значит... она была убита?
- Да.
- Но... это ужасно...
- Да. Если полиция еще не знает о том, что я был в ее доме и прочесал
весь дом, включая и погреб, то скоро узнает. Они узнают и о том, что
спустя четырнадцать часов после встречи со мной она была убита. Они за-
хотят узнать имя клиента, фактически потребуют его и, если они его полу-
чат, то вас пригласят в кабинет прокурора, чтобы ответить на его вопро-
сы. Потом они придумают несколько версий. Одной из них, возможно, будет
то, что ребенок не был оставлен в вашем вестибюле, что это выдумка для
объяснения присутствия ребенка в вашем доме, что вы ведете беспорядочный
образ жизни. Ваши друзья будут в шоке. Главное...
- Нет!
- Что "нет"?
- Это не выдумка
- Но не плохая версия. Я знавал и хуже. Главное, если мы назовем имя
клиентки, вам причинят беспокойство.
- Подождите минутку.
Она нахмурилась. Я ждал больше минуты, пока она обдумывала все. Нако-
нец сказала:
- Вы считаете, что эта женщина была убита из-за... того, что вы пое-
хали к ней? Вы ведь это имели в виду?
Я покачал головой: '
- Было сказано совсем не так. Она была убита, возможно, потому, что
кто-то очень не хотел, чтобы она что-нибудь рассказала. Можно предполо-
жить еще и так: если бы расследование о ребенке не было бы начато, она
не была бы убита.
- Но этим вы говорите, что я ответственна за убийство?
- Нет, я этого не говорю. Кто бы ни оставил ребенка в вашем доме с
приколотой к одеялу запиской, он должен был предположить, что вы попыта-
етесь выяснить: откуда этот ребенок. Ответственность за убийство падает
на него, и не пытайтесь присвоить ее себе.
Она крепко вцепилась в стул.
- До чего все это мерзко. До чего ужасно. Убийство. Вы сказали, что я
буду вызвана к прокурору.
- Если, миссис Вэлдон, мы назовем имя клиентки.
- Называйте меня Люси.
- Если мы откажемся назвать ваше имя, то, возможно, попадем в беду,
но это наши проблемы. О том, что вы наняли Ниро Вулфа знают только три
человека - ваша служанка, кухарка и адвокат. Кто еще?
- Никто. Я никому не говорила об этом.
- Вы уверены?
- Да.
- Не рассказывали абсолютно никому, даже лучшему другу? Люди болтли-
вы, и если слух о том, что вы наняли Вулфа, дойдет до полиции, это изме-
нит многое. Адвокатам сплетничать не полагается, но многие из них только
этим и занимаются. С вашим адвокатом, служанкой и кухаркой придется
рассчитывать только на везение. И не просите их не болтать, это редко
помогает. Люди чертовски упрямы, и если их попросить о чем-нибудь не
упоминать, то у них появляется нетерпенье. К вам это не относится, пото-
му что вам есть что терять. Вы будете молчать?
- Да. Но что собираетесь делать вы?
- Не знаю. Голова на плечах - у мистера Вулфа. Я только на посылках.
Ближайшая задача - оставить вас в тени, вот почему я пришел. Они еще не
добрались до вас, но нашли тысячи отпечатков в доме Тензер. Я детектив,
и мои отпечатки имеются в их картотеке. Они не так глупы. И могут быть
настолько остроумны, что последуют за мной сюда. Правда, я шел пешком и
удостоверился, что хвоста нет.
Я встал, чтобы уйти, но перед этим сказал:
- Если вы считаете, что мы должны покаяться перед вами, что допустили
это убийство, мы готовы это сделать.
- Это я должна извиниться перед вами, - она встала. - Я была груба,
когда вы были здесь в тот раз. Вы уходите?
- Да. Я выполнил поручение. Если за мной следили, они поджидают меня
на ступеньках, чтобы кое-что узнать.
Но слежки не было. Я вернулся домой за полчаса до прихода Крамера,
который начал жаркий спор, а потом увез меня в тюрьму.
Итак, в понедельник Паркер взял меня на поруки и подвез до 35-ой ули-
цы. Я был рад увидеть, что Вулф не сидел без дела в мое отсутствие. Он
начал еще одну книгу: "Безмолвную весну" Ричарда Кардона. Я подождал,
пока он закончил абзац, закрыл книгу, заложив страницу пальцем, и взгля-
нул на меня.
- Двадцать тысяч, - сказал я ему. - Прокурор хотел назначить пятьде-
сят, так что я котируюсь весьма высоко. Один из сыщиков оказался способ-
ным. Он почти завел меня в тупик расспросами о комбинезоне, но я вывер-
нулся. Не было ни одного упоминания о Сауле, Фреде или Орри, так что они
не напали на их след, и теперь вряд ли нападут. Я подписал девять часов
назад два сомнительных заявления, но они с ними согласились. Если нет
ничего срочного, я пойду наверх и займусь собой. Я вздремнул всего часок
под надзором стоящего рядом полицейского. Как насчет еды? Что у нас на
ленч?
- Мясо в кисло-сладком соусе, свекла и кресс-салат.
Я мог бы перечислить пять достаточно веских причин, по которым мне
следовало бы давным-давно бросить эту работу. Но я мог бы назвать и
шесть весьма значительных, из-за которых я этого не делаю. Хорошенько
поразмыслив, я мог бы определить две, даже три причины, по которым Вулфу
следовало бы меня уволить, и десять, по которым он никогда этого не сде-
лает. Одна из десяти, и вполне веская, та, что не будь меня рядом, Вулф,
возможно, спал бы под мостом и ел объедки Он терпеть не может работать,
по крайней мере, половину зарплаты я получаю за то, что подталкиваю его
к работе - но об этом нельзя говорить.
Однако, если тормошить его как следует, он наверняка спросит, какие у
меня предложения. Поэтому, когда мы вернулись после ленча в кабинет и он
устроился за книгой, я не выдавал своего присутствия даже взглядом. Если
бы я стал досаждать ему, он спросил бы меня о предложениях, и я бы спа-
совал. Никогда я не видел перед собой столь неясную перспективу. Мы вы-
яснили, откуда взялся ребенок, но были в гораздо худшем положении, чем
тогда, когда начинали работу. Что касается имен, адресов и номеров теле-
фонов, то я занимался ими, но ни один из них не стоил выеденного яйца.
Теперь ими располагали полицейские, и наверняка они проверяли их. Прове-
ряли они и Эллен Тензер и версии о ребенке. Все это, я думаю, представ-
лял себе Вулф, пока сидел, погрузившись в книгу. Если полиция навесит
ярлык на убийцу, то Вулф сможет оттолкнуться от этого и найти мать. Но
если они определят не только убийцу, но и мать, Вулфу придется уменьшить
счет клиентки, зато он избавится от множества хлопот.
Итак, я его не тревожил, и он не работал. Во всяком случае, я предпо-
лагал, что он не работает. Но когда без пяти четыре он закрыл книгу, а
затем, оттолкнув кресло, встал, чтобы отправиться на вечернее свидание с
орхидеями, он сказал:
- Мисс Вэлдон сможет быть здесь в шесть часов?
Скорее всего он решил это еще несколько часов назад, возможно, до
ленча, ибо во время чтения он ничего не решает. Он откладывал свое сооб-
щение до последней минуты, ибо он будет не просто работать, ему придется
говорить с женщиной.
- Я узнаю, - сказал я.
- Если не в шесть, тогда в девять. Наша входная дверь, вероятно, под
надзором, так что ей лучше пройти через черный ход.
Он направился к выходу, а я повернулся к телефону.
8
Входить в старинный каменный особняк с черного хода ненамного слож-
нее, чем через парадный. Я привел Люси Вэлдон в кабинет. Когда мы вошли,
Вулф едва кивнул, сжал губы и без всякого энтузиазма наблюдал, как она
села в красное кожаное кресло, поставила сумку и отбросила назад боа из
соболя или из чего-то в этом роде.
- Я уже сказала Арчи, что приношу извинения за то, что немного опоз-
дала.
Это было скверное начало. До сих пор никто из клиентов не называл
Вулфа просто "Ниро" и вряд ли когда-нибудь назовет. А это "Арчи" означа-
ло, что она слишком много себе позволяет, либо я слишком много позволил
себе. Он метнул на меня взгляд, повернулся к ней и перевел дыхание.
- Обращаться за помощью к клиенту - необычная для меня процедура, -
сказал он. - Когда я берусь за работу - это моя работа, но меня вынудили
обстоятельства. Мистер Гудвин вчера утром обрисовал вам ситуацию.
Она кивнула. Покончив с этим вопросом и давая ей понять, что меня
следует называть "мистер Гудвин", он откинулся назад.
- Но, может быть, мистер Гудвин обрисовал ситуацию недостаточно ясно?
Мы в весьма неприятном положении. Хотя мы знаем, откуда к вам попал ре-
бенок, мы в тупике. Это вы понимаете?
- Конечно.
- Если вы все еще надеетесь, откажитесь от этого. Пытаться выяснить
как, откуда, кем был доставлен ребенок к Эллен Тензер, было бы неразум-
но. Это работа для полиции, которая имеет армию обученных людей, вполне
компетентных и обладающих официальными полномочиями, а не для мистера
Гудвина и меня. Полиция уже работает, поскольку происшедшее имеет отно-
шение к убийству. Итак, мы оставляем Эллен Тензер полиции. Ведь не она
положила ребенка в вестибюль.
- Почему вы так решили? - Люси нахмурилась.
- Путем умозаключений. Не она прикалывала записку простой булавкой к
одеялу. Не она заворачивала в него ребенка. Мистер Гудвин нашел в ее до-
ме полный поднос с английскими булавками, но не нашел гектографа. А
именно он использовался, когда записку писали. Вывод не окончательный,
но вполне определенный. Я больше не сомневаюсь, что двадцатого мая Эллен
Тензер вручила кому-то ребенка или в своем доме, или, что более вероят-
но, в заранее обусловленном месте. Может, она звала, а может, и нет, что
его отнесут в ваш вестибюль. Я в этом сомневаюсь. Но ей было слишком
много известно о начале этой истории, поэтому она и была убита.
- Только из-за этого она и была убита?
- Нет. Но было бы неразумно с этим не считаться. Рассмотрим другое
предположение: Эллен Тензер не только не оставляла ребенка в вашем вес-
тибюле, но даже не звала, что от него собираются избавиться подобным об-
разом. Если бы она знала, она не одела бы его в комбинезон. Ей ведь было
известно, что пуговицы уникальны и укажут след.
- Подождите, - Люси Вэлдон собиралась с мыслями. Вулф ждал. Через ми-
нуту она продолжила: - Может быть, Эллен Тензер хотела, чтобы след был?
Вулф покачал головой:
- Нет. В этом случае она бы приняла мистера Гудвина совершенно иначе.
Не то чтобы она не знала о ребенке, она ничего не знала о его предстоя-
щем будущем. А тот, кто оставил ребенка в вашем вестибюле, не настолько
хорошо разбирался в детской одежде, чтобы понять: пуговицы уникальны. Но
мистер Гудвин сразу понял это, и я тоже.
- А я не поняла.
Он взглянул на нее.
- Это касается лично вас, мадам, а не проблемы в целом. Проблема -
мое дело. Но сейчас я должен не только выполнить работу, которую обязал-
ся выполнить, но также должен вместе с мистером Гудвином избежать обви-
