Олег раздумчиво кашлянул.
- Ну давай. Посидеть в покое, действительно, не помешает.
В десятом часу вечера Димыч с Игорем подъехали к известной едва ли не всей
стране лечебнице имени Скворцова-Степанова. Приткнув машину вплотную к
ограде возле запертой на замок неприметной калитки, Игорь неуклюже
выбрался наружу, достал из багажника монтировку и сноровисто сбил замок.
- Ворота, в принципе, не заперты, - объяснил он, - но там -вахтер. И -
дальше вести выйдет.
На территории царила тишина, не нарушаемая ничем, кроме отдаленного шума
автомобилей - приемные часы закончились, основная масса обслуги тоже
разошлась по домам.
- Куда дальше? - спросил Димыч, непроизвольно поглаживая кобуру под
трепаной джинсовой курткой - вместе с раздобытой где-то машиной Игорь
привез и два стареньких пэ-эма.
- Вон тот корпус. Не хватайся за ствол - Туз сказал, никто не помешает.
Массивная дверь, ведущая в отделение, оказалась отпертой. Следующая была
заперта на щеколду, с которой легко справились, выдавив матовое стекло. За
этой дверью, навалившись на стол, заливисто храпел дежурный санитар. Здесь
же, метрах в полутора от стола, находился кабинет дежурного врача - там,
судя по звукам, храпели сразу трое.
- А больше здесь никого ночью и не должно быть, -удовлетворенно сказал
Игорь. - Кроме, понятно дело, пациентов.
Сняв со специального застекленного стенда над головой спящего на посту
санитара все имевшиеся там ключи, он недовольно поморщился - на половине
из них отсутствовали бирки с номерами соответствующих палат.
- Вот блллин... Ну ничего, разберемся.
Николай обнаружился за четвертой от начала коридора дверью -лежал себе
спокойненько, вперив невидящие глаза в потолок. За время пребывания в
лечебнице Петяшин сосед здорово сдал. Морщась от острого запаха мочи,
переполнявшего не шибко просторную палату, Димыч шагнул к кровати вслед за
Игорем.
- Здоров лось, - с неудовольствием пробормотал последний. - Можем и не
дотащить. Давай попробуем разбудить - вдруг-таки прочухается.
Димыч с сомнением покачал головой.
- Если аминазином заглушили, или еще чем подобным, как у нас принято, не
меньше суток будем пробовать. Видишь - он не привязан даже.
- Ну, сутки, не сутки... - С этими словами Игорь добыл из кармана
одноразовый шприц в блистерной упаковке и белую картонную коробочку, в
которой могла бы поместиться ампула -величиною этак с указательный палец.
- А вот сейчас мы его...
Вскрыв коробочку, он сноровисто, единым щелчком, сбил верхушку и вправду
оказавшейся внутри ампулы, разорвал блистер, наполнил ее содержимым шприц.
- Сильнодействующее что-то? - спросил наблюдавший за его манипуляциями
Димыч. - Не много ему будет, ежели так?
- Ничего... Перетяни чем-нибудь повыше локтя, чего стоишь! - Игорь
сощурился и точным движением вогнал иглу во вздувшуюся вену у локтевого
сгиба бревном лежавшего на кровати тела. - Ничего; кашу маслом не
испортишь...
Поршень медленно пошел вниз. Тело Николая немедленно отозвалось краткой
волною дрожи.
- Ага! - радостно, с азартом выдохнул Игорь. - Заработала! - Отбросив
опустевший шприц, он принялся с силой растирать Николаю уши. - Ну,
родной; давай, давай, возвращайся...
Дыхание Николая сделалось глубже, отчетливее. Многократный убийца,
сумевший внушить такой страх перед собою своим подельникам, приходил в
себя прямо-таки на глазах.
- Откуда, - заговорил Димыч, не в силах больше сдержать внезапно
охватившие его подозрения, - такой препарат? Вообще, откуда все -
машина, пистолеты?..
- От верблюда! - зарычал Игорь, не прекращая своего занятия. - Нашел
время, ёб твою мать; помогай лучше давай! Икры, ляжки ему разотри как
следует!
Сбитый с толку внезапным рыком и матом, Димыч повиновался. Около десяти
минут они молча трудились над Николаем, и тот, наконец, отозвался, издав
невразумительный утробный звук - полустон-полукряхтенье.
- Все, хорош!
Подчиняясь команде, Димыч прекратил массаж, а Игорь, оставив уши пациента
в покое, неожиданно хлестнул несчастного Николая по лицу. Вздрогнув, тот
рывком поднялся и сел на кровати.
- Что? Что такое? - слабым голосом спросил Николай. По телу его
пробежала короткая судорога, сделавшийся осмысленным взгляд сфокусировался
на Игоре. - Что вам нужно?
- Все в порядке, сейчас мы тебя отсюда вытащим, - успокаивающе отвечал
Игорь. - Идти можешь?
Николай как-то по-лошадиному встряхнул головой.
- Могу, наверное...
- Тогда - идем. Никто не помешает: в больнице все спят и проснутся не
скоро.
Крепко взяв Николая за предплечье, Игорь с трудом поднял его на ноги, но
Николай, постояв всего несколько секунд, снова сел на кровать. Димыч
непроизвольно хихикнул - лицо Николая стало таким, точно процесс стояния,
да еще с перспективой куда-то идти, вызвал у него приступ непреодолимой
брезгливости.
Игорь коротко, зло покосился на него.
- Ну, что ж ты? Ноги не держат? Идем!
- Зачем? - в тоне искреннего недоумения спросил Николай. -Здесь -
хорошо... Они мне укол сделают, и... - Он сделал паузу, подбирая нужное
выражение. - Я просыпаюсь, - наконец сказал он. - Не тот я, который
здесь, а - другой. Настоящий. Так хорошо, когда я просыпаюсь... - В
голосе его зазвучал кроткий, чуть капризный укор младенца, которому не
хочется пока затевать скандал из-за очередной конфеты. - Зачем вы меня
усыпили? Здесь страшно...
В который уж раз Димыч получил повод восхититься сообразительностью
старшего товарища! Игорь сориентировался на ходу:
- В этом месте... хм-м... бодрствовать - для здоровья вредно. От таких
уколов и концы отдать можно - в обоих смыслах. А мы тебя сейчас в другое,
хорошее место перевезем. И сразу же снова... разбудим. Поехали!
Пожав плечами, Николай с усилием встал.
- Н-ну... хорошо. Поехали.
70.
- Слушай! Что тебе все время покоя не дает? - с легким раздражением
спросил Петяша, приплюсовав к своей пуле шесть очков. - Это - уже и не
игра получается...
Весь вечер Олег изо всех сил старался вести себя так, будто ничего
особенного не произошло, однако не шибко-то в этом преуспел. Вот сейчас:
не смог верно посчитать масть, в результате чего и подцепил - да на
третьем-то распасе! -длиннющий, на семь взяток, "паровоз". Мало этого!
Противу обыкновенного, сегодня такая крупномасштабная лажа даже не
расстраивала...
- Да нет, ничего, - соврал он. - Колено, разве что... Н-ноет, тв-варь...
Петяша покачал головой.
- Не ноет у тебя никакое колено; хрен знает, почему - но я в этом
уверен. Это, наверное, я - твоим клубменам не ко двору пришелся, и они
тебе... э... общественного порицания вставили. Точно?
Олег поднял взгляд от своих, внахлест сложенных, семи взяток. Да, конечно,
знакомился он с Петяшей, имея вполне определенное поручение: установить
контакт с многообещающим объектом, то, сё... Он-то с самого начала твердо
знал, что не справится, не для него подобная работа, однако клуб
представлял собою единственную надежду на хоть сколько-нибудь приличное
будущее. А в последний месяц все клубное начальство в один голос принялось
твердить, что объект "в некотором смысле" активизировался, что объект
крайне опасен, что "нельзя исключать вероятность активных действий объекта
во вред клуба"... И за всеми этими словами лежал страх. Целые пласты
страха. Непрошибаемого; хоть топор вешай... А объект - вот он, совершенно
обыкновенный человек, дружок Олегов, Петяша. Сидит, с видимым
удовольствием пишет пулю и, вдобавок, еще комплексует: чего там, в клубе,
не так сказал...
Не может быть, чтобы этот человек через минуту, час, день взял и
хладнокровно, как сейчас стряхивает пепел сигареты, уничтожил его, Олега
Новикова, и прочих членов клуба, явно показавшихся ему симпатичными!
- Что, перерыв? - спросила Катя, аккуратно складывая свои три взятки
стопочкой. - Тогда - я сейчас.
Она покинула кухню. И Олег решился:
- Знаешь... Поговорить бы надо.
Он указал глазами в том направлении, куда удалилась Катя.
- Дык - без проблем, - слегка настороженно ответил Петяша. - Давай в
комнату перебазируемся.
Прихватив со стола одну из пепельниц, он первым двинулся к дверям; в
прихожей мимоходом сказал в сторону двери уборной:
- Кать, нам побеседовать надо. Кофе сваришь?
Под утвердительное хмыканье, последовавшее в ответ, он прошел в комнату,
пропустил за собою Олега, плотно притворил дверь и надежно устроился за
столом.
- Ну?
Олег помолчал. Такие - с выяснением отношений и объяснением
причинно-следственных связей - разговоры никогда толком не удавались ему.
А, может, вообще плюнуть на все и не затевать никаких авантюр? - подумал
он.
Но тут же вспомнился отец - высокий, пожилой мужик, с малолетства
державший сына в строгости и еще не знавший о том, что сын не
сегодня-завтра потеряет работу; вспомнилась младшая сестра, уже около трех
лет исполнявшая обязанности хозяйки дома...
Нет, надо рисковать. Иначе - перспектив никаких. А в качестве посредника
между Петяшей и клубом я...
- Во-первых, - заговорил он, - зря ты комплексуешь. Не знаю, какого
бреда ты им наговорил, но могу спорить: они тебе аплодировали и пили за
твое здоровье. И делали это со всем возможным усердием...
Сделав несколько шагов к выходу из палаты, Николай вдруг остановился и
уставился на Димыча, которого до сего момента, видимо, не замечал.
- Я знаю тебя! - неожиданно истерически, едва ли не на крике, заговорил
он. - Ты - тот, что прислуживает Страшному, преследующему меня во сне!
Не хочу; не пойду...
В уголке его рта показалась тягучая капля слюны.
Игорь остановился в замешательстве. Димыч понял, что пришла пора
действовать ему, и действовать нужно быстро. Сделав шаг к Николаю, он
осторожно, словно успокаивая напуганного ребенка, забормотал:
- Не бойся. Страшного нет в этом сне. Он сам спит сейчас. Я пришел не по
его приказу; я пришел помочь тебе избавиться от него. Ты поговоришь со
мной, чтобы перестать бояться, чтобы убедиться в моей искренности?
Взгляд Николая сделался почти разумен. Он отер с губ слюну и нерешительно
- очевидно, не мог с ходу довериться приспешнику загадочного Страшного,
однако ж очень хотел верить в близкую возможность избавления от этого
Страшного - кивнул.
- Не затягивай, - тихонько процедил Игорь.
Однако Димыч уже чувствовал, что теперь успех акции зависит не от Игоря, а
только лишь от него. Как можно мягче положил он руку на плечо Николая:
- Помнишь Флейшмана? Георгия Моисеевича? Он должен был часто... сниться
тебе.
Николай кивнул.
- Он умер, ты знаешь об этом?
Снова - кивок.
- Отчего ты не... не подпитывал его, пока бодрствовал? Отчего позволил
ему умереть?
Николай задрожал.
- Было страшно. И сейчас страшно. Если я воспользуюсь силой, Страшный
услышит и придет за мной. Может, он уже идет; я не могу следить без
силы... Разбудите меня скорее, пожалуйста! Я не хочу больше говорить;
может быть, вы хотите выдать меня Страшному...
- Успокойся, - вклинился в беседу Игорь, очевидно, понявший, что иного
выхода нет, что Димыч не успокоится, пока не вызнает все6 что ему
требуется. - Это же все - только сон. Какая разница, о чем и с кем ты
разговариваешь во сне?
Димыч с досадой отметил, что логика в Игоревых построениях малость
подгуляла. Ежели этот Страшный страшен для Николая главным образом "во
сне", то трепаться - "во сне" же - с прислужниками означенного Страшного
как раз не стоило бы...
Но на Николая Игоревы слова почему-то подействовали - ему стало заметно
спокойнее.
- К тому же, хоть ты и считаешь меня прислужником Страшного, я ничего не
знаю о нем, - заговорил Димыч. - Расскажи, кто он? Что он такое? Почему
преследует тебя?
Николай вновь задрожал.
- Страшный питается силой, - ответил он. - Я разбудил его, и он чуть не
сожрал меня. Я тогда не знал еще, что все это, - рука его описала
плавный, широкий полукруг, точно указывая разом на весь окружающий мир, -
сон. Спасаясь от Страшного, я проснулся впервые, и узнал.
Питается силой...
