ним за последнее время. И именно этого момента вот уже пять лет с
нетерпением ждал Олег вкупе со всем их паранормальным кагалом, так как на
Петяшины способности общество возлагает большие надежды. Одними этими
надеждами, можно сказать, и живо по сию пору.
Дослушав до возлагаемых на него надежд, Петяша коротко, нервно хохотнул:
это уж было слишком. В собственной значимости, что ни говори, лишний раз
утвердиться - приятно, однако в то, что она настолько хоть для кого-то
велика, обычно как-то в глубине души не верится.
- Что за бред? - При этих словах губы его слегка растянулись, точно
резиновые, будто бы приглашая собеседника вместе посмеяться довольно
удачно отмоченной хохме. - Ты это...
- Я это - серьезно, - отвечал Олег. - Можем мы вовсе не так много, как
хотелось бы, и с этим давно пора что-то делать. Наши есть много где. В
ФСБ, например, ну и так далее...
- Что же они в этом фээсбэ делают? - с горьким сарказмом спросил Петяша.
- Анекдот рассказать? Приходит Пятачок к Винни-Пуху и говорит: "Винни,
Винни, меня Макаревич с собою вместе сниматься пригласил!" Винни-Пух,
конечно: "Да ну! Ты что! Да - как? Да неужто - сам Макаревич?" А Пятачок
отвечает: "Я у него в следующей передаче "Смак" бифштекс играть буду!"
Он снова растянул губы в резиновой улыбке, приглашая собеседника
посмеяться хоть и не смешному, зато ко времени вспомянутому анекдоту.
Завидев его улыбку, Олег нервно дрогнул уголком рта, но от резкостей
удержался.
- Вот затем ты нам и нужен, - спокойно произнес он. -Чтобы... роли
бифштекса не сыграть, в случае чего. У нас народ - хоть и способный,
но... маломощный все-таки. Самые сильные могут, например, пару спичек
двигать, не прикасаясь. Или свечу погасить. Я, например, только
предугадывать могу, куда противник на площадке сейчас побежит. И то иногда
не срабатывает...
- Баскетбольщики... - саркастически усмехнулся Петяша. - Ну, лады. Что
с вами поделать, договорились. Значит, почту, телеграф, вокзалы и Белый
Дом я беру на себя... ну, а уж на президентское место вы сами человека
подыскивайте, некогда мне с вами долго возиться...
Вопреки ожиданиям, Олег даже не улыбнулся. В глазах его появился - хотя,
быть может, это Петяше и показалось - какой-то благоговейный страх.
- Ты в самом деле - можешь?
Вот теперь Петяше окончательно сделалось не до шуток.
- Слушай, кончай охуевать-то, - все еще надеясь, что с ним
просто-напросто шутят, заговорил он. - Ничего такого я не могу и не умею!
Ни свечек гасить ни спички предугадывать...
- Ты сейчас, при мне, квадратный корень из шестизначного числа извлек, -
мягко, но настойчиво прервал его Олег. - С точностью до десятых. Назвать
любое число и случайно угадать -вероятность практически нулевая. Раньше ты
- как, хорошо считал в уме?
- С трудом, - нехотя буркнул Петяша.
- То-то и оно, что с трудом. Не раз при мне сдачу в ларьках вычислял...
- Ну и что? Я, может, больше ничего и не умею! Кроме счета. Про этих...
людей-счетчиков - читал? Из них некоторые, помимо вычислений, вовсе
даунами были! Это же...
- Знаешь, - остановил его Олег, - давай не будем спорить. Бесполезно
это. Мне и подумать страшно - таким же образом, путем жесткой провокации,
проверять тебя на что-нибудь помимо счета... Кстати, за что мне всегда
твоя писанина нравилась. Люди, как правило, говорят не связными словами, а
бредят так себе чего-то сообразно собственным стереотипам, если вдуматься.
Все к этому привыкли, хорошо друг друга понимают, и оттого чуть не любая
попытка напрямую, без аллюзий и ассоциаций, вербально передать информацию
им кажется бредом... Ты -может, единственный из нынешних литераторов! -
это почувствовал и использовал. С чего бы? - Он сделал паузу. -Так вот, о
чем бишь я... Давай лучше - разойдемся пока; ты подумай, а, скажем,
послезавтра я тебя разыщу. На вопросы отвечу, и все такое. Тогда и решишь.
А теперь мне пора. Телефон у тебя - прежний?
- Прежний.
- Ну, счастливо.
Подхватив прислоненный к парапету рюкзак и вскинув его на плечо, Олег
резко развернулся и быстро взбежал по наклонной дорожке наверх.
Петяша тупо проводил его взглядом и повернулся к воде. Рябь от легкого
ветерка сверкала в лучах солнца, и поэтому казалось, что метрах этак в
тридцати от Стрелки Нева сплошь забита мелким, до прозрачности чистым
ледяным крошевом. Где-то примерно там, где крошево это становилось для
Петяшина взгляда обычной грязноватой водой, лениво покачивалась на
поверхности, поблескивала зеленым боком пивная бутылка.
Голова, несмотря на основательное количество поплескивавшегося в животе
коньяку, сохраняла приятную утреннюю ясность. Но соображать -
отказывалась наотрез. Что ж это? Еще один шизик, давненько не кажущему
носа Боре под пару? Или - как?
Ладно, хоть не пугает неизвестно чем!
Хотя сам факт внимания со стороны некоей могущественной, по словам Олега,
организации, внедрившей своих людей в ФСБ и еще черт-те куда, уже довольно
страшноват...
Конечно, на подобных энергетах, если уж настолько зауважали, можно бы
неплохо заработать... Но нет. Если люди большие деньги в тебя вложат, то и
отдачи будут ждать соответствующей. Прятаться потом от обжуленных -
занятие не шибко-то веселое.
Нет уж, решил Петяша. Вот им всем! Пусть себе развлекаются по-своему,
масоны хреновы, в меру сил и способностей, а у него, Петяши, и без того
хватает...
Рука сама собою потянулась за пазуху. Петяша глотнул еще коньяку, и взгляд
его снова зацепился за плюхавшуюся невдалеке от берега бутылку.
Спички, значит... А ежели - попробовать?
Попробовать...
А - как?
Вспомнив виданые когда-то забугорные "ужастики", Петяша устремил на
бутылку немигающий взгляд и мысленно как бы потянул ее к себе. Поначалу
бутылка вроде бы чуть-чуть двинулась к берегу, однако тут же стало ясно,
что это Петяше всего лишь кажется.
Тогда он снова сосредоточился на том, что хочет притянуть к берегу
проклятую стеклопосудину...
Некоторое время не происходило ничего. Потом налетевший вдруг порыв ветра
взъерошил Петяшины волосы, бутылка качнулась, хлебнула горлышком воды и -
затонула.
54.
В город ехали, в основном, молча, передавая по временам друг другу
поллитровку какого-то непонятного коньяку, ухваченную в пристанционном
ларьке. Только где-то уже около Броневой, когда опустели соседние лавки,
Игорь заговорил:
- На случай, если наш спаситель не озаботился... Прямо сегодня пойди в
участок и заяви, что пистолет у тебя украли. Вчера утром, а лучше даже -
позавчера. Сам сообразишь, почему не пришел сразу. Мы с женой тебе алиби
частично обеспечим, но для полноты картины подбери еще кого-нибудь.
Понимаешь?
Димыч молча кивнул. Он и вообще-то был здорово подавлен всем пережитым, а
тут, при упоминании об Игоревой супруге, снова вспомнилось то, чего не
хотелось бы вспоминать. Откуда-то из самой глубины теплого коньячного
озера в желудке - поднялся и подступил к горлу тягучий, маслянистый
пузырь омерзения. Вдобавок - возникло некстати перед глазами то, что
осталось от "Володьки", серолицый, скорчившийся на полу...
Димыча жестоко замутило. Чудовищным усилием воли подавив спазм, он
судорожно припал к горлышку бутылки.
- Ладно... - Отняв бутылку от губ, Димыч обнаружил, что голос его совсем
"сел". - Это все - ясно. А вот - что мы дальше будем делать?
- Отдохнуть не помешает, - поразмыслив, ответил Игорь. - Все равно
ничего нам больше не остается, кроме как сидеть и ждать у моря погоды.
Вопросов - уйма, однако ж самим искать на них ответы - без толку. Хотя бы
потому, что неизвестно, где искать. Значит, посидим. Подождем, пока
ответчики сами не явятся...
- А они - явятся?
- Спроси у них! Впрочем, я так полагаю, этого Туза Колченогого мы не в
последний раз видели. С чего бы, в самом деле, ему нас из лап всяких
монстров вынимать? Если озаботился, значит, ему от нас что-то нужно. А,
если так, - появится. Никуда не денется.
Игорь умолк. Димыч отвернулся к окну, за которым неспешно плыли назад, в
сторону оставленного товарищами Петергофа, какие-то промышленного виду
постройки, окруженные порядком запыленными зелеными насаждениями. Узнанное
и пережитое за прошедшие сутки по всем понятиям было неимоверно жутким,
однако чувства Димычевы - словно бы онемели. Настолько, что совершенно не
воспринимали никакой жути. Ощущалась лишь усталость, да еще смутный
тяжелый страх перед повторением чего-либо подобного.
В таком состоянии Димыч обнаружил себя впервые и нашел его крайне мерзким.
Верно, пожалуй, говорят, будто любопытство до добра не доводит...
Задние двери с грохотом разъехались в стороны, и из тамбура в вагон,
твердо шагая, вошел патруль желдормилиции. Димыч, еле-еле подавив в себе
порыв вскочить и бежать, снова отвел взгляд к окну.
Только - глазами не встречаться... Иначе - внимание обратят...
Но патрульные, не обратив никакого внимания ни на Димыча ни на кого-либо
другого из пассажиров, прошагали сквозь вагон и убрались в передний
тамбур. Из заднего на смену им явился мальчишка-газетчик, надсаженным
голосом извинившийся за "очередное беспокойство" и немедленно после этого
принявшийся маслом расписывать достоинства продаваемой им газеты.
- Да, и вот еще что... - неожиданно, точно вот только что вспомнив нечто
важное, заговорил Игорь. - Сходи-ка ты к своему Петьке. Помирись... Ну,
или - не то, чтобы "помирись", а так, пообщайся и посмотри, что к чему...
Понимаешь?
- Не очень, - честно сознался Димыч. - Как-то ты мнешься, трешься...
Несвойственен тебе подобный стиль общения.
- Ну, что ж делать... Я сам толком не понимаю, чего ты там можешь
высмотреть, но почему-то чудится мне, что - можешь. Есть, что
высматривать. На месте сообразишь... Только в расспросы не пускайся,
пообщайся этак нейтрально, понимаешь?
- Пожалуй...
Электричка, натужно заскрипев тормозами, остановилась у платформы
Балтийского вокзала. Немногочисленные пассажиры движимые необоримым
инстинктом спешки непонятно куда, устремились к дверям, расположенным в
передней части вагона. От тесноты и толкотни процесс высадки существенно
замедлился.
Пропустив всех мимо своей скамейки, Игорь поднялся и не спеша заковылял к
задним дверям.
Димыч пошел за ним, стараясь держаться так, чтобы распоротый рукав пиджака
был понезаметнее.
По дороге к ближайшей кофейне, что, как известно, расположена на углу
Шкапина и набережной Обводного канала, Димыч все безуспешно пытался прийти
в себя и идти, как обычно, расправив плечи и глядя прямо перед собой:
все-то ему казалось, что любой попадающийся навстречу милиционер уже
снабжен ориентировкой с его, Димычевыми, приметами. От этого хотелось
съежиться, свернуться клубком, сделаться как можно более незаметным...
Однако здесь примитивный инстинкт самосохранения как раз работал против
хозяина, побуждая поведением своим выделиться из общей массы.
- А затем мы с тобой - вот что еще предпримем, - нарушил молчание
Игорь. - Буде дней через несколько ничего не начнет проясняться само
собой, пойдем прямо к этому вашему Флейшману. Помнишь, было говорено, он
лохов разных надувает, обещает помочь компенсацию получить через суд, за
наведенную будто бы порчу и прочий сглаз? Прикинемся такими вот лохами и
придем. Посмотрим, что он из себя представляет вблизи.
55.
Некоторое время Петяша по инерции еще смотрел, не моргая, на то место, где
ушла под воду бутылка. Затем он закурил и, резко развернувшись, взошел по
наклонной мостовой к проезжей части.
Дело шло к полудню. Вокруг ощутимо поприбавилось оживления. Теперь на
Стрелку сплошным потоком неслись с Дворцового моста машины, а проходящие
троллейбусы были набиты битком. Подкатывая к остановке, железные, душные
коробки выплевывали наружу солидные порции своего содержимого, каковое,
ошалело вертя головами, устремлялось на противоположную сторону, в
направлении университета, что, учитывая плотность потока автомобилей, было
делом отнюдь не легким. Те же, кто неизвестно сколько времени торчал на
жаре, в пыли, ради сомнительного удовольствия дождаться и проникнуть в
