- Ты... что ж делаешь, гад?! - закричал он.
Серолицый, точно и не слыша его, полюбовался на свою работу,
удовлетворенно хмыкнул и пошел к дверям. На пороге он обернулся:
- Грузите этих и - поехали!
49.
Наутро Петяша проснулся в странном каком-то, непривычном настроении.
Памятная из сна легкость в голове не оставляла его и наяву; это было, с
одной стороны, приятно, но с другой -почему-то малость раздражало.
Вдобавок он еще и выспался плоховато: сон втроем на одной не шибко
просторной тахте - дело не столь уж простое.
Надо бы кровать попросторнее купить...
Осторожно, дабы не разбудить мирно спящих Елку с Катериной (от удобств и
приятностей полного одиночества отвыкаешь вовсе не вдруг), он выбрался
из-под одеяла, - от которого ему, впрочем, и достался-то лишь самый край,
- и, прихватив из кармана пиджака дареный портсигар, отправился откушать
кофею.
Утренняя тишина в квартире, нарушаемая лишь едва уловимым шипеньем
горящего под джезвою газа, приятно разливалась по телу.
Благодать-то, надо же...
Внезапно Петяша почувствовал, как не хватало ему в последние дни простого
покойного одиночества. Не хотелось ни о чем думать; мысль о неизбежной
надобности с кем-либо общаться повергала чуть ли не в панику.
Сняв джезву с плиты, он принялся за кофе.
Однако дамы-то - проснутся скоро...
Внезапно в голову Петяше пришла давно не посещавшая его идея: сейчас он
допьет кофе, приведет себя в порядок и, пока дамы еще не проснулись,
отправится гулять. Вот именно - прогуливаться. К Двенадцати Коллегиям.
То было его любимое место для безмысленного отдыха. И от дома недалеко, и
публика там не запруживает тротуары, и машин - более чем умеренное
количество, и деревья растут... При каждом факультете - кофейня, да пиво,
да книжные магазинчики с нестандартным ассортиментом, да туалеты (не шибко
опрятные, зато дармовые)... Словом, лучшего места для этаких раздумчивых,
неспешных прогулок - во всем городе не сыскать!
Стараясь не шуметь, Петяша наскоро ополоснулся под душем, оделся, оставил
на кухонном столе записку подобающего содержания - и отправился дворами
да переулками к Биржевому мосту.
Возле исторического факультета - в десять утра, да по летнему-то времени
- не было ни души. Только в отдалении, при входе в главное
университетское здание, колбасились туда-сюда какие-то юные личности.
Залитый солнцем, лениво качающийся на волнах покоя мир, казалось бы, в
точности сохранил прежние масштабы.
И все же мир был маленьким... Поразмыслив, Петяша решил, что ему хочется
еще кофе, и пошел в знаменитый "Тараканник" - или, для краткости,
"Таракан" - что на первом этаже Двенадцати Коллегий. Здесь тоже было
почти пусто; лишь за угловым столиком у окна сидел спиною к двери длинного
росту человек в старенькой стройотрядовской курточке и красных спортивных
трусах. Подле ноги его стоял огромный и неудобный с виду рюкзачище цвета
хаки.
Ну надо же! Куда ни сунься... - с некоторой досадою подумал Петяша.
Человек этот был не кем другим, как старым его, около году не виданным
знакомым, бывшим соучеником Димыча, страстным любителем баскетбола,
писавшим порою непонятного качества стихи. (Согласен, сочетание
странноватое, но тем не менее так оно и было.) Именовался он Олегом
Новиковым, а жил недалече от "Приморской", на улице с труднопроизносимым
названием - "Кораблестроителей".
- Здравствуй.
Человек под названием Олег Новиков обернулся.
- У-ы-ы, ка-ккие лю-уди!
Сказано это было так, точно Олег желал бы показать, будто преувеличивает
радость от встречи.
- Да - выглядит-то как шикарно! - продолжал он. - Неужто богатым,
наконец, стал?
- Подожди, я себе кофе возьму, - отвечал Петяша. - Ты сюда надолго
забрел?
- Да мне, в общем, делать особенно нечего, - нажимая на отдельные слова
так, словно каждое предварительно обдумывалось со всех сторон, и непомерно
растянув ударную гласную в последнем "нечего", сказал Олег. - Я тут
ходил насчет зала договариваться, чтобы игру провести.
- Э-э; кто про что, а вшивый - про баню... Ладно, погоди. Я - сейчас.
В "Тараканнике" просидели минут сорок. За это время Олег успел поведать
Петяше о различных приключениях их немногочисленных общих знакомых, а
Петяша, в свою очередь, рассказал в общих чертах, чего интересного за
последнее время произошло с ним. Опустив, понятное дело,
сверхъестественные явления -выкладывать такие вещи постороннему, это ж
страх подумать!..
- Я-а-асно, - протянул Олег, выслушав повествование о неожиданной
Петяшиной удаче на книгоиздательском рынке. - А помнишь, обещал меня в
каком-нибудь романе вывести, если я тебя пивом напою?
- Ну, было дело.
- И - как? Неужто вставил?
- Не-а. Забыл.
- Ну-у, вот так - всегда! - возмутился Олег.
- Вставлю еще, - заверил его Петяша. - Надеюсь, эти четыре были не
последними...
Да? Верно ли?
Непонятно откуда взявшееся сомнение на миг вселило в Петяшины мысли
некоторый неуют. Ведь вправду: вот не станут люди его книжек покупать, и
издавать его тогда больше не будут. И, значит, снова - прощай, свободная,
приятная, обеспеченная жизнь...
Олег заговорил что-то о своей работе - вернее, о полном отсутствии
таковой. Вполуха слушая, как он жалуется на полное безделье на рабочем
месте, недоумевает, за что ему платят какие-никакие, но все же деньги и
сетует на опасения, что не сегодня-завтра его с этой работы по
вышеуказанным причинам попрут, Петяша пил кофе и смотрел в окно. Он был
занят собственными мыслями.
А мир за окном был непривычно маленьким...
- Фигня это все, - неожиданно сказал он, перебив на полуслове Олеговы
излияния. - Гармония мира не знает границ...
Олег, поперхнувшись очередною фразой, озадаченно и возмущенно уставился на
Петяшу.
- Ка-кая там, на хер, гармо-ония!.. - негодующе, качая голос, заговорил
он. - Тут, понимаешь, томатный сок охеренно подорожал; денег второй месяц
не платят, а Виноградов, мерзкий пруль...
Петяша остановил его легким мановением ладони.
- Чудак ты. При чем тут мировая-то гармония? Она же, подлая, вовсе не
подразумевает, что каждому конкретному олегу новикову должно быть все по
кайфу, - с этакой наставительной иронией сказал он.
- Несправедли-и-иво-о! - изобразил Олег капризного ребенка, которого
родители злодейски лишили конфеты.
- Мало ли, что где несправедливо... Знаешь, айда уже наружу. Покурить
хотца.
Олег, обозначив голосом старческое тяжкое кряхтенье, водрузил на плечи
свой рюкзак. Тем временем Петяша, уже на полпути к выходу, раскрыл свой
портсигар - плотно занятый с самого пробуждения своими ощущениями, он
даже изменил своему обычаю "сигаретки с утра пораньше".
Там, под солидной платиновой крышкой, в стройной шеренге сигар наблюдалась
брешь.
Одной сигары - не хватало.
50.
Поначалу Петяша ощутил лишь разочарование: что за хрень такая, был
портсигар всегда полон, а теперь одной сигары недостает... Может, он
вообще перестал работать, и сигары отныне убывают, как им от природы
положено? Это ж - если дальше так пойдет, и сам портсигар может взять да
исчезнуть! А что, вполне; мало ли, как оно все там устроено...
Портсигара было жалко - Петяша уже успел привыкнуть к обладанию такой
солидной и полезной вещью. Не говоря, что дармовое высококачественное
курево никогда не помешает... Да, попервости портсигар, конечно, напоминал
о том, о чем хотелось бы, наоборот, забыть, но к этому он, Петяша тоже уже
привык. Настолько, что почти перестал воспринимать портсигар, как
напоминание о...
Тяжко вздохнув - эк не вовремя, мол, такие превратности жизни! - Петяша
достал себе сигару из оставшихся, скусил кончик и защелкнул платиновую
крышку.
Жалко, блллин, вещь-то...
Машинально, точно заранее прощаясь с чудесным портсигаром, он снова
надавил кнопку. Крышка отскочила с легким щелчком...
Портсигар был полностью укомплектован.
Не хватало лишь одной сигары.
- Ты чего там возишься? - спросил Олег, уже с порога кафе. -Мы идем? Или
ерундой страдаем?
- Идем, - отвечал Петяша. - Сейчас покажу, чего.
Устроившись на скамейке близ выхода, он вкратце поведал Олегу историю
своей встречи с Тузом Колченогим и продемонстрировал возможности дареного
портсигара, вынув из него, одну за другой, несколько сигар и переложив их
в карман.
Портсигар каждый раз оказывался почти полон - в ряду сигар недоставало
только одной.
- Ишь ты... - недоверчиво хмыкнул Олег. - Это - фокус такой, что ли?
- Нет, конечно, - устало ответил Петяша. - Если бы фокус, то - какой
интерес? В нем, правда, сигары никогда не кончаются...
Олег задумался.
- Ну, что значит - "какой интерес"... Может, тебе зачем-то надо, чтобы я
в твою историю с этим, из бутылки, поверил! А, может, так просто над
людьми прикалываешься...
- Не до приколов мне сейчас, - тяжко вздохнув, сознался Петяша. - Не до
приколов. Я, честно говоря, рассчитывал, что ты своим глазам поверишь,
если что-нибудь подобное попадется. Ты же сам, - помнишь? - хотел,
помимо стишат твоих, фантастический роман писать; про человека, которому
этак ненавязчиво, вроде бы совершенно естественно, везет; правильно я
помню? Вот тебе; пожалуйста. Чем не фантастика? Я - знать не знаю, откуда
этот портсигар пополняет содержимое. И еще у меня такая же фляжка с
коньяком есть. - С этими словами Петяша вынул из кармана упомянутую
фляжку и наглядно продемонстрировал ее возможности. - На! Попробуй! Хоть
ты коньяка и не любишь...
- Не знаю, - сказал Олег, сделав солидный (на халявку-то даже уксус,
говорят, сладок) глоток и убедившись, что жидкость по-прежнему плещется
под самым горлышком посудины. - Может, там такой баллон резиновый внутри?
Давление жидкости уменьшается, а баллон раздувается, и выходит, будто
уровень жидкости -постоянный.
- Я из этой фляжки уже сколько дней пью, - возразил Петяша. -Никаких
баллонов не хватит. И потом - в портсигаре, значит, тоже... баллон? И -
для чего нам вообще понимать, как оно работает? Один хрен - наверняка не
поймем. Важен результат.
Завершив эту вульгарно-материалистическую сентенцию, Петяша, как и всякий
вульгарный материалист, не преминул тут же воспользоваться упомянутым
результатом - добыл себе еще сигару, вставил ее в янтарный мундштук и
прикурил от остатка первой.
- Знаешь, - помолчав, заговорил Олег, - по-моему, не это тебя угнетает.
Не чудеса эти, в смысле. Что-то еще с тобой стряслось, иначе - знаю я
тебя - чудесам ты бы только обрадовался до усеру... Расскажешь?
Петяша, на которого уже начал действовать принятый на пустой почти желудок
коньяк, внимательно, долго взглянул в его глаза.
- Расскажу. Хрен с тобой; пользуйся.
51.
Очнувшись от короткого, до болезненности беспокойного сна, Димыч нашел
свое самочувствие до отвращения безобразным. Перетянутая кое-как носовым
платком раненая рука совсем занемела. Все тело ныло, точно одна огромная,
свежая ссадина. На общем фоне выделялась еще боль в суставах. Такая,
словно вчера весь день разгружал вагоны (эта работка была знакома Димычу
по стройотряду).
За окном сияло солнце. Было тихо; лишь Игорь, спавший рядом, на нечистом
линолеумном полу, слегка постанывал во сне.
Давеча их, связанных, бросили в грузовичок-фургон и довольно долго возили
по каким-то кочкам да буеракам - наверное, путали следы. Хотя - без
толку: едва очухавшись вот в этой комнате, Димыч сразу узнал
университетские высотные общежития, что в Темяшкине, совсем неподалеку от
Гостилицкого шоссе. Поди спутай с чем-нибудь такую планировку!
Вид из окна с небрежно - прогалинки для обзору все же остались -
замазанным белой нитроэмалью стеклом только подтверждал его правоту.
Под содержание пленников отвели целый "блок" из двух комнаток, коридорчика
и сортира с душем. Мебели не было никакой, однако дверь в блоке была не
казенной - солидная стальная конструкция, и вся дверная коробка заменена.
Хрен из гранатомета прошибешь, не то, чтоб вынести голыми руками...
Окно, впрочем, не было никак защищено, но - что с него толку,
