окраине Союза писателей, сидеть в затишье, в кустах, никто бы не предложил
тебе писать о Хрущеве на первую страницу газеты. Но поскольку на стрежне,
на юру, на виду, тебе предложили, а отказаться уже нельзя. То есть можно,
можно отказаться, и на первый раз ничего не случится. Но если раз
откажешься, два откажешься, то потом не откажутся ли от тебя самого?
При всем том стараешься написать так, чтобы привнести личное,
индивидуальное, чтобы проступил твой почерк. Я зацепился -- если говорить о
том частном случае -- именно за первое впечатление от встречи на аллее.
Статейка на первой страничке газеты так и называлась -- "Лицо доброе и
озабоченное". Расул, до недавних пор еще, как увидит меня, так обнимет за
плечи и скажет громко, шутя:
-- Ну как? Лицо доброе и озабоченное?
А Саша Кузнецов однажды при серьезном разговоре вынул из бумажника
сложенную в восемь раз газетную вырезку и протянул мне:
-- Уважающие тебя альпинисты просили тебе вернуть. Я развернул
сложенную бумажку и увидел свою статейку "Лицо доброе и озабоченное".
В своих бумагах я нашел недавно эту статейку, а также и репортаж,
который был напечатан уже без моей подписи, как редакционный материал, но
написан был мной. Их нужно знать, чтобы лучше понять остальную повесть.
"Мы, небольшая группа писателей, шли по малолюдной аллее парка, по
берегу большого красивого пруда. Жара, которую обещал накануне Институт
прогнозов, еще не вошла в силу, тем более здесь, в тени густых неохватных
деревьев. Вдруг мы увидели идущих по аллее нам навстречу товарищей Хрущева
и Ворошилова. Мы посторонились, чтобы освободить им дорогу, но Никита
Сергеевич и Климент Ефремович подошли к нам, поздоровались с каждым за руку
и только после этого пошли дальше. В этом эпизоде, разумеется, нет ничего
особенного, что можно было бы описывать. Десятки, сотни людей могли бы
рассказать то же самое. Но, оставшись одни, мы тотчас стали делиться
впечатлениями.
-- Какая у него сильная рука! -- сказал один, имея в виду Никиту Сергеевича
Хрущева.
-- Ну вот, теперь я спокоен, -- пошутил Гончар, -- Никита Сергеевич тоже
без галстука, в вышитой украинской рубашке.
-- А я, -- отозвалась шедшая с нами женщина, -- не смотрела ни на что,
кроме лица. Оно доброе... Но я заметила, что и озабоченное. Он чем-то
сильно озабочен сегодня. Да, да, я не могла ошибиться...
Разговор пошел перескакивать с одного на другое, а я поразился про себя,
как вдруг случайно были произнесены самые точные слова, определяющие самое
главное, самое характерное, что можно сказать о человеке и о его делах...
Доброта и озабоченность.
Зачем гадать, чем был озабочен глава Советского правительства? Конечно,
тишина и безмятежность царили в утреннем парке, кто удил рыбу, кто катался
на лодках, и бойкий хрустальный ручеек бежал по камешкам вдоль аллеи. Но
ведь уже существовала опубликованная всеми газетами телеграмма: "...Просим
вас ежечасно следить за событиями в Конго. Возможно, будем вынуждены
просить вмешательства Советского Союза... Жизнь президента республики и
премьер-министра в опасности".
Но без особых усилий воображения можно было увидеть тяжелые тучи,
сгущающиеся над молодой республикой -- над островом Куба. Но проблема
Берлина. Но проблема разоружения. Но проблема разоблачения догматизма и
сектантства. Но урожай. Но выплавка стали. Но воспитание молодого
поколения. Но задачи, стоящие перед народом на ближайшее десятилетие. Много
эпитетов можно подобрать, определяющих дела, которые совершает советский
народ. Эти дела и великие, и героические, и мудрые, и справедливые, и
смелые. Не надо бояться применять к ним и еще одно определение. Я помню,
как человек, услышав самые первые сообщения о предстоящем освоении целинных
земель, о развернутом и дружном вторжении в ковыльные, веками дремавшие
степи, (2) воскликнул: "Какая красивая проблема!" Да, да, красота тоже
присуща всем делам, совершаемым нашим народом. Но все же, если искать самые
точные и самые нужные определения, то мы будем вынуждены повторить еще раз
великое, если вдуматься, слово -- доброта. Все для человека. Не для одного,
не для узкой кучки людей, а для всех. Для человека с большой буквы.
Переберите в памяти все начинания Никиты Сергеевича Хрущева как Первого
секретаря Коммунистической партии Советского Союза и как главы Советского
Союза -- вскрытие недостатков, связанных с культом личности, целина, крутой
подъем сельского хозяйства, семилетний план, размах жилищного
строительства, налоговая политика, пресечение агрессии в Египте и Ливане,
проблема всеобщего разоружения, теория мирного сосуществования и
многое-многое другое, что физически невозможно перечислить, -- переберите в
памяти все это, и вы увидите, что в основе всех самых разных и как бы
неохватных дел лежит именно доброта.
Я говорю не о той доброте, с которой подчас ассоциируются и мягкость, и
всепрощенчество, и даже непротивление злу, нет, ведь наш путь есть путь
борьбы, и мягкость здесь непригодна, но тем-то и ценнее очищенное от
побочных оттенков и примесей первозданное светлое слово -- доброта.
Лицо доброе и озабоченное... Я никогда не забуду этих слов, произнесенных в
утреннем подмосковном парке, так же, как никогда не забуду и самого лица,
про которое эти слова были сказаны. Доброе и озабоченное. В этом наша сила
и счастье".
* * *
"В это воскресенье в один из прекрасных подмосковных парков съехались на
встречу с руководителями партии и правительства ученые, писатели,
художники, композиторы, работники киноискусства и театра -- деятели
советской культуры, цвет нашей интеллигенции. Это они запускают в космос
ракеты, проектируют города, рассчитывают сложнейшие машины, пишут
замечательные книги, ставят спектакли, снимают фильмы, создают
величественные симфонии, яркие полотна, скульптуры, полные живого
очарования непревзойденные русские балеты.
Тихие тенистые аллеи и поляны, окруженные березами и цветущими липами,
луговины, пахнущие молодым сеном, пруды, распространяющие прохладу, -- все
это со щедрым гостеприимством встретило людей, съехавшихся из всех
пятнадцати республик нашей страны.
Но все же атмосферу гостеприимства и непринужденности, атмосферу
простосердечия и искренности создали не ласковая природа Подмосковья, а
хозяева, пригласившие столь многочисленных гостей.
Ранним утром на аллеях парка навстречу гостям вышли: А. Б. Аристов, Л. И.
Брежнев, Н. Г. Игнатов, Ф. Р. Козлов, А. Н. Косыгин, О. В. Куусинен, А. И.
Микоян, Н. А. Мухитдинов, Н. В. Подгорный, Д. С. Полянский, М. А. Суслов,
Е. А. Фурцева, Н. С. Хрущев, Н. В. Шверник, П. Н. Поспелов, Д. С.
Бородченко, Я. А. Калнберзин, А. П. Кириленко, К. Т. Мазуров, В. П.
Мжаванадзе, М. Г. Первухин.
Где бы ни появлялся Никита Сергеевич Хрущев и его товарищи-соратники,
тотчас их окружали празднично одетые люди. Завязывались беседы, слышались
шутки, вспыхивал смех.
Никита Сергеевич узнавал своих старых друзей, знакомых, с которыми
приходилось не раз встречаться.
...Вот Клим Ефремович подошел к украинскому композитору Данкевичу:
-- Ну, помоги старику, -- и запел народную украинскую песню.
Тотчас к дуэту присоединился Никита Сергеевич. Знаменитый украинский певец
Гмыря своим могучим басом поддержал зародившуюся песню. Это был
необыкновенный концерт веселый и радостный.
Не успели стихнуть украинские песни, как в круг вошел Рашид Бейбутов, и вот
уже азербайджанская мелодия зазвучала под липами и березами.
Рыбакам было раздолье. Старый рыболов Максим Тодеевич Рыльский, кажутся,
забыл обо всем на свете, уединился на берегу пруда, как если бы где-нибудь
на родном Днепре. А карпы везде одинаковы.
Веселье весельем, развлечения развлечениями, но и серьезные, деловые
разговоры завязывались то там, то здесь. Руководители партии и
правительства дружески беседовали с представителями. советской
интеллигенции. В этих беседах затрагивался широкий круг вопросов,
интересующий ученых и деятелей культуры. Никита Сергеевич тепло встречает
М. А. Шолохова и поздравляет его с вручением медали и диплома лауреата
Ленинской премии.
Писатель, любимый всем нашим народом, благодарит партию и правительство за
высокую оценку его творчества. Они обмениваются рукопожатиями и крепко
обнимаются.
Никита Сергеевич беседовал с К. А. Фединым, А. Е. Корнейчуком, И. Г.
Эренбургом и многими другими участниками встречи, учеными и деятелями
искусства.
Время перешло за полночь. Под гигантским шатром, осененным вековыми липами,
хлебосольно накрыт стол. Открывая обед, с большой, программной для деятелей
науки речью обратился к гостям член Президиума Центрального Комитета КПСС,
секретарь ЦК КПСС М. А. Суслов.
Тот за тостом звучат под сводами шатра, и первая честь советским ученым.
Слово о них произносит Председатель Президиума Верховного Совета Леонид
Ильич Брежнев. В наш век -- век физики, химии, штурма космоса -- именно
наука обеспечивает и благосостояние народа, и мирный созидательный труд.
"Великолепные достижения советских ученых в области атомной физики,
ракетной техники, радиоэлектроники и во многих других областях науки, --
сказал Л. И. Брежнев, -- не только известны всему миру, но и признаются как
выдающиеся открытия и изобретения современности.
Эти успехи показывают преимущество социалистического строя, открывшего
небывалые возможности для творческих дерзаний людей, освобожденных от
капиталистического рабства.
Своими научными открытиями и изобретениями советские ученые не раз
прославляли нашу любимую Родину, гений нашего советского человека. За их
благородный труд Никита Сергеевич Хрущев с трибуны XX и XXI съездов нашей
партии, а также на Пленумах Центрального Комитета и других больших
собраниях приносил всем ученым благодарность нашей партии и правительства и
добрые пожелания в их работе".
В честь славных советских писателей, прозаиков и драматургов, поэтов и
сценаристов, в честь всех деятелей советской литературы поднимает тост
секретарь ЦК КПСС Фрол Романович Козлов. Он напомнил писателям, что не
случайно в свое время великий Ленин назвал литературу делом, составляющим
часть дела партийного.
"Особенно радостно, -- отметил Ф. Р. Козлов, -- что писатели стали более
активно обращаться к темам современной советской действительности, стремясь
запечатлеть духовный облик строителя коммунизма. В ряде произведений,
напечатанных в журналах и вышедших отдельными книгами, отражены черты
рождающегося в жизни человека коммунистического будущего. Поиски писателей
в этом направлении заслуживают внимания и всемерной поддержки".
Анастас Иванович Микоян предлагает здравицу в честь советских художников.
Он делится своими впечатлениями о поездках в зарубежные страны, говорит о
бесперспективности и реакционности западного абстрактного искусства,
далекого от народа, о преимуществах нашей реалистической живописи.
Екатерина Алексеевна Фурцева призывает деятелей советского кино полнее
использовать огромные возможности этого самого массового искусства для
художественного раскрытия великих дел советского народа, создания
полноценных образов наших современников.
Никита Сергеевич, поддерживая этот тост, говорит, однако, в своей живой
речи, что кинофильмы бывают разные. Один фильм как только начнешь смотреть,
так и ждешь, чтобы он поскорее кончился. На таком фильме не мудрено и
задремать. Правильно ли, что и за плохие, и за отличные фильмы существует
одинаковая плата? Не пора ли пересмотреть такой порядок? Участники встречи
горячо поддержали это замечание Н. С. Хрущева.
К советским композиторам и исполнителям обращается А. Б. Аристов. Он
поднимает бокал за здоровье всех деятелей музыкальной культуры.
Об огромном значении советского театра в коммунистическом воспитании
трудящихся говорит А. Н. Косыгин.
Отвечая на приветственные слова руководителей партии и правительства, один
за другим поднимаются с бокалами в руках крупнейшие деятели науки,
искусства, мастера. Президент Академии наук СССР А. Н. Несмеянов, М. А.
Шолохов, К. А. Федин, Л.С.Соболев, С. А. Герасимов, Н. П. Охлопков, С. Ф.
