ся здесь устройством хозяйственных дел митрополии. "После татар,- гово-
рит летописец,- и после частых моровых поветрий начало умножаться наро-
донаселение в Русской земле, после чего и Фотий митрополит стал обнов-
лять владения и доходы церковные, отыскивать, что где пропало, что заб-
рано князьями, боярами или другим кем-нибудь - доходы, пошлины, земли,
воды, села и волости; иное что и прикупил". Эти отыскивания захваченного
у церкви вооружили против Фотия сильных людей, которые стали наговари-
вать на него великому князю Василию Димитриевичу и успели поссорить пос-
леднего с митрополитом. Фотий писал сначала великому князю, прося утвер-
дить грамотою принесенное в дар церкви и устроить все ее пошлины; потом
в другом послании просил великого князя не уничижать церкви, обратиться
к ней с раскаянием, восстановить ее права, возвратить данное и утверж-
денное прародителями.
Чем кончились неприятности Фотия с московским князем, неизвестно; ле-
тописец говорит только, что клеветники, бывшие в числе людей, близких к
митрополиту, принуждены были бежать от него из Москвы к черниговскому
владыке и оттуда в Литву к Витовту; это известие может показывать нам,
что Василий Димитриевич взял наконец сторону митрополита, почему клевет-
ники и принуждены были бежать из Москвы. Но они бежали к Витовту, серди-
тому уже на Фотия за предпочтение Москвы Киеву; теперь враги Фотия стали
внушать литовскому князю, что митрополит переносит из Киева в Москву все
узорочье церковное и сосуды, пустошит Киев и весь юг тяжкими пошлинами и
данями. Эти обвинения были для Витовта желанным предлогом покончить дело
с митрополитом, жившим в Москве, и поставить своего в Киев; он собрал
подручных себе князей русских и решил с ними свергнуть Фотия со стола
Киевской митрополии, после чего послали в Константинополь с жалобою на
Фотия и с просьбою поставить на Киев особого митрополита, Григория Цамб-
лака, родом булгара. Но те же самые причины, препятствовавшие прежде ис-
полнить желание Витовтово, существовали и теперь в Константинополе:
по-прежнему здесь существовала тесная связь с единоверным двором мос-
ковским, уже скрепленная родственным союзом; по-прежнему здесь не любили
чужих избранников и при бедственном состоянии империи надеялись получить
большую помощь от своего Фотия, чем от Витовтова Григория, болгарина.
Просьба литовского князя была отвергнута. Тогда Витовт, приписывая этот
ответ корыстолюбию константинопольского двора и патриарха, которые хотят
ставить своего митрополита по накупу - кто им больше даст и будет в их
воле, будет отсылать к ним русские деньги, созвал владык и архимандритов
и объявил им о необходимости поставить своего митрополита. "Жаль мне
смотреть на все это, - говорил Витовт, - чужие люди станут толковать:
"Вот государь не в той вере, так и церковь оскудела; так чтоб этих тол-
ков не было, а дело явное, что все нестроение и запущение церкви от мит-
рополита, а не от меня"". Епископы отвечали: "Мы и сами не в первый раз
слышим и видим, что церковь скудеет, а император и патриарх строителя
доброго к нашей церкви не дают". Но по другим известиям, епископы, по
крайней мере некоторые, только по принуждению решились разорвать связь с
Фотием, и потом из самой Витовтовой грамоты видно, что, разрывая с Фоти-
ем, они не хотели разрывать с Константинополем и, подумав, отвечали сво-
ему князю: "Пошлем еще раз в Царьград, к императору и патриарху". Витовт
отправил послов в Константинополь в марте месяце 1415 года с угрозою,
что если там не исполнят его желание, то в Киеве будет поставлен митро-
полит своими русскими епископами; срок послам назначен был Ильин день,
последний срок - Успение; но потом императорский и патриарший послы,
возвращавшиеся из Москвы чрез литовские владения, упросили отложить до
Филиппова дня. Но когда и этот срок прошел, то Григорий и был посвящен
собором русских епископов. Фотий, узнавши о замыслах Витовтовых, поспе-
шил отправиться в Киев, чтоб там помириться с литовским князем, если же
это не удастся, ехать в Царьград и там препятствовать исполнению намере-
ния Витовтова; но на границах литовских владений митрополит был схвачен,
ограблен и принужден возвратиться в Москву.
Чтоб оправдать свой поступок, южнорусские епископы отправили к Фотию
послание, в котором вообще упрекают его в каких-то неправильных поступ-
ках, замеченных ими в самом начале его управления, потом упоминают о ка-
кой-то важной вине, признать которую предоставляют собственной совести
Фотия, сами же объявить ее не хотят, не желая опозорить его. В соборной
грамоте об избрании и посвящении Григория, написанной от имени 8 еписко-
пов, говорится, что епископы, видя церковь киевскую в пренебрежении от
митрополита, который, собирая доходы с нее, относит их в другое место,
где живет, по совету великого князя, всех других князей, бояр, вельмож,
архимандритов, игуменов, иноков и священников поставили в митрополиты
Григория, руководствуясь уставом апостольским, прежним примером русских
епископов, которые при великом князе Изяславе сами поставили митрополита
Клима; потом примером единоплеменных болгар и сербов. "Этим поступком,-
говорят епископы,- мы не отделяемся от восточной церкви, продолжаем по-
читать патриархов восточных, митрополитов и епископов отцами и братиями,
согласно с ними держим исповедание веры, хотим избежать только насилий и
вмешательства мирского человека, симонии и всех беспорядков, которые
происходили недавно, когда Киприан, Пимен и Дионисий спорили о митропо-
лии". Епископы хотят избежать симонии, в которой упрекают константино-
польский двор; но в 1398 году луцкий епископ Иоанн обязался дать королю
Ягайлу двести гривен и тридцать коней, если тот поможет ему получить Га-
лицкую митрополию. Витовт с своей стороны выдал окружную грамоту о пос-
тавлении Григория, в которой выставляет те же самые причины события и,
описавши подробно ход дела, заключает: "Пишем вам, чтоб вы знали и веда-
ли, как дело было. Кто хочет по старине держаться под властию митрополи-
та киевского - хорошо, а кто не хочет, то как хочет, знайте одно: мы не
вашей веры, и если б мы хотели, чтоб в наших владениях вера ваша истреб-
лялась и церкви ваши стояли без устройства, то мы бы ни о ком и не хло-
потали; но когда митрополита нет или епископ который умрет, то мы бы на-
местника своего держали, а доход церковный, митрополичий и епископский
себе бы брали. Но мы, желая, чтоб ваша вера не истреблялась и церквам
вашим было бы строение, поставили собором митрополита на киевскую митро-
полию, чтоб русская честь вся стояла на своей земле". Фотий с своей сто-
роны издал также окружное послание к православному южнорусскому народо-
населению. Не упоминая о Витовте, митрополит в очень сильных выражениях
порицает поступок Григория Цамблака и епископов, его поставивших. Из
послания узнаем, что Григорий ездил сперва в Константинополь на постав-
ление, но был там лишен священнического сана патриархом Евфимием и едва
спасся бегством от казни. Этот случай Фотий приводит в доказательство
бескорыстия константинопольского двора, ибо как сам Григорий, так и
прежде его Феодосий полоцкий обещали много золота и серебра за свое пос-
тавление, но не получили желаемого. Фотий требует от православных, чтоб
они не сообщались с епископами, замыслившими разделение митрополии.
Цамблак, славившийся между современниками красноречием, остался верен
правилу, выраженному в послании поставивших его епископов, т. е. остался
верен православию. В наших летописях сохранилось известие, будто бы он
задал вопрос Витовту: зачем тот не в православии? И будто бы Витовт от-
вечал, что если Григорий поедет в Рим и оспорит там папу и всех мудрецов
его, то он со всеми своими подданными обратится в православие. Это из-
вестие может указывать только на побуждения, которые заставили Григория
отправиться вместе с посольством Витовтовым на Констанцский собор. Ли-
товское посольство прибыло в Констанц уже к концу заседания собора, на
который оно явилось 18 февраля 1418 года вместе с послами греческого им-
ператора Мануила, имевшими поручение начать переговоры с папою о соеди-
нении церквей. Посольство греческое и литовское были приняты торжествен-
но, получили право отправлять богослужение по своему обряду, но уехали
ни с чем, потому что собор разошелся, не начавши совещания о соединении
церквей. Григорий жил недолго по возвращении из Констанца; он умер в
1419 году. В это время вражда к Москве остыла в Витовте, и все внимание
его было поглощено отношениями польскими; вот почему по смерти Цамблака
он не старался об избрании особого митрополита для Киева, и Фотий снова
получил в управление церковь южнорусскую. Извещая об этом событии пра-
вославных, он пишет: "Христос, устрояющий всю вселенную, снова древним
благолепием и миром свою церковь украсил и смирение мое в церковь свою
ввел, советованием благородного, славного, великого князя Александра
(Витовта)". В 1421 году мы видим Фотия на юго-западе: во Львове, Влади-
мире, Вильне; а в 1430 году он был в Троках и в Вильне у Витовта вместе
с московским великим князем Василием Васильевичем, причем литовский
князь оказал большую честь митрополиту; такую же честь оказал ему и пре-
емник Витовта, Свидригайло.
Мы видели, каким важным шагом ознаменовал свою политическую дея-
тельность Фотий на севере, в Москве, объявивши себя торжественно на сто-
роне племянника против дяди; при жизни Фотия открытой вражды не было и
Юрий признавал старшинство племянника, но тотчас по смерти митрополита
князья снова заспорили и стали собираться в Орду. Усобицы между Василием
и Юрием происходили, когда митрополита не было в Москве, и мы с уверен-
ностию можем сказать, что присутствие митрополита дало бы иной характер
событиям, ибо мы видели, как митрополит Иона сильно действовал в пользу
Василия Темного; мы видели, как побежденные князья требуют у победителя,
чтоб он не призывал их в Москву в то время, когда там не будет митропо-
лита, который один мог дать им ручательство в безопасности.
Московские смуты долго мешали назначению нового митрополита; наконец
был избран рязанский епископ Иона, первый митрополит не только русский,
но рождением и происхождением из Северной Руси, именно из Солигалицкой
области. Но, когда медлили в Москве, спешили в Литве, и, прежде чем Иона
успел собраться ехать в Константинополь, оттуда уже явился митрополитом
смоленский епископ Герасим, который остановился в Смоленске, пережидая
здесь, пока в Москве прекратятся усобицы. Усобицы прекратились, но Моск-
ва не видала Герасима: поссорившись с литовским князем Свидригайлом,
митрополит был схвачен им и сожжен. На этот раз Иона отправился в Конс-
тантинополь, но опять был предупрежден: здесь уже поставили Исидора,
последнего русского митрополита из греков и поставленного в Греции, по-
тому что Флорентийский собор, смуты и падение Византии должны были по-
вести необходимо к независимости русской митрополии от константино-
польского патриарха.
Исидор, приехавши в Москву, стал собираться на собор, созванный в
Италии для соединения церквей. Самое уже место собора в стране неправос-
лавной должно было возбуждать подозрение в Москве. Великому князю не хо-
телось, чтобы Исидор ехал в Италию; когда же он не смог отклонить митро-
полита от этого путешествия, то сказал ему: "Смотри же, приноси к нам
древнее благочестие, какое мы приняли от прародителя нашего Владимира, а
нового, чужого, не приноси, если же принесешь что-нибудь новое и чужое,
то мы не примем". Исидор обещался крепко стоять в православии, но уже на
дороге православные спутники стали замечать в нем наклонность к ла-
тинству: так, в Юрьеве Ливонском (Дерпте), когда русское народонаселение
города вышло к нему навстречу с священниками и крестами и в то же время
