Юрий, видя гнев московского князя, уехал в Новгород, где жители приняли
его и дали тринадцать за городов; Юрий и новгородцы целовали друг другу
крест - не разлучаться ни в жизни, ни в смерти; если пойдут какие иноп-
леменники на Новгород ратью, то обороняться от них князю Юрию с новго-
родцами заодно. Так пало знаменитое княжество Ростиславичей, отчина
Мстислава!
Новгородцы, заключая договор с князем Юрием против иноплеменников, по
всем вероятностям, имели в виду самого опасного из этих иноплеменников,
князя литовского. И действительно, в следующем же 1405 году Витовт, пос-
лавши объявление войны в Новгород, сам пошел с войском в Псковскую во-
лость, тогда как псковский посол жил еще в Литве, и псковичи, ничего не
зная, не могли приготовиться: Витовт взял город Коложе и вывел 11000
пленных, мужчин, женщин и детей, не считая уже убитых; потом стоял два
дня под другим городом, Вороначем, где литовцы накидали две лодки мерт-
вых детей: такой гадости, говорит летописец, не бывало с тех пор, как
Псков стал. Между тем псковичи послали в Новгород просить помощи, и нов-
городцы прислали к ним полки с тремя воеводами; но Витовт уже вышел из
русских пределов. Псковичи вздумали отомстить ему походом в его владения
и звали с собою новгородцев: "Пойдемте, господа, с нами на Литву мстить
за кровь христианскую"; но воеводы новгородские побоялись затрагивать
страшного литовского князя и отвечали псковичам: "Нас владыка не благос-
ловил идти на Литву, и Новгород нам не указал, а идем с вами на немцев".
Псковичи рассердились, отправили новгородцев домой, а сами выступили в
поход, повоевали Ржеву, в Великих Луках взяли стяг Коложский, бывший в
плену у Литвы, и возвратились с добычею. Мало этого, в 1406 году пскови-
чи подняли всю свою область и пошли к Полоцку, под которым стояли трое
суток.
Но ни псковичи, ни новгородцы не надеялись одними собственными силами
управиться с Витовтом и потому послали просить защиты у московского кня-
зя. Мы не знаем, какие были уговоры у Василия Дмитриевича с Витовтом от-
носительно Смоленска, уже прежде принадлежавшего литовскому князю; нет
ничего странного, что Москва действовала нерешительно в смоленском деле.
Но нападение на псковские волости показывало ясно, что Витовт, ободрен-
ный вторичным взятием Смоленска, не хочет удовольствоваться этим одним
примыслом, и московский князь не хотел ему уступать Пскова и Новгорода:
Василий разорвал мир с тестем за псковскую обиду, отправил брата Петра в
Новгород; потом, сложивши вместе с тверским князем крестное целование к
Витовту, собрал полки и послал их в Литовскую землю: они приступали к
Вязьме, Серпейску и Козельску, но безуспешно. Витовт за это велел пере-
бить всех москвичей, находившихся в его владениях; но здесь уже отозвал-
ся разрыв с московским князем: до сих пор те из южных русинов и литви-
нов, которые были недовольны новым порядком вещей, начавшим утверждаться
со времени соединения Литвы с Польшею, должны были сдерживать свое неу-
довольствие, ибо негде было искать помощи, кроме иноверного Ордена:
сильный единоверный московский князь находился постоянно в союзе с Ви-
товтом. Но когда этот союз переменился на вражду, то недовольным литовс-
ким открылось убежище в Москве: первый приехал из Литвы на службу к ве-
ликому князю московскому князь Александр Нелюб, сын князя Ивана Ольги-
мантовича, и с ним много литвы и поляков; Василий Димитриевич принял его
с любовью и дал ему в кормление Переяславль. С обеих сторон, и в Москве
и в Литве, собирали большое войско, и осенью 1406 года московский князь
выступил в поход и остановился на реке Плаве, близ Кропивны, куда пришли
к нему на помощь полки тверские с четырьмя князьями и татарские от хана
Шадибека. Литовский князь также вышел навстречу к зятю с сильным войс-
ком, поляками и жмудью, но, по обычаю, битвы между ними не было: князья
начали пересылаться, заключили перемирие до следующего года и разошлись,
причем татары, уходя, пограбили русские области.
В 1407 году литовцы начали неприятельские действия, взявши Одоев.
Московский князь пошел опять с большим войском на Литовскую землю, взял
и сжег город Дмитровец; но, встретившись с тестем у Вязьмы, опять заклю-
чил перемирие, и оба князя разошлись по домам. В следующем году отъехал
из Литвы в Москву родной брат короля Ягайла, северский князь Свидригайло
Олгердович, постоянный соперник Витовта, и соперник опасный, потому что
пользовался привязанностию православного народонаселения в Южной Руси.
Свидригайло приехал не один; с ним приехал владыка черниговский, шесть
князей Юго-Западной Руси и множество бояр черниговских и северских. Мос-
ковский князь не знал, чем изъявить свое радушие знаменитому выходцу: он
дал Свидригайлу в кормление город Владимир со всеми волостями и пошлина-
ми, селами и хлебами земляными и стоячими, также Переяславль (взятый,
следовательно, у князя Нелюба), Юрьев Польский, Волок Ламский, Ржеву и
половину Коломны. В июле приехал Свидригайло, в сентябре Василий с пол-
ками своими и татарскими уже стоял на границах, на берегу Угры, а на
другом берегу этой реки стоял Витовт с Литвою, поляками, немцами и
жмудью. Но и тут битвы не было: постоявши много дней друг против друга,
князья заключили мир и разошлись.
Витовт был сдержан: после мира на Угре, во все остальное время княже-
ния Василиева, он не обнаруживал больше неприятельских замыслов ни про-
тив Москвы, ни против Новгорода и Пскова. Во время войны между князьями
московским и литовским новгородцы, по обычаю, не хотели быть ни за того,
ни за другого: не отступали от Москвы и между тем держали у себя на при-
городах князя Симеона-Лугвения Олгердовича, присяжника Ягайлова. Напрас-
но после того Ягайло и Витовт уговаривали новгородцев заключить тесный
союз с Польшею и Литвою и воевать вместе с немцами; те не соглашались,
причем высказалась уже главная причина, которая будет постоянно пре-
пятствовать тесному союзу Новгорода с Гедиминовичами: последние уже были
латины, поганые. В 1411 году Симеон-Лугвений, видя, что мало пользы слу-
жить на пригородах новгородских, уехал в Литву, свел и наместников сво-
их, и в начале следующего года Ягайло, Витовт и Лугвений разорвали вся-
кий союз с новгородцами, прислали им взметные грамоты и велели сказать:
"Что было вам взяться служить нам, разорвать мир с немцами, с нами стать
заодно и закрепиться на обе стороны в запас; пригодился бы этот союз -
хорошо; а не пригодился, так ничего бы дурного не было; мы к вам посыла-
ли бояр своих Немира и Зиновья Братошича спросить вас, стоите ли в преж-
нем договоре? И вы отвечали Немиру: "Не может Новгород исполнить коро-
левского требования: как он с литовским князем мирен, так и с немцами
мирен". Мы князя Лугвения вывели от вас к себе, с немцами заключили мир
вечный, и с венграми, и со всеми нашими соседями (граничниками), а вы
слово свое забыли, да еще ваши люди нас бранили и бесчестили, погаными
звали; кроме того, вы приняли нашего врага, сына смоленского князя".
Лугвений велел прибавить: "Держали вы меня у себя хлебокормлением, а те-
перь старшим моим братьям, королю и Витовту, это не любо и мне не любо,
потому что я с ними один человек, и с меня крестное целование долой".
Войны, однако, у Новгорода с Литвою не было: в 1414 году новгородские
послы ездили в Литву и заключили с Витовтом мир по старине; псковичи же
заключили мир с литовским князем еще в 1409 году по старине, на псковс-
кой воле, по докончанию великого князя Василия Димитриевича; следова-
тельно, при заключении мира на Угре московский князь выговорил у Витовта
и мир со Псковом. Но в 1418 году Витовт писал к великому магистру Немец-
кого ордена, поднимая его против псковичей; магистр отговаривался тем,
что у Ордена со Псковом заключен десятилетний мир; Витовт возражал, что
Орден учрежден для постоянной борьбы с неверными и, следовательно, дол-
жен помогать ему, Витовту, как единоверному государю против неверных
псковичей; представлял в пример собственное поведение: в прошлом году
московский великий князь прислал звать его на немцев, но он не согласил-
ся. Неизвестно, потому ли Витовт хотел поднять Орден на псковичей, что
сам не мог напасть на них без нарушения договора с Москвою; известно
только то, что войны со Псковом не было.
Витовт был сдержан; но на северо-востоке не умели понять необходимос-
ти войны с литовским князем; видели вооружения сильные, но с первого
взгляда бесполезные, видели странную борьбу, кончившуюся как будто ни-
чем; сильно досадовали, что иноплеменнику Свидригайлу дано так много бо-
гатых волостей; всего больше боялись и ненавидели татар: от них опаса-
лись вредных замыслов, и вот действительно Эдигей страшно опустошил мос-
ковские владения. "Эдигей, - по мнению летописца, - ссорил тестя с зя-
тем, чтоб они тратили свои силы в борьбе и тем легче стали бы добычею
татар; Эдигей посылал в Москву к великому князю Василию, побуждая его на
Витовта, давая ему помощь свою, а князья и бояре и все думцы великокня-
жеские и вся Москва радовались Эдигеевой любви к Василию Дмитриевичу и
говорили: "Вся Орда в воле великого князя, кого хочет воюет". Вот и на-
чали воевать Литву, водя с собою рать татарскую, а Литва воевала москви-
чей, крови лилось много. Татары обогащались добычею, а московские бояре,
воеводы и вельможи веселились. Но старикам старым это не нравилось: не
добра дума бояр наших, говорили они, что приводят на помощь к себе та-
тар, нанимают их серебром и золотом; не оттого ли в старину Киеву и Чер-
нигову приключились большие напасти и беды? И там братья воевали друг с
другом, поднимая половцев на помощь; а половцы, рассмотревши весь наряд
и всю крепость князей наших, потом их всех одолевали.
Что, если и теперь то же случится? Князь великий Василий Димитриевич
воевал с тестем своим, великим князем Витовтом Кейстутовичем, утомились
и заключили перемирие; а вражда между ними умножилась, и оба понесли
много убытков и томления. Не было в то время на Москве бояр старых, но
молодые обо всем советовали, радуясь войне и кровопролитию, а между тем
Эдигей беспрестанно ссорил князей, рассматривая весь русский наряд и все
войско, дожидаясь удобного времени, когда бы напасть на Русь. В это вре-
мя прислал в Москву к великому князю Свидригайло Олгердович, желая с ним
вместе воевать Литву. Свидригайло был верою лях, но устроен к брани, муж
храбрый и крепкий на ополчение; обрадовался ему князь великий со всеми
боярами своими, дали ему городов много, чуть-чуть не половину всего кня-
жения Московского и даже славный город Владимир, где соборная златовер-
хая церковь Пречистой богородицы: и это все ляху-пришельцу дано было;
оттого и многие беды постигли нас: храбрый князь Свидригайло Олгердович
и храброе его воинство смутились и испугались, как дети малые, во время
Эдигеева нашествия и обратились в бегство".
Так рассуждает летописец. Свидригайло действительно не оправдал на-
дежд великого князя, хотя, быть может, союз этого Олгердовича с московс-
ким князем и заставил Витовта ускорить заключением мира с последним.
Свидригайло не мог быть доволен таким окончанием войны, которое нис-
колько не изменяло его положения к лучшему относительно Литвы: ему не
удалось свергнуть Витовта с московскою помощию. Вот почему он вошел в
тесную дружбу с братом великого князя Юрием, который уже тогда был в
размолвке с Василием, не желая уступать старшинства племяннику; этим
объясняется поступок Свидригайла, который во время Эдигеева нашествия не
оказал великому князю никакой помощи и скоро отъехал назад в Литву (1409
г.), обнаружив свою вражду к Москве тем, что на дороге ограбил Серпухов.
Неизвестно, чего надеялся Свидригайло в Литве; известно только то,
что по приезде своем сюда он был схвачен в Кременце, заключен в темницу
