была новая борьба с Витовтом. Новый польский король назначил наместником
Литвы брата своего Скиргайла с титулом великого князя, но столица его
была в Троках; в Вильне же сидел Поляк, староста королевский. Характер
Скиргайла польские историки описывают самыми черными красками: он был
дерзок и жесток, не дрожал ни перед каким злодейством, был почти посто-
янно в нетрезвом виде и потому был нестерпим для окружающих, которые ни-
когда не могли считать себя безопасными в его присутствии. Иначе отзыва-
ются об нем православные летописцы, называя его князем чудным и добрым;
причина такого разноречия ясна: Скиргайло оставался верен православию и
потому был любим русским народом. Между троцким князем Скиргайлом и
гродненским Витовтом скоро возникли несогласия: Витовту наговаривали,
что Скиргайло хочет извести его каким бы то ни было образом, не желая
иметь соперника в Литве; в нерасположении Ягайла Кейстутович мог убе-
диться уже из того, что король не хотел дать ему грамот на уступленные
области, не согласился придать ему волости князя Любарта волынского; по-
том это нерасположение обнаружилось еще сильнее, когда Ягайло заключил в
оковы посланца Витовтова и вымучивал у него показания о сношениях его
князя с князем московским. Все это заставило Витовта вооружиться снова
против двоюродных братьев; он хотел было нечаянно овладеть Вильною, но
попытка не удалась, и он принужден был с семейством и двором удалиться
сперва в Мазовию, а потом к немецким рыцарям.
Опять Ордену открылся удобный случай утвердить свое влияние в Литве,
соединение которой с Польшею грозило ему страшною опасностию в двух от-
ношениях: с одной стороны, он не мог с успехом бороться против соединен-
ных сил двух государств; с другой стороны, самое существование его стало
теперь более ненужным, ибо он учрежден был для борьбы с язычниками, для
распространения между ними христианства по учению западной церкви; но
теперь сам великий князь литовский, ставши польским королем и принявши
католицизм, обязался утвердить последний и в своих наследственных волос-
тях и усердно исполнял свое обязательство. Немудрено после этого, что
рыцари забили сильную тревогу, когда узнали о намерении Ягайла вступить
в брак с Ядвигою: они стали разглашать, что это соединение Польши с Лит-
вою грозит гибелью христианству, потому что Литва непременно обратит
Польшу в язычество; мы видели, что они поддерживали Андрея полоцкого
против Ягайла, а теперь охотно приняли сторону Витовта, который отдал им
Жмудь и Гродно под залог. Но Ягайлу удалось взять Гродно. Чтобы попра-
вить дело, Орден в 1390 году выслал в Литву сильное войско, при котором
в числе заграничных гостей находился граф Дерби, после ставший герцогом
ланкастерским и, наконец, королем английским под именем Генриха IV. Пос-
ле удачной битвы на берегах Вилии крестоносцы осадили Вильну, взяли ниж-
ний замок изменою приятелей Витовтовых, но верхнего взять не могли и
принуждены были отступить по причине холодных осенних ночей, недостатка
в съестных припасах и болезней. В 1391 году, усиленный толпами новых
пришельцев из Германии, Франции, Англии и Шотландии, великий магистр
Конрад Валленрод в челе 46-тысячного войска вступил в Литву. Витовт с
своею жмудью и магистр Ливонского ордена соединились также с ним, и все
двинулись опять на Вильну, но на дороге получили весть, что вся страна
на пять миль в окружности этой столицы опустошена вконец самими литовца-
ми. Великий магистр, потеряв надежду прокормить свое войско в опустошен-
ной стране, не мог более думать об осаде Вильны и возвратился назад,
удовольствовавшись построением деревянных острожков на берегах Немана,
охрана которых поручена была Витовту. Последний с немецким отрядом оса-
дил Гродно, где королевский гарнизон состоял большею частию из русских и
литвы, потом из поляков. Сначала осажденные оказали сильное сопротивле-
ние; Витовт уже терял надежду взять крепость, как вдруг вспыхнул в ней
пожар, а вместе с пожаром ссора между поляками и литовцами, вероятно
вследствие подозрения, что пожар произведен последними, расположенными к
Витовту. Литовцы пересилили поляков, заперли их, загасили пожар и сдали
крепость Кейстутову сыну. Между тем члены королевского совета в Кракове
действовали благоразумнее гродненского гарнизона: они старались всеми
силами оторвать опять Витовта от Ордена и успели в этом, потому что сыну
Кейстутову тяжко было видеть себя подручником ненавистных рыцарей и
вместе с ними пустошить свою отчину; притом король выполнял все его тре-
бования, давал ему грамоту на Литву и Жмудь. И вот нечаянно с значи-
тельным отрядом войска явился Витовт перед Ковно, где был принят как со-
юзник и верный слуга Ордена, но едва успел он войти в крепость, как ве-
лел своим людям занять все важные места, перехватал рыцарей, немецких
купцов, приказал разломать мосты на Немане и Вилии, потом также нечаянно
овладел Гродном и новыми острожками Ордена. С тех пор, т. е. с 1392 го-
да, мир между Ягайлом и Витовтом не прерывался более. Скиргайло, принуж-
денный отказаться от Литвы в пользу Витовта, получил диплом на досто-
инство великого князя русского и Киев столицею; но в Киеве сидел другой
Олгердович, Владимир, посаженный здесь отцом своим, который выгнал из
Киева прежнего князя Федора. Владимир не хотел уступить Руси брату, и
Витовт должен был оружием доставить киевский стол Скиргайлу.
Все эти внутренние происшествия не давали князьям литовским возмож-
ности думать о наступательных движениях на Северо-Восточную Русь, но они
со славою и выгодою успели уничтожить попытку смоленских князей к насту-
пательному движению на Литву. В 1386 году смоленский князь Святослав
Иванович с сыновьями Глебом и Юрием и племянником Иваном Васильевичем
собрал большое войско и пошел к Мстиславлю, который прежде принадлежал
смоленским князьям и потом был у них отнят литовцами. Идучи Литовскою
землею, смольняне воевали ее, захватывая жителей, мучили их нещадно раз-
личными казнями, мужчин, женщин и детей: иных, заперши в избах, сжигали,
младенцев на кол сажали. Жители Мстиславля затворились в городе с на-
местником своим, князем Коригайлом Олгердовичем; десять дней стояли
смольняне под Мстиславлем и ничего не могли сделать ему, как в одиннад-
цатый день поутру показался в поле стяг литовский: то шел великий князь
Скиргайло Олгердович; немного подальше выступал другой полк - вел его
князь Димитрий-Корибут Олгердович, за полком Корибутовым шел полк Симео-
на Лугвения Олгердовича, наконец, показалась и рать Витовтова. Литовские
полки быстро приближались; смольняне смутились, увидавши их, начали ско-
рее одеваться в брони, выступили на бой и сошлись с литовцами на реке
Вехре под Мстиславлем, жители которого смотрели на битву, стоя на горо-
довых забралах. Битва была продолжительна, наконец Олгердовичи одолели;
сам князь Святослав Иванович был убит одним поляком в дубраве; племянник
его Иван был также убит, а двое сыновей попались в плен. Литовские
князья вслед за бегущими пошли к Смоленску, взяли с него окуп и посадили
князем из своей руки Юрия Святославича, а брата его Глеба повели в Ли-
товскую землю.
В таком положении находились дела на востоке и западе, когда в 1389
году умер великий князь московский Димитрий, еще только 39 лет от рожде-
ния. Дед, дядя и отец Димитрия в тишине приготовили богатые средства к
борьбе открытой, решительной. Заслуга Димитрия состояла в том, что он
умел воспользоваться этими средствами, умел развернуть приготовленные
силы и дать им вовремя надлежащее употребление. Мы не станем взвешивать
заслуг Димитрия сравнительно с заслугами его предшественников; заметим
только, что употребление сил происходит обыкновенно громче и виднее их
приготовления, и богатое событиями княжение Димитрия, протекшее с начала
до конца в упорной и важной борьбе, легко затмило бедные событиями кня-
жения предшественников; события, подобные битве Куликовской, сильно по-
ражают воображение современников, надолго остаются в памяти потомков, и
потому неудивительно, что победитель Мамая получил подле Александра
Невского такое видное место между князьями новой Северо-Восточной Руси.
Лучшим доказательством особенно важного значения, придаваемого дея-
тельности Димитрия современниками, служит существование особого сказания
о подвигах этого князя, особого, украшенно написанного жития его. Наруж-
ность Димитрия описывается таким образом: "Бяше крепок и мужествен, и
телом велик, и широк, и плечист, и чреват вельми, и тяжек собою зело,
брадою ж и власы черн, взором же дивен зело". В житии прославляется
строгая жизнь Димитрия, отвращение от забав, благочестие, незлобие, це-
ломудрие до брака и после брака; между прочим, говорится: "Аще и книгам
неучен беаше добре, но духовныя книги в сердце своем имяше". Кончина Ди-
митрия описывается таким образом: "Разболеся и прискорбен бысть вельми,
потом же легчае бысть ему; и паки впаде в большую болезнь и стенание
прииде к сердцю его, яко торгати внутрьним его, и уже приближися к смер-
ти душа".
Важные следствия деятельности Димитрия обнаруживаются в его духовном
завещании; в нем встречаем неслыханное прежде распоряжение: московский
князь благословляет старшего своего сына Василия великим княжением Вла-
димирским, которое зовет своею отчиною. Донской уже не боится соперников
для своего сына ни из Твери, ни из Суздаля. Кроме Василия у Димитрия ос-
тавалось еще пять сыновей: Юрий, Андрей, Петр, Иван и Константин; но
двое последних были малолетни; Константин родился только за четыре дня
до смерти отцовской, и великий князь поручает свою отчину, Москву,
только четверым сыновьям. В этой отчине, т. е. в городе Москве и в ста-
нах, к ней принадлежавших, Донской владел двумя жребиями, жребием отца
своего Ивана и дяди Симеона, третьим жребием владел Владимир Андреевич:
он остался за ним и теперь. Из двух своих жребиев великий князь половину
отдает старшему сыну Василию, на старший путь; Другая, половина разделе-
на на три части между остальными сыновьями. Другие города Московского
княжества разделены между четырьмя сыновьями: Коломна - старшему Васи-
лию, Звенигород - Юрию, Можайск - Андрею, Дмитров - Петру. Благословляя
старшего Василия областию великого княжения Владимирского, к которому
принадлежали области Костромская и Переяславская, Димитрий отдает ос-
тальным троим сыновьям города, купленные еще Калитою и окончательно при-
соединенные только им: Юрию - Галич, Андрею - Белоозеро, Петру - Углич.
Предпоследний сын, Иван, сильно обделен: ему ничего не назначено из
собственно Московской отчины, удел его ничтожен в сравнении с уделами
других братьев. Такую, по-видимому, несправедливость объясняют слова за-
вещателя: "В том уделе волен сын мой князь Иван, который брат до него
будет добр, тому даст". Из этих слов видно, что князь Иван был болен и
не мог иметь надежды на потомство: вот почему Донской дает ему право
распорядиться своим маленьким уделом в пользу того брата, который будет
до него добр; в самом деле, Иван умер скоро по смерти отца. Завещание
было написано прежде рождения самого младшего сына Константина, и потому
на его счет сказано следующее: "А даст бог сына, и княгиня моя поделит
его, взявши по доли у больших его братьев". Княгине своей Димитрий заве-
щал по нескольку волостей из уделов каждого сына с тем, чтоб по смерти
ее эти волости отошли к тому князю, к уделу которого принадлежали; но
теми волостями, которые примыслил сам Димитрий и дал жене или которые
она сама примыслила, великая княгиня могла распорядиться по произволу:
"сыну ли которому даст, по душе ли даст". Великой княгине уступлена так-
же неограниченная власть при дальнейшем распределении волостей между сы-
