Объяснимся и мы теперь, с своей стороны. Г. Кавелин говорит: "Сначала
князья составляют целый род, владеющий сообща всею Русскою землею.
Князья беспрестанно переходят с места на место; впоследствии они начина-
ют оседаться на местах. Вот первый шаг к собственности". Но спрашиваем:
почему же они вдруг начинают оседаться на местах? Что их к этому прину-
дило? Решение этого-то вопроса, отыскание причины, почему князья начина-
ют усаживаться на местах, и есть главная задача для историка. Князья
могли усесться только тогда на местах, когда получили понятие об от-
дельной собственности, а по мнению г. Кавелина, выходит наоборот: у него
следствие поставлено причиною, и как произошло основное явление - не
объяснено. "Правда, - говорит он, - в каждой отдельной территории про-
должался еще прежний порядок вещей: общее владение, единство княжеской
ветви, им обладавшей, и переходы князей. Но не забудем, что эти террито-
рии были несравненно меньше, княжеские ветви малочисленнее; стало быть,
теперь гораздо легче могла возникнуть мысль, что княжество ни более ни
менее, как княжеская отчина, наследственная собственность". Но не забу-
дем, что, когда территория меньше, когда княжеская ветвь малочисленнее,
тогда-то и представляется полная возможность развиваться родовым отноше-
ниям, укорениться понятию об общем владении, потому что обширная терри-
тория и многочисленность княжеских ветвей всего более содействуют разд-
роблению рода, порванию родовой связи; таким образом, здесь г. Кавелин
причиною явления ставит то, что должно необходимо вести к следствиям
противоположным, но нам не нужно возражать г. Кавелину, он сам себе воз-
ражает: "Пока род, - говорит он, - был немногочислен и линии еще не да-
леко разошлись, род еще мог держаться, а что ж должно было произойти,
когда после родоначальника сменились три, четыре поколения, когда кня-
жеская линия имела уже свои семейные и родовые предания и общеродовые
интересы ступили на третье, четвертое место? Естественно, к роду должны
были все охладеть". Разве здесь не противоречие? Сперва говорится, что
родовое начало рушится, когда княжеская ветвь становится малочисленнее,
а потом утверждают, что родовое начало ослабело вследствие разветвления
рода! Род раздробляется вследствие разветвления, к роду все должны были
охладеть. Вследствие чего же, спрашивает г. Кавелин и отвечает:
"Вследствие того, что вотчинное, семейное начала нисходящие разорвали
род на самостоятельные, друг от друга независящие части или отрасли". Но
теперь, когда большой род разорвался на малые роды или семьи, то что ме-
шает им развиваться опять в роды или большие семьи? Быть может, малочис-
ленность ветвей, как прежде говорил г. Кавелин? Нет, ничто не мешает.
"Этот процесс, - говорит г. Кавелин, - повторялся несколько раз; из вет-
вей развивались роды. Эти роды разлагались семейным началом и т.д. до
тех пор, пока родовое начало не износилось совершенно".
Итак, сначала говорилось, что родовое начало ослабевало вследствие
малочисленности княжеской ветви, потом говорилось, что оно ослабевало
вследствие разветвления рода, многочисленности его членов; наконец, по-
казали нам, что ни то, ни другое не могло уничтожить родовых отношений,
ибо когда род раздробится на несколько отдельных княжеских линий, то эти
линии стремятся опять развиваться в роды, следовательно, малочисленность
княжеской ветви нисколько этому не мешает; что же уничтожило родовые от-
ношения? Да так, ничто, родовое начало износилось само собою! Как будто
бы в истории и в природе вообще может что-нибудь исчезнуть, износиться
само собою, без влияния внешних условий?
Нужно ли говорить, как приведенное мнение г. Кавелина соответствует
действительности, фактам? Но оно именно явилось вследствие отрешенности
от фактов, от всякой живой, исторической связи событий, от живых истори-
ческих взаимодействующих начал, между которыми главное место занимают
личности исторических деятелей и почва, на которой они действуют, ее ус-
ловия. Родовым княжеским отношениям нанесен был первый сильный удар,
когда Северо-Восточная Русь отделилась от Юго-Западной, получила возмож-
ность действовать на последнюю благодаря деятельности Андрея Боголюбско-
го; но как образовался характер, взгляд, отношения последнего, почему он
пренебрег югом, почему начал новый порядок вещей, и почему этот порядок
вещей принялся и укоренился на севере и не мог приняться на юге - это
объяснит только исследование почвы севера и юга, а не сухое, отвлеченное
представление о том, как семейное начало разлагало родовое, но не могло
разложить, пока то само не износилось совершенно. Сперва старшие князья
смотрели и могли только смотреть на младших как на равноправных родичей,
ибо кроме вкорененных понятий не имели материальной силы, зависели от
младших родичей, но потом явился князь, который, получив независимость
от родичей, материальную силу, требует от младших, чтоб они повиновались
ему беспрекословно; те ясно понимают, что он хочет переменить прежние
родовые отношения на новые, государственные, хочет обращаться с ними не
как с равноправными родственниками, но как с подручниками, простыми
людьми; начинается продолжительная борьба, в которой мало-помалу младшие
должны признать новые отношения, должны подчиниться старшему, как под-
данные государю. Историк смотрит на эту борьбу как на борьбу родовых от-
ношений с государственными, начавшуюся в XII ч кончившуюся полным тор-
жеством государственных отношений в XVI веке, а ему возражают, что он о
государственных отношениях не должен говорить до самого Петра Великого,
что со времен Андрея Боголюбского начинает господствовать семейное нача-
ло, которое разлагает, сменяет родовое, а до государственного еще дале-
ко. Но, стало быть, Андрей Боголюбский переменил родовые отношения к
Ростиславичам на семейные? Новые, подручнические отношения, каких не хо-
тели признать Ростиславичи, выходят семейные, в противоположность родо-
вым? Что может быть проще, естественнее, непосредственнее перехода от
значения великого князя как старшего в роде, только зависимого от роди-
чей, к значению государя, как скоро он получает независимость от роди-
чей, материальную силу? А г. Кавелин говорит, что между этими двумя зна-
чениями целая пропасть, которую мы ничем не наполнили и которая, по его
мнению, наполняется господством семейного начала.
Но г. Кавелин, объясняя исчезновение родового начала разложением его
посредством начала семейного, изнашиванием без причины, без всякого пос-
тороннего влияния, отвергая объяснение наше относительно старых и новых
городов, сам на стр. 194 принимает влияние городов за разлагающее родо-
вой быт начало и упрекает нас в том, что мы не выставили его как движу-
щее начало, тогда как мы именно выставили отношения городов движущим на-
чалом, выставили отношения новых городов к князьям главным условием в
произведении нового порядка вещей и отношения старых городов условием
для поддержания старого, потому что старые общины не понимали нас-
ледственности и потому препятствовали князьям усаживаться в одних и тех
же волостях, смотреть на последние как на отдельную собственность; если
старые общины переменяли иногда княжеские родовые счеты, то этим они по-
давали повод к усобицам, но не могли вести к разложению родового начала,
ибо предпочтенное племя развивалось опять в род с прежними счетами и от-
ношениями, а на отношения к старым общинам князья опереться не могли по
шаткости, неопределенности этих отношений. Прежде г. Кавелин утверждает,
что родовое начало исчезло само собою вследствие повторительного разло-
жения семейным началом, без всякого участия посторонних условий, кото-
рых, по мнению г. Кавелина, вовсе не было на Руси, а потом подле семей-
ного, или вотчинного, начала он ставит влияние общин на разложение родо-
вого быта. Мы видим здесь непоследовательность, противоречие, но все ра-
ды за автора, что он признал, наконец, возможность посторонних влияний,
но если он признал влияние городов, то зачем же он так сильно вооружает-
ся на нас за то, что мы выставили это влияние, а не приняли его объясне-
ния, по которому родовое начало должно было безо всякой причины, безо
всякого постороннего влияния само собою износиться? Мы принимаем влияние
городовых отношений, и он принимает теперь это влияние, следовательно,
вопрос должен идти о том только, как рассматривать это влияние, а не о
том, нужно или не нужно вводить его? Зачем же г. Кавелин говорит, что
наша гипотеза о влиянии городовых отношений не нужна в науке?
Г. Кавелин утверждает, что рядом с родовыми, кровными, интересами у
древних князей наших развивались и другие, владельческие, которые впос-
ледствии мало-помалу вытеснили все другие. Он говорит: "Мы позволили се-
бе даже пойти далее и утверждать в противность мнению г. Соловьева, что
эти интересы уже стояли теперь на первом плане, но только прикрывались
формами родовых отношений, так сказать, сдерживались ими, и потому-то
борьба за старшинство, которою автор характеризует междукняжеские отно-
шения в эту эпоху, не что иное, как выражение тех же владельческих
стремлений, которые князья старались узаконить господствовавшим тогда
родовым правом". Отвечаем: историку нет дела до владельческих интересов,
отрешенно взятых, ему дело только до того, как выражались эти вла-
дельческие интересы, как владеют князья, что дает им возможность владеть
теми или другими волостями, как эта возможность определяется ими самими
и целым современным обществом, потому что только эти стремления характе-
ризуют известный век, известное общество, а эта-то характеристика прежде
всего и нужна для историка. Впрочем, это мнение о преобладании вла-
дельческих интересов более развито г. Погодиным, который в статье "О
междоусобных войнах" выражается так:
"Где право, там и обида, говорит русская пословица. У нас же нас-
ледственное право состояло в одном семейном обычае, который искони пере-
давался от отцов к детям, из рода в род, без всякой определенной формы,
всего менее - юридической. Простираясь, по самому естеству вещей, только
на ближайшее потомство и завися во многих отношениях от произвола
действующих лиц, он подавал легко поводы к недоразумениям, спорам и,
следовательно, войнам при всяких новых случаях вследствие неизбежного
умножения княжеских родов. Присоедините бранный дух господствующего пле-
мени, избыток физической силы, неукротимость первых страстей. жажду дея-
тельности, которая нигде более по переменившимся обстоятельствам не на-
ходила себе поприща, и вы поймете, почему междоусобия занимают самое
видное место в нашей истории от кончины Ярослава до владычества монго-
лов, 1054-1240. Впрочем, они были совсем не таковы, какими у нас без
ближайшего рассмотрения представлялись и представляются. Итак, подверг-
нем их строгому, подробному химическому анализу или разложению и иссле-
дуем, за что, как, где, когда, кем они велися и какое могли иметь влия-
ние на действующие лица, на всю землю и ее судьбы. Постараемся вести на-
ши исследования путем строгим, математическим".
Мы видим здесь, что г. Погодин начинает свое исследование как должно,
с главной причины разбираемого явления; указывает на главный источник -
семейный обычай. Но, найдя главную причину, главный источник междоусобий
в семейном обычае, мы должны, идя путем строгим, прежде всего исследо-
вать, какой же это был семейный обычай, как подавал он поводы к спорам,
какие это были новые случаи, зарождавшие войны? Для этого мы должны
рассмотреть все междоусобные войны из года в год по летописям и, зная,
что источник каждой войны заключался в семейном праве, должны объяснять,
какая междоусобная война произошла вследствие каких семейных счетов и
