Запоминается, если ее повторить... И особенно - если в разных тональностях... Нет,
дело не в этом. Есть гармония... гармонический лад, услаждающий слух... Но и это
не обязательно, чтобы "услаждал"... музыка может быть непривычной, страшной...
но одно, наверное, в ее языке обязательно - да, да, повторяемость... Это, знаешь,
как идешь по тропинке - и вдруг тебе кажется, ты здесь уже была... Музыка - это
напоминание о том, что было... может быть, вчера... может быть, во сне.. а скорее
всего - в бездне, где мы еще только фотонами света когда-то летали...
Я увидел - Наташа морщит лобик, перестав меня понимать, и поцеловал ее в этот
лобик, в розовое ушко, в которое целовал Мамин.
Утром предложил купить телевизор. Наташенька, конечно, обрадовалась:
- Ой, кино будем смотреть! Ты "Тропиканку" видел?..
Чтобы не вызывать зависти у бомжей, купили с их же рук, старый, маленький
черно-белый "Шилялис". Да и приобрети мы хороший, цветной, куда с ним потом?
Впрочем, все равно - Наташа как припала к экрану, так и сидела теперь днями и
ночами, смотрела все передачи подряд. Попробовал я пару раз среди ночи на
скрипке негромко поиграть - подружка исправно слушала, но глазки ее плыли к
проклятому голубому экрану.
И случилось так в памятный вечер - простудившись на строительстве крыши
коттеджа некоего вора в законе, я лежал на топчане спиной к раскаленной печурке,
а Наташа сидела перед телевизором. К нам заявились наши новые друзья - хакас
Алеша и великан Витя ( тот самый, круглоглазый, с топором за поясом.)
- Ну, фурычит? - улыбнулся Алеша желтыми, почти коричневыми от курева и
крепкого чая зубами, кивая на телевизор.
- Нормалевич, - отвечала, подпадая под их тон, Наташа, вскакивая и садясь. - Три
программы... - И переключила наугад.
И вдруг мы все на экране увидели Мамина. Он сидел, узкоплечий, сутулый, за
столиком и улыбался, блаженно закрывая веки и выставив вперед длинные
конечности. Алеша и Виктор вряд ли знали владыку наших мест в лицо, но моя
Наташенька вскрикнула и пригнулась к коленям, словно ее кто укусил.
Я судорожно подыграл:
- Что, мышка?.. - а самого пронизала оторопь.
Валерий Петрович в прекрасном костюме, в украинской рубашке с голубыми
крестиками по воротнику и на груди разговаривал со знаменитым телеведущим
передачи "Час пик". Дело происходило, надо полагать, в Москве. Героем дня
сегодня на всю страну являлся именно он, сибирский гость Мамин. Оглушенный
невероятной встречей, я уловил только одно: Валерий Петрович баллотируется в
Государственную думу на место выбывшего по причине смерти предыдущего
депутата от сибирских регионов.
- Народ у нас хороший, патриотичный, - говорил несколько в нос, неторопливо
Мамин. - Жить и работать во имя его - счастье.
- Думаете победить на предстоящих выборах?
- А нам отступать некуда - за нами тайга, - улыбался гость.
Но, видимо, только мы с Наташей уставились во все глаза на экран, Алеше-то и
Вите вряд ли Мамин был знаком в лицо, они стояли у порога, озираясь... Явно
пришли попросить денег или водки. Лишь бы только гром сейчас не грянул, не
назвали бы в телевизоре героя по фамилии... знаменитую фамилию наши гости
знают. И тогда по нашему поведению что-то заподозрят. Надо немедленно
переключиться на другую программу, но Наташа словно в обмороке пребывала, а
я, как сел на лежанке, так и сидел, протянув руку к далекому регулятору. Правда,
нарочито позевывал (артист доморощенный!) и медлил, не вставая, играл с огнем:
а вдруг что-то еще услышим сейчас, чрезвычайно для нас с Наташей важное?
- Как ваша семья относится, что вы собрались идти в политику?..
- Моя семья разрушена, как у многих россиян, преступным миром... Мою жену
выкрали...
- Слышали. Примите мои соболезнования...
- Но я обещаю вот сейчас, перед всей матушкой-Россией: из-под земли вытащу
мерзавцев... особенно этого... - Наташа и я, мы вместе, вскочив, попав пальцами на
пальцы, переключили - с экрана грянули песню дымящиеся старые лысые
мальчики с электрогитарами и барабанами.
Я резко обернулся к порогу - как они там. Расслабленно стоят. Кивнул,
приглашая гостей к разговору. Алеша рассмеялся и потер пальцами - так и есть,
пришли занять денег. Я протянул два червонца и, снова зевая старательно,
пробормотал жене:
- Депутаты... херогаты... и эти тоже - педерасты с музыкой... Лучше бы нашла
какую-нибудь киношку. Или - спать... я простудился.
Гости канули за порог, на ветер с дождем, я босой запер дверь и обнял
трепетавшую, как лист на ветру, свою маленькую подругу.
- Тихо... Ну-ка включи снова.
Но Мамина на первой программе уже не было - шла передача о народной
медицине. Что он хотел сказать, начиная фразу словом "особенно"? "Особенно
этого скрипача?" Ему ничего не стоило подробно обрисовать меня на всю страну,
этому богатому, как Крез, человеку. И разве не могли услышать его дальнейшие
слова все мои здешние соседи, живущие в других вагончиках и коттеджах? Тот же
Вася-воробей в опилках, например? Он за деньгами не пошел, стесняется своего
вида перед Натальей, но телевизор мог смотреть... И вдруг действительно Мамин
сказал, что с его украденной женой некий человек со скрипкой, и что он озолотит
любого, кто укажет на местопребывание негодяя? И Алеша может потом
вспомнить, что видел среди ночи смычок над валенком... расхохочется и все
поймет!
А о том, что любой из моих знакомых в лесном городке за деньги и водку
продаст хоть мать родную, я прекрасно знал. Видел однажды, как они дрались -
человек десять - роясь в листве, когда один из хозяев, современный крутой тип с
пузом, насмотревшись, наверно, фильмов, бросил им как псам горсть
металлических долларов...
А как беззастенчиво корейцев обидели? Когда они объявились, эти молчаливые
улыбчивые парни, поначалу мы все решили - китайцы, но нет, у этих - лица тоньше
и терпения больше. Взялись за самую тяжкую, малоденежную работу - копку
приусадебных участков, раструску навоза, долбление грунта под туалеты. Именно
они тащили вручную кирпичи и доски туда, куда трудно подъехать автокрану. Но
у большинства корейцев нет паспортов. Из каких краев и как они сюда добрались -
трудно сказать. Но наверное, как раз по причине отсутствия документов они
безотказны. Вот их и обобрали мои милые соседи, включая желтозубого Алешу.
Как только корейцы закончили работу, и должен был с утра в воскресенье
приехать хозяин их участка при деньгах, русские бомжи вызвали с трассы
милицию... Видимо, такое здесь проделывалось не в первый раз. Милиция
прикатила на машине ГАИ. Да какая разница? Сурово посверкивая глазами (мол,
что за контингент здесь проживает?), румяные парни в форме ленивой походкой
пошли меж строящихся коттеджей... Завидев их, корейцы в страхе убежали в лес и,
надо полагать, сев на первый попавшийся автобус, уехали прочь... Явившийся к
тому времени хозяин участка положенные за работу деньги отдал Васе-воробью и
Алеше (ему-то какая разница, кому отдавать?), бомжи угостили гаишников водкой
и еще неделю кутили за чужой счет... Нет, не такие у безобидные у меня здесь
соседи.
Что же делать? Да и не слишком ли легко я дал сегодня денег Алеше и Вите?
Обычно, как и все тут, мы делали это неохотно, жалуясь, что самим не на что
купить хлеба и вина...
Среди ночи словно кто меня в спину толкнул - я разбудил Наталью и вынул наши
деньги из-под матраса.
- Что, бежим? - поняла она. - Ой, дождь со снегом...
Я глянул в сторону алешиного вагончика - темно. Наверное, спят, или уползли
к знакомым на другую улицу, за оврагом, и там кутят. Оттуда нас не видно.
Надо немедленно уходить.
- Золотко мое, - сказал я Наташе. - Шить умеешь? Давай, сделай мне карман... на
трусах. - Я ей потянул стиранные. - Быстро.
А сам принялся собирать вещи в рюкзак. В окно что-то забелело, прошло мимо.
- Кто еще там?! - зашипел я, открывая дверь ногой и высовываясь. - Вот подниму
парней!..
Но это валил снег. Вот и хорошо. Осень кончилась, пора птицам менять жилье. А
то дождемся тут - приедут и тепленькими возьмут...
В половине третьего в темноте, не зажигая света, мы оделись в дорогу и вышли на
смутнобелый холодный снег. Я - с рюкзаком за спиной (там и скрипка внутри) и с
чемоданом в руке, Наташа - с хозяйственной сумкой, куда мы сложили чашки,
хлеб, мед в банке. Наташа хотела и зеркало взять, но его видно будет издалека. А
закутывать было уже некогда.
Впрочем, чтобы запутать следы, мы еще с вечера сочинили записку - оставили на
сколоченном мною столике:
"Алеша, мы поехали в Кемерово, Наташина сестра квартиру получила, зовет в
гости." И для верности адрес выдуманный добавили: "Улица Маркса, 78 квартира
5-а." Наверняка же в городе есть улица Маркса... а если захотят искать, покуда
найдут и поймут, что мы обманываем, пройдет время. Мы будем далеко.
А пока что мы брели, оскальзываясь, по шоссе, совершенно в другую сторону - на
север, к железной дороге.
18. СОН САБАНОВА
И снится сон - внутри огромной машины, словно кит, живой,
бреду трубою жаркой, темной, бегу холодной, голубой.
И вдруг я слышу - здесь кувалда, грохочет, что ли? Приготовь
разгадку... Это ж сердце, правда! Сжимается и гонит кровь.
Оно в рубцах... хозяин, верно, особо не жалел его.
Гулял, кутил обыкновенно. Любил и бабье баловство.
Разодранное, будто ветошь, недолгий вынесешь ты путь...
И вдруг я понимаю - это ж стучит мое, не чье-нибудь!
И эта печень - словно печка, в которой не осталось дров, -
моя! И крайней плоти свечка - согнулась как бараний рог.
И выйдя под колпак прозрачный и различая - это глаз -
я понимаю однозначно: все это я, в недобрый час.
И жить недолго мне осталось, хоть греюсь розовым винцом.
Не столько старость, как усталость мне в ноги затекла свинцом.
Но что же делать, коль концерты консерваторские бедны?
В домах культуры нету света... Заводам скрипки не нужны...
Играл я снова ту же "Мурку", смотрел я "синекожим" в пасть,
но ублажал не только урку, а новую такую ж власть.
Играл столетним иностранцам, пилил на свадьбах, у гробов.
И пил я, подгоняем страхом, и стал таков, сейчас каков.
Нельзя никак одновременно быть гением - и богачом.
Иль ты блаженный непременно, иль ходишь с золотым ключом.
И я воплю в своей утробе, кляну ее, кричу давно:
будь проклята в дубовом гробе! Или в овраге, все равно...
19.
Но бывают в жизни счастливые совпадения. Даже слишком счастливые... Если
бы такое случилось во сне, я бы со страхом заподозрил коварные услуги Сатаны,
за которые надо дорого платить.
А в жизни было так: шел на рассвете длинный автобус марки "Икарус" полный
народу, с горящими фарами, с веселой желтой надписью на боку "Серебряный
ключ". Высветив на безлюдном шоссе в лесу двух людей с грузом, автобус
остановился. И приоткрыв дверцу, водитель закричал:
- Залезайте - подвезу!
Мы с Наташей смертельно устали - шли торопливо и безостановочно часа три, она
в шубе, я в свитере и куртке. Снег валил, но нам казалось, он на лету уже и таял -
так нам стало жарко.
Мы нерешительно влезли в автобус - вдруг здесь какие-нибудь земляки,
преследователи? Но народ ехал чужой и радушный. Для нас немедленно
освободили два кресла, убрав с них сумки и чемоданы. И сразу же начались
вопросы: кто такие да откуда... Нам пришлось, подстраиваясь под общий
беззаботный тон, улыбаться, что-то придумывать. Эти люди ехали в "Серебряный
ключ", расположенный на территории Томской области.
- Дом отдыха или санаторий?..
- Как, вы не слышали?!
- А вы куда среди ночи?..
- А нас... нас в одном городе, в гостинице обокрали... и деньги унесли, и паспорта...
- ответы я взял на себя.
- А в каком городе?
- Да лучше не вспоминать.
