-- так и тут происходили важнейшие перемещения и переназвания, почти
недоступные нашему уму. Вначале первозданная неразбериха, местами заключения
руководят три ведомства: ВЧК (т. Дзержинский), НКВД (т. Петровский) и НКЮ
(т. Курский), в НКВД -- то ГУМЗак (Главное Управление Мест Заключения, сразу
после Октября 1917), то ГУПР (Главное Управление Принудительных Работ), то
снова ГУМЗ; *(27) в НКЮ -- Тюремное Управление (декабрь 1917), затем
Центральный Карательный Отдел (май 1918) с сетью губернских карательных
отделов и даже съездами их (сентябрь 1920), затем облагозвученный в
Центральный Исправительно-Трудовой отдел (1921). Разумеется, такое
рассредоточение не служило к пользе карательно-исправительного дела, и
Дзержинский добивался единства управления. Кстати, тут произошло мало кем
замеченное сращение НКВД с ВЧК: с 16 марта 1919 Дзержинский стал по
совместительству также наркомом внутренних дел. А к 1922 он добился передачи
к себе в НКВД и всех мест заключения из НКЮ (25. 6. 1922). *(28) И так всё
расширялся ГУМЗ НКВД.
Параллельно тому шла перестройка и лагерной охраны. Сперва это были
войска ВОХР (Внутренней Охраны Республики), затем ВНУС (Внутренней Службы),
в 1919 они соединились с корпусом ВЧК *(29), и председателем их Воен. Совета
стал Дзержинский же. (И тем не менее, тем не менее, до 1924 г. поступали
жалобы на многочисленность побегов, на низкое состояние дисциплины
работников*(30) (вероятно -- пьянство и небрежение, лишь бы зарплату
получать...) Лишь в июне 1924 г. декретом ВЦИК-СНК в корпусе Конвойной
Стражи введена военная дисциплина и укомплектование через Наркомвоенмор.
*(31)
Еще тому параллельно создается в 1922 г. Центральное Бюро
Дактилоскопической регистрации и Центральный Питомник служебных и розыскных
собак.
А за это время ГУМЗ СССР переназывается в ГУИТУ СССР (Главное Управление
Исправительно-Трудовых Учреждений), а затем и в ГУИТЛ ОГПУ (Главное
Управление Исправительно-Трудовых Лагерей), и Начальник его одновременно
становится Начальником Конвойных войск СССР.
И сколько ж это волнений! И сколько ж это лестниц, кабинетов, часовых,
пропусков, печатей, вывесок!
А из ГУИТЛа, сына ГУМЗака, и получился-то наш ГУЛаг.
1. Ленин, Собр. соч. 5 изд., т. 36, стр. 217.
2. Ленин, Собр. соч. 5 изд., т. 35, стр. 176.
3. Ленин, Собр. соч. 5 изд., т. 33, стр. 90.
4. Ленин, Собр. соч. 5 изд., т. 54, стр. 391.
5. 5 изд., т. 50, стр. 70.
6. Сборник "Советская Юстиция", М., 1919, стр. 20
7. На суконно-пламенном языке Вышинского: 'единственный в мире имеющий
подлинное всемирно-историческое значение процесс создания на развалинах
буржуазной системы тюрем, этих "мёртвых домов", построенных эксплуататорами
для трудящихся, -- новых учреждений с новым социальным содержанием". Сборник
"От тюрем к воспитательным учреждениям", изд-во "Советское
законодательство", М., 1934; Предисловие.
8. Там же, стр. 10
9. Там же, стр. 103
10. После Брестского мира левые с-р вышли из правительства, и НКЮ
возглавили большевики.
11. Она просуществовала всю гражданскую войну до ноября 1920 г.
12. Отчёт НКЮ УП Всесоюзному Съезду Советов, стр. 9.
13. Материалы НКЮ, вып. УП, стр. 137.
14. Собрание Узаконении РСФСР за 1919 г., No. 12, стр. 124 и No. 20 стр.
235.
15. Материалы НКЮ, 1920 г., выпуск VII.
16. Этой зарытой теперь женщине была вручена тогда (по линии ЦК и ЧК)
судьба всей Пензенской губернии.
17. Ленин, Собр. соч. 5 изд., т. 50, стр. 143-144.
18. Собрание Узаконений РСФСР за 1918 г., No. 65, стр. 710.
19. Сборник "От тюрем...".
20. Журнал "Соловецкие острова", 1930, No. 2-3, стр. 55. Из доклада
начальника УСЛОН т. Ногтева в Кеми. Когда теперь экскурсантам показывают в
устье Двины так называемый "лагерь правительства Чайковского", надо знать,
что это и есть один из первых северных "лагерей особого назначения".
21. Центр. Госуд. Архив Окт. Рев. фонд 393, опись 13, дело 1в, лист 111.
22. Там же, л. 112.
23. Там же, оп. 39, д. 48, лл. 13, 14.
24. А. А. Герцензон -- Борьба с преступностью в РСФСР, М., Юриздат, 1928,
стр. 103.
25. Сборник "От тюрем...", стр. 431.
26. И. Л. Авербах -- "От преступления к труду", под редакцией Вышинского,
издательство "Советское законодательство", 1936.
26. И так всё расширялся ГУМЗ НКВД.
27. Как и сегодня, в 60-х гг.
28. Журнал "Власть Советов", 1923, No. 1-2, стр. 57.
29. "Власть Советов", 1919, No. 11, стр. 6-7.
30. ЦГАОР, ф. 393, оп. 47, д. 89, л. 11.
31. ЦГАОР, ф. 393, оп. 53, д. 141, лл. 1, 3, 4.
Глава 2. Архипелаг возникает из моря
На Белом море, где ночи полгода белые, Большой Соловецкий остров
поднимает из воды белые церкви в обводе валунных кремлёвских стен,
ржаво-красных от прижившихся лишайников, -- и серо-белые соловецкие чайки
постоянно носятся над Кремлем и клекочат.
"В этой светлости как бы нет греха... Эта природа как бы еще не
доразвилась до греха" -- так ощутил Соловецкие острова Пришвин. *(1)
Без нас поднялись эти острова из моря, без нас налились двумястами
рыбными озёрами, без нас заселились глухарями, зайцами, оленями, а лисиц,
волков и другого хищного зверя не было тут никогда.
Приходили ледники и уходили, гранитные валуны натеснялись вкруг озёр;
озёра замерзали соловецкою зимнею ночью, ревело море от ветра и покрывалось
ледяною шугой, а где схватывалось; полыхали полярные сияния в полнеба; и
снова светлело, и снова теплело, и подрастали и толщали ели, квохтали и
кликали птицы, трубили молодые олени -- кружилась планета со всей мировой
историей, царства падали и возникали, -- а здесь всё не было хищных зверей и
не было человека.
Иногда тут высаживались новгородцы и зачли острова в Обонежскую пятину.
Живали тут и карелы. Через полста лет после Куликовской битвы и за полтысячи
лет до ГПУ, пересекли перламутровое море в лодчонке монахи Савватий и Герман
и этот остров без хищного зверя сочли святым. С них и пошел Соловецкий
монастырь. С тех пор поднялись тут Успенский и Преображенский соборы,
церковь Усекновения на Секирной горе, и еще два десятка церквей, и еще два
десятка часовен, скит Голгофский, скит Троицкий, скит Савватиевский, скит
Муксалмский, и одинокие укрывища отшельников и схимников по дальним местам.
Здесь приложен был труд многий -- сперва самих монахов, потом и монастырских
крестьян. Соединились десятками каналов озёра. В деревянных трубах пошла
озёрная вода в монастырь. А самое удивительное -- легла (XIX век) дамба на
Муксалму из неподымных валунов, как-то уложенных по отмелям. На большой и
Малой Муксалме стали пастись тучные стада, монахи любили ухаживать за
животными, ручными и дикими. Соловецкая земля оказалась не только святой, но
и богатой, способной кормить тут многие тысячи. *(2) Огороды растили плотную
белую сладкую капусту (кочерыжки -- "соловецкие яблоки"). Все овощи были
свои, да все сортные, и свои цветочные оранжереи, даже розы. Развились
рыбные промыслы -- морская ловля и рыбоводство в отгороженных от моря
"митрополичьих садках". С веками и с десятилетиями свои появились мельницы
для своего зерна, свои лесопильни, своя посуда из своих гончарных
мастерских, своя литейка, своя кузница, своя переплётная, своя кожевенная
выделка, своя каретная и даже электростанция своя. И сложный фасонный кирпич
и морские суденышки для себя -- всё делали сами.
Однако, никакое народное развитие еще никогда не шло, не идёт и будет ли
когда-либо идти? -- без сопутствования мыслью военной и мыслью тюремной.
Мысль военная. Нельзя же каким-то безрассудным монахам просто жить на
просто острове. Остров -- на границе Великой Империи и, стало быть, надо
воевать ему со шведами, с датчанами, с англичанами, и, стало быть, надо
строить крепость со стенами восьмиметровой толщины и воздвигнуть восемь
башен, и бойницы проделать узкие, а с колокольни соборной обеспечить
наблюдательный обзор. *(3)
Мысль тюремная. Как же это славно -- на отдельном острове да стоят добрые
каменные стены! Есть куда посадить важных преступников и охрану с кого
спросить есть. Душу спасать мы им не мешаем, а узников нам постереги. *(4)
И думал ли о том Савватий, высаживаясь на святом острове?..
Сажались сюда еретики церковные, сажались и еретики политические. Тут
сидел Авраамий Палицын (и умер тут); дядя Пушкина П. Ганнибал -- за
сочувствие к декабристам. Уже в глубокой старости был посажен сюда последний
кошевой Запорожского войска Кольнишевский (дальний предшественник Петлюры?)
и после долгого срока освободился будучи старше ста лет. *(5)
Впрочем, на древнюю историю соловецкой монастырской тюрьмы уже в
советское, уже в лагерное время Соловков наброшена была накидка модного
мифа, которая, однако, обманула создателей справочников и исторических
описаний -- и теперь мы в нескольких книгах можем прочесть, что соловецкая
тюрьма была пыточной; что тут были и крюки для дыбы, и плети, и каление
огнем. Но всё это -- принадлежности доелизаветинских следственных тюрем или
западной инквизиции, никак не свойственные русским монастырским темницам
вообще, а примысленные сюда исследователем недобросовестным да и несведущим.
Старые соловчане хорошо помнят его -- это был [шпынь] Иванов, по
лагерному прозвищу "антирелигиозная бацилла". Прежде он состоял служкой при
архиепископе Новгородском, арестован за продажу церковных ценностей шведам.
На Соловки попал году в 1925-м и заметался, как уйти от общих работ и от
гибели. Он специализировался по антирелигиозной пропаганде среди
заключённых, конечно, стал и сотрудником ИСЧ (Информационно-Следственная
Часть, так откровенно и называлась). Но больше того: руководителей лагеря он
взволновал предположениями, что здесь зарыты монахами многие клады -- и так
создали под его началом Раскопочную Комиссию. Много месяцев эта комиссия
копала, -- увы, монахи обманули психологические расчёты антирелигиозной
бациллы: никаких кладов они на Соловках не зарыли. Тогда Иванов, чтобы с
почётом выйти из положения, принялся истолковывать подземные хозяйственные,
складские и оборонные помещения -- как тюремные и пыточные. Деталей пыток,
естественно, не могло сохраниться за столько столетий, но уж крюк (для
подвески туш) конечно свидетельствовал, что здесь была дыба. О XIX веке
труднее было обосновать, почему никаких следов мучительства не осталось -- и
так было заключено, что "с прошлого века режим соловецкой тюрьмы значительно
смягчился". "Открытия" антирелигиозной бациллы очень приходились в цвет
времени, несколько утешили разочарованное начальство, были помещены в
"Соловецких островах", потом отдельно отпечатаны в Соловецкой типографии --
и так с успехом задымили историческую истину. (Затея тем более уместная, что
Соловецкий процветающий монастырь был в большой славе и уважении по всей
Руси ко времени революции.)
Но когда власть перешла в руки трудящихся, -- что ж стало делать с этими
злостными тунеядцами монахами? Послали туда комиссаров,
социально-проверенных руководителей, монастырь объявили совхозом и велели
монахам меньше молиться, а больше трудиться на пользу рабочих и крестьян.
Монахи трудились, и та поразительная по вкусу селёдка, которую они ловили
благодаря особому знанию мест и времени, где забрасывать сети, отсылалась в
Москву на кремлёвский стол.
Однако обилие ценностей, сосредоточенных в монастыре, особенно в ризнице,
